Инга смотрит на скаф.
Скафандр висит в нише. На нише крупными знаками выведено «ИМ-14».
Это её скафандр. Он сейчас спит.
Инга села на пол, подвернув ноги по-турецки. Психонический костюм для открытого пространства. Пустой, без пилота он выглядит опавшим мешком мышц. Мышцы голые, багровые и чуть глянцевитые. Скафандр почти живой. Он может мыслить и почти осознаёт себя.
Именно это и мешает Инге. Инга — пилот. Молодой пилот, который не может найти взаимопонимание с собственным скафандром.
Недосознание психонического болвана не идёт на контакт с её психикой. Отторгает.
Инга вздыхает и вытягивает на полу полутёмной шлюзовой. Лампочки мигают оранжевым, тревожно-ночным светом.
Для пилотирования готовят с младенчества. Учат раскрывать сознание, учат собирать волю в острие и бить эмоцией, бить волей. Выбрать врага, нацелить на него сознание и ударить. Грубо. Зато убийственно для пространственников. Они не обладают эмоциями и удар чужих отправляет их в состояние шока. Иногда смертельного.
Их разум почти не умеет развиваться, не способен анализировать и постигать новое. Они отказались от этих свойств в процессе развития. И теперь новое в таком количестве причиняет им почти невыносимую боль. Иногда — смертельную.
Инга поднимает руки над лицом. Костяшки разбиты, ноготь оторван. Суставы большие, а пальцы длинные. Инга не помнит матери, не знает отца. Инга — психоник. Она умеет только убивать. Она не умеет любить.
Старшие пилоты говорят, что скафандр надо полюбить. Инга переворачивается на живот, кладёт подбородок на сцепленные руки. Угу. Полюбить вот эту вот груду голых мышц? С искусственно урезанной психикой?
Как?
Говорят: «Позволь ему полюбить тебя, отринь страх, неуверенность», говорят: «Покажи ему себя», говорят: «Каждый достоин любви и любить»
Ингу никто не любит. Инга злая и дикая. Даже наставники разговаривают с девочкой осторожно, с вежливым холодом внутри слов.
Девочка понимает это. И бесится. Иногда она выходит из себя и делает гадости. Она больше не кричит. Кричать нельзя. Кричать — грубо и глупо.
- Я видела Ольгу с Андреем... Ой, наверное, не надо было вам говорить... Простите, я не хотела... - и хлоп-хлоп рыжеватыми ресницами.
- А Иван Сергеевич говорил, что это он услышал от вас...
«Если вы меня не любите, то я вот так. Просто потому, что могу. Просто потому, что меня тоже можно любить. Я тоже хочу любить! А вы меня не любите!» Инга сама не понимает, что чувствует именно это.
Её учили убивать, а не любить. Её учили управлять эмоцией своей и скафандра, а вот сочувствию не учили. Она понимает других, но не знает, что с этим делать
Инга — эмпат, эмпат-психоник, не умеющий любить. Так ей сказали наставники, когда выдавали допуск к пилотированию.
Они сказали : «У таких, как ты, редко получается. Но скафандр для тебя вырастили. Жаль будет потерять ресурс. Пробуй.»
И Инга пробует.
Она снова пробует. Поднимается с пола, потягивается. Поправляет задравшуюся короткую штанину. Убирает непослушную прядь за ухо.
Инга пробует научиться со-чувствию.
Парой касаний будит скаф. Чудовищные мышцы бугрятся и вытягиваются — скаф проверяет работоспособность. Потом мышцы разъезжаются, освобождая девочке доступ внутрь.
Девочке четырнадцать стандартов. Возраст повышенной чувствительности. Возраст перестройки организма и психики. Гибкость и готовность меняться, готовность внимать напарнику — без этого не научиться работать со скафом.
Психоник без скафандра — половинка. Беспомощная внутренность ракушки.
Инга поворачивается спиной, погружает в скаф правую ногу, потом левую. Замирает. Сердце колотится в груди. Темнота прячется под веками — моргай быстро. Дыхание не желает спокойствия. Организм требует кислорода. Он знает: страшно — надо кислород, надо разогнать сердце, надо... Организм готов бояться.
Инга пытается бороться со своим телом. Но Инга тоже боится. Боится неудачи. Боится темноты. Боится отвержения.
Она резко выдыхает и одновременно отдаёт скафу обе руки — просовывает их в каркас рукавов.
Скаф сплетается перед лицом. Плотно. Внутри темно. Инга закрывает глаза и пытается дышать ровно.
Она чувствует сознание скафа. Тот тыкается в неё, как тыкается кошка, выпрашивая ласку. Инга медленно выдыхает. Он просит ласки. Значит, он не опасен. Он хочет дружить, я ему интересна и даже нужна.
Инга раскрывается навстречу настойчивому сознанию напарника. Сознания касаются, переплетаются. Инга видит и ощущает мир вокруг себя чувствами скафа. Она видит шлюзовую, чувствует мир вокруг станции «Дальней», видит корабли людей, видит стаю пространственников, тренирующихся «плавунов» в их смешных скафах-тюленях...
Пространственники?
Сознание Инги сжимается в страхе, и скаф вдруг выкидывает её. Контакт прерван, слияние оборвано. Инга упала с высоты полутора метров. Даже при силе тяжести меньше земной ей больно. Она шипит от боли в сбитых локтях и коленях, но поднимается и оборачивается к скафу.
«Ах ты гад!» - и запихивает эту мысль глубоко-глубоко в себя, а потом рвёт её на клочки. Не выходит у неё единения с этим... Не выходит! Инге хочется плакать от бессилия и злости. Ей хочется ударить его, как каждого из тех, кто посмел её не любить. Счесть её не достойной такой малости, как любовь.
Инга замахивается и... обнимает скаф.
Ей так хочется объятий. Ей хочется близости хоть кого-то. Кого-то, способного в ней нуждаться. Хотя бы так, как скаф.
Инга плачет впервые за много лет. Ей обидно, горько и вообще плохо. Хочется выть и кричать. Но получаются только слёзы.
И скафандр раскрывается. Его мышцы расплетаются, освобождая нутро. Пропуская Ингу в самое средоточие.
Инга забирается, с нетерпением ждёт темноты. Темнота равна сплетению сознаний. Инга первая распахивает своё «я» для прикосновения чужого, недооформленного, но всё же «я».
Ей боязно и неловко, и она стесняется себя и волнуется о том, примут ли её. Скаф успокаивает. Он волнуется почти так же. И почти так же боится.
Инге кажется, что это — и есть со-чувствие. Чувствовать вместе.
Сознания сплетаются. Любой интерфейс замедляет реакцию боевой единицы, поэтому психоники едины со своим оружием.
Инга посылает сигнал тревоги своему отделению. Вместе с координатами стаи пространственников. Усиленный скафом сигнал касается мыслей каждого из пяти бойцов.
Командир даёт команду на вылет. Они будут тут, в шлюзовой, через полминуты, не больше. Но полминуты — это много.
Пространственники передвигаются быстро, а на пути к блокам станции у них — беспомощные летуны.
Инга спрашивает согласие скафа, и они выходят в пространство. Выходя, они видят ввалившихся в шлюзовую психоников. Андрей что-то кричит, но Инга его не слышит, а послать мысль он не догадывается. Инга улыбается ему, Андрей это чувствует и замолкает. Разворачивается к своему скафу.
Андрей самый старший в их группе. Ему скоро семнадцать. У него красивые глаза и смешная косичка. Он скоро потеряет гибкость разума. И будет вынужден оставить боевых психоников, станет пилотом. Станет водить крейсера от галактики к галактике, прокалывая эмоцией и силой сознания плоть мира.
Говорят, пилоты крейсеров тоже едины с кораблём. Но корабль не так жив, как скаф. Скаф выращен, а корабль сделан, и разум его — другой. Не способный на...
Инга разворачивается к стае пространственников. Стая уже распались. Они толчками движутся к вожделенной материи. Молочно-прозрачные сгустки вытягивают вперёд вырост и перетекают в него, и снова, и снова. Будто меряя пространство-время такими вот шагами.
Шаг. Шаг. Тик-так. Шаг. Так.
Оба сознания не чувствуют страха. Огонь ярости выжигает всё другое, ненужное и мелкое сейчас.
Забирая энергию полей станции, Инга устремляется к стае .
Их цель - материя. Выжрать всё, до чего дотянуться их выросты. Обглодать, растворить. И потратить на движение к следующей пище. В каждой стае разумен лишь вожак. И он один способен прокалывать реальность.
Наша вселенная смята и свёрнута внутри пузыря, как кусок ткани в бутылке. Прочитывая складку нацеленной волей, вожак знает место прохода к новой материи. Сожрав ту, что уже нашёл, он получит энергию для нового прокола.
Инга не думает, что справится с вожаком. Она осторожно выбирает. Выбрать можно одного. А пока выбираешь — есть лазер, есть кассетники со взрывающимися «занозами».
Психоник способен только на один, на единственный удар. Столько эмоции, столько силы и воли требуется для него, что сразу нанести второй человек просто не способен. Нечем ему ударить второй раз. Он опустошён после первого. Не чувствует ничего. Все эмоции и вся воля выпущены во врага. Пространственники не способны на эмоции. Их разум холоден и расчётлив. Им не выжить, если отвлекаться на эмоции. «Волки»
Эмоция человеческая, брошенная в сознание, убивает «волка» своей непостижимостью. Он гибнет, а собратья тут же пожирают освободившуюся материю.
Главное для психоника — верно выбрать цель.
Выберешь слабого — дёшево продашь единственную свою атаку, выберешь сильного — рискуешь потерять ресурс своего времени, своего обучения и своего скафа.
Выбрать нужно того, кого сможешь убить. Того, на кого точно хватит твоих сил.
Инга, выхватив лазер, неслась на жемчужную стаю. На ходу оказалось сложно оценить, кто же достоин удара.
Есть безотказный способ.
Скаф увидел, что от станции уже летят другие. Отлично!
Инга рубанула по первой амёбе. Лазер отсёк кусочек. Инга принялась крошить врага. «Волк» выкидывал в пространство ложноножки, пытался ухватится за такую вкусную и такую зубастую материю. Материя уворачивалась. Скаф и тело работали слаженно, в едином движении, танцуя, уходили от чуть светящихся нитей и выпуклостей.
«Волк» кипел. Его поверхность бурлила и вспухала, но её становилось всё меньше.
Наконец, остались лишь лохмотья.
К бесхозной материи тут же направился сородич. А другой нацелился на Ингу. Остальные шагами летели мимо. Тик-шаг, тик-шаг.
Инга подпустила поближе и выбросила кассетник. Тот пыхнул направленным взрывом, утыкал «занозами» обеих амёб. Одна завибрировала, покрылась рябью волн, пытаясь стряхнуть опасные и неприятные штуковины.
Не вышло.
Молочно-белое тело разметало на кусочки. Вторая принялась их подъедать, и тоже была разорвана.
Остальные поползли ближе к пище. Кроме одной.
Инга поняла в ней вожака. Это он привёл их сюда пожрать. Это он вынюхал тут станцию и человечков. Это он пренебрёг разумностью материи в этом куске пространства. Это он. Это всё он!
Инге не было нужды оглядываться — скаф видел пространство позади. И видел, как Андрей пытается вытащить почти обглоданную Верку из «волка», а «волк», почти искрошенный, упрямо продолжает её жрать. Инга чувствует боль и ужас её обоих сознаний.
Катька и Юлька спиной к спине мечутся в вихре чудовищных жемчужин. Обе уже ранены. У Катькиного скафа обглодана нога, на торсе Юлькиного — глубокая дыра.
Чижик, чуть старше Инги, висит без движения. Он пуст. Он ударил кого-то и теперь стал беззащитным и беспомощным. Ненадолго. К нему уже тикают волчьи туши.
Всех, всех готовы сожрать, твари!!
Инга-скаф дышит тяжело, мышцы человека и мышцы скафа двигаются вместе и заодно. Их мысли мчатся эхом друг друга. Боль и ярость дают силу выбрать виновного.
Эмоции умножаются. Эмоции сворачиваются в острие. Эмоции бьют.
Ингу-скаф бросает назад. Они летит спиной вперёд. Они видит, как замер вожак. Они видит, как тело вожака скрылось под такими же телами его сородичей.
Шар жрущих тел психоники размётывают на мелкое крошево. И его некому подбирать.
Скаф слепнет. Темнота. Мёртвая скованность. Инга осторожно ласкается угасающим сознанием к сознанию скафа, и тот отвечает лаской.
Инга улыбается. Мир принял её.
Инга любит. Она победила.
Победила себя. Инга закрывает глаза.
Мы правильно выбрал.
Рина Алискина, 2016