Мрачное, мудрое, словно перезревшее солнце неумолимо и увесисто передислоцировалось в надир, напоследок высветив гибнущими всполохами металлическую громаду Олимпа. Такая спешка была более чем обоснована и понятна любому, чья рабочая смена не включает в себя личное время. Солнце заканчивало свой рабочий день, и ему было глубоко плевать на все перепитии и жизненные каноны, густо населяющие каждый разумный клочок вечно умирающего мира. Всегда так было. Это критическая точка, возникающая когда ответственность превышает допустимые нормы, и становится просто безразлично. Ведь такая ответственность требует наличие соответствующего поста. А чем выше пост, тем все, кто был рядом, но оказался под тобой одинаково противны. И бесполезны.
А на Олимпе пили боги.
Пили часто и помногу, что позволительно только богам и другим начисто лишённым всякой ответственности маргиналам.
Пили безотрадно и обречённо. Без тостов, без надежды.
Пили величаво, пили цинично. Без неуместной патетики и энтузиазма.
Во главе стола в рубашке цвета хаки, в застиранных джинсах сидел сутулый и потный инициатор веселья.
Перед собой в вытянутой руке он держал початую бутылку с почти прозрачной жидкостью, периодически встряхивал её, засовывая в горлышко большой палец; внимательно, насколько хватало времени, изучал поднимающиеся со дна пузырьки, что-то бормотал себе под нос и вздыхал.
- Нектар богов, - наконец изрёк он глубокомысленно.
За столом раздался приглушённый смех. Слегка натянутый, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Лишь угрюмый субъект, сидящий по левую руку от меланхолика в камуфляже, процедил сквозь зубы:
- Дениска, засранец, опять сильно мутный гнать начал. Сколько ж раз ему говорил…
Мертвенную, совершенно неестественную бледность его лица слегка дерзко оттеняли прямые цвета вороного крыла волосы. Слегка подведённые с намёком на аккуратность глаза довершали шаблонный готический образ. Ему было около сорока, и подобный маскарад скоро должен был начать раздражать многих почитателей стереотипов.
- Да ладно, Андрюха, не заводись: эмоциональность не присуща статусу опекуна отживших свой век.
Этот голос принадлежал сидящему справа от почётного места за столом. Хозяин сего странного замечания отодвинул от себя пустой стакан и продолжил, обращаясь к тому, у кого в руке находилась бутылка:
- Давай-ка, Кроныч, начисли нам ещё по чуть-чуть, да нужно будет уже вызванивать Антоху с его лебедями. Нехай попоют-попляшут.
- Сеня, сколько раз просил, не называй меня так! Ты ж мне как брат…
- А как мне тебя величать, кормилец ты, блин, наш?! Зевс-Громовержец?!
- Евгением меня мать назвала. Евгений на плите и напишите…
- Земля, дочь Хаоса, матерью тебе приходится во веки веков, - парировал острослов. – Забыл?
- Это бабушка… - буркнул не поднимая глаз юный старец с лицом вампира. – Это ты забыл.
- Мертвечине – молчать! – шутливо гаркнул Сеня. – А про нектар запомнить надо будет. Что ещё, действительно, на Олимпе распивать полагается?
- Завязывай уже ёрничать, давай-ка мамку мою помянем. Раису Егоровну, - Евгений налил себе и своим спутникам по полному стакану подозрительной субстанции. – Хорошо ей там, наверное. Спокойно.
- А это вон, у Аида спроси. Он у нас – специалист.
- Что ты меня цепляешь-то постоянно, - подался вперёд Андрей. – Где я тебе дорогу-то перешёл…
- Хватит вам! – рявкнул Евгений.
За столом на секунду повисло молчание. Сидевший неподалёку от троицы молодой человек с мускулистой шеей прервал разговор со своей белокурой пассией, повернулся к спорящим и заметил:
- Шли бы спать уже, господа. Во хмелю ведь уже, вон, сидите. Как бы не подрались опять…
- Воспитали на свою шею… - сварливо отозвался Зевс. – Бабушку, между прочим, твою поминаем.
- Что же вы и в самом деле так с отцом-то, Фёдор Евгеньевич? – поддержал его Сеня. – В вашем-то положении…
- Заткнись, собака, - огрызнулся Фёдор. – Наши дела…
Аид захихикал:
- Ну что умылся, Посейдон?
Зевс свёл густые брови:
- Ты, кстати, Федя, когда ещё сцепление на моей старухе посмот-реть обещал? Не колесница, а чёрт-те что! Гефест, блин, хренов… Скоро люди смеяться начнут. Мало того, что заводится с пятого раза…
- Скажи спасибо, что не на бензине ездишь, - давно бы уже охаяли! Великий Зевс с выхлопными газами.
- Я не просил переделывать, ты сам…
- Стыдно потому что. Бензин – прошлый век. Историю пишем всё-таки.
- Кому прошлый, а кто-то его ещё лет через сто добывать научится. Если не через тысячу.
- Всему своё время, - пророчески заметил Фёдор и вернулся к прерванному разговору.
- Прошка, алкаш, давеча звонил. Совсем, говорит, печень не годна к употреблению стала. Дениска вконец потравил, видать, его своим суррогатом. Может его зашлём огонь дивный народу показывать? – спросил Посейдон.
- Прошку? А что, мысль! Глаза у него добрые… Федька!
- Что? – повернулся Гефест.
- На следующей неделе не планируй ничего. Прошку пойдёшь к скале приковывать. И печень его очень кстати тут…
- Чего?
- Потом объясню. Мать-то где?
- Спать ушла.
Аид впервые за вечер поднял глаза:
- Слух внизу ходит, что сестра она твоя, Женя. Вечно народ всё перевирает. Инцеста нам ещё в нашей байке не хватало. Сеем, блин, разумное, доброе, вечное… Мессии аморальные. Зачем вообще всё это начинать нужно было? Жили себе, горя не знали. Нет, мания величия проснулась. Решили эволюцию планктона форсировать… Зачем вообще на глаза им показываться было? Сами бы додумались до всего.
- Не забыл, что если бы не горстка гениев, мы бы сейчас тоже на деревьях сидели? – нахмурился Зевс. – Они ж так и пять тысяч лет проживут без пороха да интернета. С них станется. Лучше уж мы, чем никто. Федька, давай второй ящик тащи во славу Диониса. Сеня, набирай Антохе-пастуху, - пускай своих тёлок из кабаре сюда за задницы тащит. Душа, блин, отдыхать желает!
За столом оживлённо загудели, но внезапно смолкли, когда Зевс прикурил сигару и выпустил в потолок клуб сизого дыма. Все знали: за этим незатейливым ритуалом всегда следовал новоиспечённый афоризм.
Устало прикрыв воспалённые веки Зевс изрёк в Вечность:
- Каждый из нас создаёт себе богов, от которых впоследствии ему приходится зависеть.
Женоподобный бог Любви Роман расплакался, остальные сделали вид, что занялись своими делами.
В полночь явился уторчанный Аполлон со своими бесстыдными музами, и новый день ознаменовался началом разнузданной вакханалии, плавно переросшей в умопомрачительную оргию под лучами безразличных софитов…
07.02.2009.