Выскочил из избы и к Егоровым помчался, только и там Светки не было, и сделалось Прохору тогда страшнее некуда. Снова на улицу, а Маринка за ним увязалась сестру искать, и мерещится Прохору повсюду Егор.
- Светку не видали? – спрашивает у каждого, кого только на пути встречает, а народ головами машет, мол, не видели.
- Прохор, - указывает куда-то Маринка, и парень резко оборачивается.
Начало истории
Предыдущая глава
Выбралась из-под гнёта Светка, посмотрела на Егора, лежащего на земле, и медленно двинулась в сторону деревни. Узнавать жив он или нет желания не было никакого. Как и не понимала она, что именно чувствует к Давыду: ненависть или благодарность. Сбежал брат, но её все же спас. Только нужна ли теперь она такая Прохору? Ноги плохо слушались, будто не хотели идти домой, да и есть ли у неё теперь этот дом. Она приложила руку к животу, ожидая хоть какого-то знака, и замерла. Тишина и тошнота, омерзение от пережитого были ей ответом. Она обернулась на Егора, он всё так же лежал не шелохнувшись.
Как увидел жену Прохор, бросился к ней.
- Лана, что с тобой? – обхватил лицо ладонями, заглядывая в глаза. Треснувшая губа с кровоподтёком говорила о чём-то, но верить не хотелось.
Она подняла на мужа глаза, в которых плескалось горе и отчаянье, и молчала, а за спиной деревенские перешёптывались.
- Где он? – не дождавшись ответа, прошептал Прохор, сцепив зубы.
Покачала она головой, не за Егора боялась, понимала, коли жив, пришибёт его Прохор, и как жить с таким грузом?
Зарычал Прохор, кулаки сжав до боли. Ноздри раздуваются, хочется наказать мерзавца.
- Заступаешься, значит? – дрожит от злости, а она лишь головой качает. – Или понравилось?
И понимает сам, что глупости говорит, как ножом по сердцу ей, да только от обиды, горечи, что покрывает Светка человека, что земля носить не должна.
- Всё равно найду, - бросается Прохор в сторону, откуда Светка пришла, а потом резко останавливается. Видит, неподалёку Гришка стоит.
- Топор принеси, - кричит мальчишке, и тот испуганно глаза таращит. – Кому сказал, - прикрикнул на него брат, и бросился Гришка опрометью во двор порученье старшого выполнять.
- Не надо, Проша, - бросается к нему Светка. Нога подломилась, и вот она на земле, будто на коленях умоляет, так со стороны кажется. Смотрит на неё Прохор сверху вниз, и жалко жену, забрать бы да в дом снесть, только время уходит, паршивца ежели сейчас не сыскать, поздно будет.
- Вот, - протягивает Гришка топор, и оружие переходит из одной руки в другую: крепкую, уверенную, готовую ко всему.
- Отведите домой, - кивает Прохор на жену брату и Маринке, а сам бежит в лес.
Смотрит вслед мужу Светка, и голову в ладони уронила. Жить не хочется, такой срам, а тут ещё и Прохор самосуд учинить хочет. Не жалко Егора, недолог его век, коли нынче живой, от её сказанного слова не денется, будто чует Светка, что в нём страшное кроется.
- Вставай, - помогает ей Маринка на ноги подняться, а Гришка с другой стороны суетится.
- Да сама могу, - горько отвечает Светка, и вся она так скукожилась, состарилась, будто прыгнула сразу на десятилетие вперёд. Идёт домой, как на каторгу, ежели до случившегося свекровь к ней так относилась, то что ж теперь станется?
Только хочет она поскорее отмыться от грязи, от того, что оставил на прощанье Егор, будто вода сможет смыть позор.
- Явилась, - встретила её у ворот Марфа. – Где шлялась?
- Не до вас мне, - пыталась уйти от разговора Светка.
- Ишь, как заговорила! – прищурилась свекровь зло. – Поди, на поляне какой с полюбовником валялась, а муж её по всей деревне ищет, ноги сбил.
- Уйдите с дороги, - сказала Светка как-то спокойно, но так уверенно, что Марфа на секунду замолчала, а лицо выдало испуг.
- Не угрожай мне, девка, я сама кого хошь…
Но не договорила, сделала к ней Светка два шага, так ту ветром сдуло, будто боялась, что дотронется до неё невестка и огнём опалит, так глаза горели да от самой будто жар шёл.
- Гришка, - обратилась к мальчику, - помоги воды натаскать, мыться стану.
- Как раскомандовалась, будто хозяйка, - бурчит Марфа, только не слышно её никому, кроме неё самой.
Гришка быстро исполнил просьбу, а Маринка помогла баню растопить.
- Не ходи за мной, - приказала Светка, закрывая перед самым носом сестры дверь, а та испуганно глазами захлопала. Сидела сама не своя у дверей, прислушивалась к звукам, вдруг Светка чего удумает.
Меж тем Прохор бежал, не разбирая дороги. Выбежал за околицу, коли налево, так к будущему дому выйдешь через десять минут, а потому двинулся направо, как раз к тому самому месту, куда Давыд Светку и привёл. Только как искать, когда не знаешь где. Побродил немного Прохор, глядит, меж деревьев что-то виднеется, подошёл – крынка разбитая да хлеб, что на обед жена принесть должна. Видать, это место, тут прямо и вышло всё. Зарычал Прохор.
- Егор! – крикнул на весь лес, оглядываясь. Ежели б сразу догадался сюда прийти, так застал бы, только кто ж знал, что тут творилось. Пробил озноб Прохора, когда понял, что как раз в тот момент, когда он недалече шёл, брат над сестрой такое чинил. И хоть бы в ту минуту кто б толкнул сюда, чувство что ль какое.
- Егорррр, - рычит Прохор, только где теперь того сыскать, небось уж в соседней деревне. Вырывается пена изо рта, глаза бешеные, кажись, кто подойдёт, сразу топором промеж глаз получит. Смотрит он на разбитую крынку, будто жизнь свою воочию видит: в осколках, растоптанную на земле.
Кричи - не кричи, нет больше никого в лесу, только кукушка на суку кому-то годы отсчитывает, да слушать её нынче Прохору тошно. Упал он на колени, голову опустил и в землю смотрит. Должен отомстить, найдёт, ирода, ответить за всё Егор.
Слышал Егор крик, понял, кто его дозывается, только не воротился, голова нещадно болела и кровоточила. Чуть не пришиб, гадёныш, надо же, супротив родного брата пошёл. И что теперь прикажете делать? На голову крынку опустил и сбежал, последнее, что Егор помнит, как на него Светка большими своими глазищами смотрела. Очнулся – нет никого, выходит Давыд Светку спас и вместе с ней домой отправился. Первый раз отец ничего не сделал, но теперь за него точно примется уездная полиция, а потому надо скорее отсюда ноги уносить да ка можно дальше. А что, отправится в странствие, а там где-нибудь осядет, жену себе добрую возьмёт, дети будут, а про остальное и вспоминать не станет, словно это в другой какой жизни было да не с ним.
Вернулся Прохор домой, а Маринка в дверь банную руками колотит, сестру дозывается, плачет.
- Что опять? – злой Прохор, будто внутрь ложку какую засунули да перемешали. Кружится вихрь, клокочет, успокоиться не может.
- Светка, - ревёт Маринка, носом шмыгая, - закрылась и не отворяет.
Дёрнул ручку Прохор раз, два.
- А ну отойди, - приказал, и как только Маринка отскочила, замахнулся топором да прямо в дверь и воткнул. Кромсает дерево, летят щепки во все стороны.
- Батюшки, - выскочила мать из избы, всплеснув руками, - да за что ж мне такие беды? – качает головой. – Такую баню портить!
Рубит с плеча Прохор, не слышит стенаний, кровью глаза налиты, будто и не видит ничего, а всё, что внутри, несчастной двери достаётся, всю силу в каждый замах парень вкладывает.
- Гришка, Гришка, - стенает мать, - за отцом беги скорей, неровен час он и нас тут всех прибьёт. Ишь, ведьма, с ума сынка свела! Прохор, Прохор! Хватит уже, - машет на него руками с крыльца, а подойти ближе боится.
- Да замолчи! – закричал на мать, резко обернувшись. Никогда она его таким не видала, испугалась не на шутку и в доме заперлась, а Прохор продолжил рубить баню.
Продолжение здесь