Ночью Зоя, прижавшись к мужу, осторожно проговорила:
- Петя, а может, и правда, не поедем никуда? Построим себе дом – с ребенком здесь будет тесновато. Смотри – электричество провели в селе, купим себе радиолу, пластинки, диван, холодильник...
Петр не дал ей договорить:
- Тебе охота сидеть на одном месте, копаться в хозяйстве? А я не хочу! Я хочу прийти с работы и не лезть в сарай, чтоб из-под коровы почистить, а посидеть с друзьями, выпить пивка, да просто полежать! И не начинай больше этот разговор! Мне хватает матери с этими разговорами!
Он высвободил руку из-под Зои, отвернулся к стене и скоро захрапел. А Зоя долго не могла уснуть. Она не представляла, как она с маленьким ребенком будет жить в чужом городе. Конечно, сразу ехать ей нельзя: Петр должен найти квартиру, обустроить ее и потом приехать за нею с ребенком. Зоя вздохнула. Ей было жалко свекровь. Действительно, вырастила детей, а теперь стала не нужна. Ее родители живут вдвоем, им легче все-таки, а она одна...
Утром Евдокия молча поставила на стол завтрак, сама стала хлопотать в коридоре. Зоя позвала ее:
- Мама, а вы что не садитесь? Я вам молока налила. Садитесь!
Евдокия не отвечала, потом вошла в кухню, села за стол, выпила стакан молока с хлебом, молча встала из-за стола. Зоя поняла, что свекровь обиделась вчера на слова сына.
Петр ушел на работу, а Зоя осталась дома. Это было непривычно, но Зое понравилось. Правда, некоторое беспокойство было в ней – кто сегодня примет почту? А в остальном все было даже хорошо. Зоя вышла в коридор, где у Евдокии было что-то вроде кладовки. Свекровь разбирала кое-что в углу. Зоя подошла к ней и сказала:
- Мама, не обижайтесь на Петю – он не хотел обидеть вас.
Евдокия молчала. Потом вздохнула:
- Не защищай его! Не чужой он мне – сын все-таки!
- Мы и вас заберем с собой, - сказала Зоя и сама сразу поняла, что сморозила глупость: никуда мать не поедет! Прожила здесь свою жизнь – куда она поедет? От своего дома, от огорода, хозяйства...
Евдокия выпрямилась, взглянула на Зою:
- Помоги - переставь эти ведра! Скоро нужно будет картошку доставать из погреба да перебирать для посадки. Вчера смотрела – прорастает уже. А ты иди на улицу, сегодня погода хорошая, подыши воздухом. Да одевайся все-таки потеплее, ветерок еще неласковый.
Зоя вышла на улицу. День действительно начинался прекрасный. Из-за деревьев уже выглядывало солнце, тени на освободившейся от снега земле темными линиями расчертили двор, легли на белую стену дома. Зоя обратила внимание на то, что крыша в некоторых местах требовала ремонта – зимние ветры со снегом, ледяная корка после дождя сделали свое дело: камыш в нескольких местах обломался и высыпался, краска на фронтоне выцвела и осыпалась. «Надо крышу отремонтировать, а то уедем, а матери жить в этом доме», - думала Зоя. Она видела, что некоторые хозяева уже покрыли свои дома шифером, сняв толстый слой камыша. За сараем стояли снопы камыша, заготовленного Петром, видно, еще с прошлой зимы, но теперь Зоя думала, что пора отходить от этого. Петр зарабатывает неплохо, у них даже образовалась «кубышка» - на дне сундука, завернутые в белую тряпочку, лежали деньги, которые они откладывали на будущее. К тому же ей выплатят декретные, а это сразу за два месяца, так что можно всерьез подумать о шифере для дома.
Зоя прошла по двору. Кое-где сквозь старую уже проглядывала молодая, новая травка, и от этого становилось хорошо на душе: жизнь продолжается! Она вышла на улицу, села на лавочку у калитки.
На дороге показалась Валентина, она шла с портфелем, обходя небольшие, оставшиеся еще кое-где лужи. Увидев Зою, слегка замедлила шаг. Взглянув на часы на руке, остановилась около лавочки.
- Здравствуй, Зоя! Как давно я тебя не видела!
- Да, ты на почту не приходила, а мне в школе делать нечего, - улыбнулась Зоя.
Валентина ревностно оглядела округлившуюся фигуру Зои.
- Скоро ждешь? – спросила она, кивнув на ее живот.
- В начале мая, - ответила Зоя, положив на него руку. – А как твои дела?
Валентина пожала плечами:
- Да вроде все нормально, Иван обещает приехать к майским, сделал мне предложение.
- Значит, у вас свадьба будет на майские? – улыбнулась Зоя.
- Не знаю, - неопределенно ответила Валентина.
Она снова взглянула на часы и заторопилась:
- Мне пора, пока!
Она действительно не знала, что будет у нее с Иваном. После поездки к нему она очень переживала насчет беременности: и хотела ее, и боялась. А вдруг он не захочет жениться? Да еще этот инженер крутится рядом – как докажешь, что ребенок Ивана? Но, слава Богу, все образовалось как надо, беременности не было. Она писала ему три раза в неделю, а он отвечал один-два раза в месяц, все время жалуясь, что нет времени. Валентина представляла, куда уходит его время, но ничего на это не отвечала. Она даже не спрашивала, приходят ли к нему девушки, хотя почти точно знала: ходят! Однако он писал ей, и она его ждала.
Инженера она отправила, и тот говорил всем, что Валентина не в его вкусе: слишком высокая и слишком худая. Он, мол, любит девушек покруглее и пониже.
Однажды в клубе над ним решили подшутить девчата, во время танцев стали приглашать его. Когда он отказался идти танцевать с одной из них, Надежда громко сказала:
- А еще образованный! Не знает, что неприлично отказывать девушке! Отойдите, девчата! А то измажется еще интеллигент!
Это слово прозвучало как ругательное, и все вокруг рассмеялись. Парни стали подтрунивать над девчонками, что такого кавалера отталкивают, и в конце концов он перестал ходить в клуб, предпочитая сидеть дома наедине с бутылкой вина.
А Иван Петренко, получив письмо от Зои, горько плакал, упрекая себя в том, что слишком долго ждал ответа от Тоси, хотя мог бы просто приехать и увезти ее. В какой-то момент взыграло самолюбие – она не отвечает, значит, он ей не нужен, а навязываться он не хотел. И вот теперь уже ничего не изменишь. Конечно, это могло бы случиться и в городе, но что теперь гадать? Первым его желанием было ехать в село, забрать девочку, дочку. Но потом здравая мысль победила: что он будет делать с крохой? Да и кто ему ее отдаст? По документам она дочка Женьки, и доказать что-то другое он не сможет. Иван решил подождать до лета, пока малышка немного подрастет, а дальше видно будет.