В воспоминаниях замечательной писательницы Надежды Тэффи (настоящая фамилия - Лохвицкая), которую за иронию и тонкую наблюдательность называли Чеховым в юбке, есть отдельная глава, посвященная ее встрече с Григорием Распутиным. Это произошло в 1915-м году, когда Распутин был самой одиозной фигурой в России и о нём говорили буквально все.
Накануне Тэффи как раз побывала в салоне, где на камине стоял плакат -"Здесь о Распутине не говорят". Писательница прочитала надпись вслух, и к ней тут же подсела нервная барышня, поведавшая, что недавно "старец" ей сказал: "Ты чего же, ты приходи ко мне, щупленькая, слышишь? Слышишь? Придешь!" И барышня металась - пойти-не пойти? Ведь "много дам нашего круга ходят", и в этом "нет ничего предосудительного".
Надежду уговорил пойти посмотреть на Распутина литератор и философ Розанов, жаждущий разгадать загадку эротизмa и магнетизма старца. Придя на званый обед, Тэффи увидела среди гостей еще одну восторженную даму, которую привел муж. Он везде водил ее, где мог быть Распутин, чтобы тот, клюнув на ее женские прелести, помог решить какое-то важное дело. Когда Распутин появился, он ни разу не взглянул на эту семейную пару, а позже, в разговоре с Тэффи, назвал красавицу дурой.
Распутин был одет в черный русский кафтан и лакированные сапоги, вел себя нервно, дергано. Смотрел на каждого в упор своими острыми, глубоко посаженными глазками.
Разговор на обеде не клеился, Распутин кидал какие-то заготовленные душеспасительные фразы, Тэффи было неуютно и хотелось уйти. Розанов шептал ей на ухо, чтобы она заговорила со старцем, и непременно на эротические темы, ведь это так интересно. Первым заговорил сам Распутин, настаивая, чтобы она выпила вина:
"Ты чего же это не пьешь-то? Ты пей. Бог простит. Ты пей. Бог тебе много простит. Пей!"
Отказ ему не понравился:
"Ишь ты, какая строптивая. Не пьешь, когда я тебя уговариваю".
И быстро дотронулся до ее плеча, как гипнотизер, направляющий через прикосновение ток. Когда в ответ Тэффи усмехнулась, он судорожно повел плечом и тихо застонал. Как будто отправленный им заряд отрикошетил в него же. Потом стал говорить о "женских слёзках", о любви, мол, всё знает. Розанов, навостривший уши с другой стороны от Тэффи, шептал, что ему плохо слышно.
Далее Распутин попросил кольцо Тэффи, подышал на него и снова надел ей на палец.
"Вот когда придешь ко мне, я тебе много расскажу, чего ты и не знала".
Писательница поняла, что это и есть весь его репертуар, набор приёмов:
"Этот искусственно-таинственный голос, напряженное лицо, властные слова. Если так, то уж очень это все наивно и просто. Или, может быть, слава его как колдуна, вещуна, кудесника и царского любимца давала испытуемым особое, острое настроение любопытства, страха и желания приобщиться к жуткой тайне?"
Весь вечер Распутин уговаривал ее прийти к нему, и, получая отказы, тихонько постанывал и поводил плечом от судороги. Потом он читал слабые стихи собственного сочинения всему обществу. Наконец, нацарапал на листочке мужицким почерком: "Надежде. Бог есть любовь. Ты люби. Бог простит. Григорий".
Почему Тэффи не пришла в экстаз от подобных фраз, как другие дамы? Не хотела быть как все? Была тем редким человеком, на которого гипноз не действовал? Или просто была умной взрослой женщиной (хотя другие взрослые женщины от Распутина очень даже млели), которая этого "святого чёрта" быстро раскусила?
В следующую и последнюю их встречу всё было так же: его натиск - и ее отпор. Он говорил, что у нее "англичанское личико". А Тэффи осмелилась спросить про его отношения с Вырубовой и царицей. Распутин назвал Вырубову деточкой ("у меня есть деточки и которые другие, врать не буду"), а царицу назвал больной, за которую надо молиться. Далее зашел разговор о его дамах-поклонницах, которых он заставляет себе ноги мыть и воду потом пить, для смирения. Тэффи сказала, что ей такое неинтересно.
Позже Тэффи узнала, что Распутин был прекрасно осведомлен о ней самой и о ее друзьях-литераторах, а также о газете, в которой они все работали. Он недолюбливал журналистов, опасался. Возможно, в ее лице он хотел заполучить своего агента, а так как с женщинами у него был определенный стиль общения, то его он и применил.
В тот вечер Тэффи наблюдала исступленную пляску Распутина под аккомпанимент музыкантов. Потом снова были уговоры и обещания:
"Распутиным не брезгуй, мужиком. Я кого полюблю, я тому палаты каменные строю".
И, наконец, на прощание последовало откровение, которое она запомнила на всю жизнь:
"Вот меня убить все хотят. Одного не понимают: меня убьют - и России конец. Вместе нас с ней и похоронят".
До убийства Распутина оставался примерно год. О том, как всё произошло, рассказал в своих мемуарах сам организатор покушения - князь Феликс Юсупов:
А вот рассказ о жизни Чехова в Крыму. Уверена, этот любимец женщин понравился бы Тэффи куда больше Распутина. Но увы, они не встречались: