Когда мои крысы размножились, встал вопрос – куда девать многочисленное потомство? Желающие нашлись – животина мелкая, особого ухода и денег не требует, жрет почти все, выгуливать не надо. Одного самца забрал знакомый – Василич.
- Дочка Машка давно что-нибудь такое хочет завести, - объяснил он. – В самый раз пойдет.
- А жена твоя против не будет? – спросила я Василича. – Женщины – они, знаешь ли, с крысами не очень… То ли память предков, то ли биологическая несовместимость.
- Хмм, жена, - задумался Василич. – Жена на хомяка или морскую свинью согласна. Мышей и крыс – да, недолюбливает. Ну ничо, скажем ей, что это хомячок, она все равно не разбирается. А Машка уже читает, как за крысами ухаживать.
На следующий день Василич пришел за питомцем. С картонной коробкой из-под лампочки. И слегка подшофе. Видимо, чтобы не нервничать от торжественности момента.
- В ней донесем, авось не прогрызет по дороге, - сказал он. – Клетка у нас уже есть, Машка вчера миски купила и камень какой-то, специально для грызунов. А домик у ней от кукол остался, я его к прутьям прикрутил. Хороший домик, со входом и двумя окнами.
И мы посадили крыса в коробку и отправились к нему домой. Семиклассница Машка ахнула, подпрыгнула, всплеснула руками, округлила глаза, заверещала, сообщила, что назовет питомца Дормидонтом, осторожно вынула крыса из коробки и, наглаживая, понесла в клетку – обживать.
Из недр квартиры вытекла жена Василича.
- Вот, нового члена семьи принес, хомячка, - с достоинством сообщил ей Василич. – Видишь, как Машка рада? По этому поводу не грех и налить лишний раз.
И, видя, что жена намек игнорирует, прошел на кухню, стукнул дверцей холодильника и налил себе сам.
- Ну, за здоровье Дормидонта, нашего нового жильца, - провозгласил он и хлопнул рюмку.
Жена же внимательно присмотрелась к животному и пришла к единственно правильному выводу:
- Это же крыса! У нее же хвост! Мы же договаривались на хомяка!
- Это – хомячок, - веско произнес Василич.
- Какой же это хомяк, когда крыса!
- Я сказал – хомячок, ЗНАЧИТ- ХОМЯЧОК, - стукнул кулаком по столу Василич. – Понимала бы чо, баба. Все равно, дело сделано. Дормидонт будет жить у нас.
Вскоре Дормидонт превратился в Дормидонтыча, и не возражал. Да его никто и не спрашивал. Жена смирилась и даже сшила для него гамак, чтобы у крыса был разнообразный досуг и физкультура. О дальнейшей его жизни я узнавала из рассказов Василича.
Василич пригласил мужиков выпить и закусить, пока жена с дочерью уехала на весь день. Нет, это была не разнузданная пьянка, все чинно-благородно. Мужики поздоровались с Дормидонтычем, нарезали хлеба, нарезали сыра, нарезали колбасы, разложили маринады по тарелкам, приготовили стаканы и вышли на балкон покурить. По возвращении в комнату обнаружили отсутствие колбасы.
Мужики удивились. Мужики озадачились. Мужики почесали репы. И начали поиски. Не колбасы ради, а познания истины для – кто-то же и куда-то же должен был ее стащить? Колбасу нашли в клетке Дормидонтыча вместе с довольным Дормидонтычем. Дверцу он научился открывать в первые пятнадцать минут жизни в клетке. И, пока они курили, перетаскал всю колбасу с тарелки.
- А не дурак, - хмыкнули мужики. – Самое вкусное стащил. Ладно хоть стаканы нам оставил. А то бы совсем хана. Василич, еще колбаса есть? Нарезай. Только Дормидонтычу хватит, он на неделю запас сделал. И – уговор, Дормидонтычу не наливать. А то он напьется, будет нас по квартире гонять. Или сожрет.
В дальнейшем Дормидонтыч стал полноправным участником мужских посиделок. Его сажали на стол, давали кусок еды и заводили мужские разговоры. Дормидонтыч ел и внимательно слушал, чем приводил мужиков в восторг.
- Хороший собеседник, - говорили они. – Все понимает, только говорить не может. На тебе еще хлеба, Дормидонтыч, ешь.
Дормидонтыч наедался и начинал гулять по мужикам. Перепрыгивал с рук на руки, залезал на плечи, шептал что-то на своем крысином языке в уши. И в конце концов засыпал у кого-нибудь на коленях. Его транспортировали в клетку и желали спокойных снов.
- На неделю в дом отдыха уезжали, у нас в квартире теща жила. А чо, пока нас нет, пусть квартиру сторожит и за Дормидонтычем ухаживает, - рассказывал мне Василич. – Жена сначала сказала – мама, мол, его через две минуты на помойку выкинет. Ну я сказал – если выкинет, сама на той же помойке окажется.
Но теща Василича восприняла Дормидонтыча философски и со стоицизмом настоящей русской женщины, пережившей Хрущева, Брежнева, Черненко, Андропова, Горбачева, Ельцина, строительство БАМа, застой, перестройку, два дефолта и появление колготок в сеточку и интернета.
- Но она даже обрадовалась, - продолжал Василич. – Грит, скучно одной у вас куковать, а тут хоть живая душа рядом. Разговаривала с ним, на плече носила. Она по квартире ходит, а он за ней, как собачка. Телевизор они вместе смотрели и чай пили. Она себе чашку нальет, рядом на столик миску с водой для Дормидонтыча поставит. Сама печенье ест, ему кусок отломит. Так вечера и коротали. Спал он у нее в кармане кофты. Очень ей жалко было с Дормидонтычем расставаться, когда мы вернулись. Скучать, грит, по нему буду.
В общем, Дормидонтыч органично влился в ячейку общества и заслужил всеобщее уважение как существо высокоинтеллектуальное, мирное, понимающее и приветливое. Не то что некоторые люди бывают.
Еще рассказы о братьях наших меньших: