В феврале 45 г до нэ внезапно умерла Туллия, дочь Цицерона.
Это событие вогнало оратора в жестокую депрессию, но нам интересно другое. Письмо, которое в качестве утешения прислал его друг - Сервий Сульпиций Руф. И по мнению Сульпиция, смерть (в нынешние времена) - это лучшее, что могло случиться с Туллией. Нынешние времена - это годы правления Юлия Цезаря.
Скажи, ты скорбишь из-за ее участи? Сколько раз ты должен был прийти к заключению, что именно в настоящее время судьба тех, которым было дозволено без страдания обменять жизнь на смерть, не наихудшая? Но что могло бы в настоящее время особенно привлекать ее к жизни? Какие обстоятельства? Какая надежда? Какое утешение для души?
Чтобы она прожила свой век, сочетавшись с каким-нибудь знатнейшим молодым человеком? Для того ли, чтобы она родила детей, которым бы она радовалась, видя их цветущими? Которые сами могли бы сохранить имущество, переданное им родителями, стали бы последовательно искать почестей2, намереваясь пользоваться своей свободой в государственных делах, в делах друзей? Что из этого не было отнято раньше, нежели было дано? — «Но ведь терять детей — зло?». — Зло; но, пожалуй, еще худшее — вынести и вытерпеть настоящее.
Конечно, думается, в этом письме, в силу его жанра, была изрядная доля преувеличения. Но все же настроения (высшего) общества накануне убийства диктатора оно выражает хорошо.
Сервий Сульпиций Руф, напомню, это тот самый правовед, сторонник Помпея и Сената, что при посредничестве Марка Брута примирился с Цезарем после битвы при Фарсале. Спустя несколько лет это примирение костью встало у него в горле.
Но что же случилось?
Ну во-первых, вещи, которые воспринимаются определенным образом, когда ты вот только что побежден на поле битвы, с мягкого дивана могут восприниматься совсем иначе. Самые воинственные, как все мы знаем, это диванные эксперты.
Во-вторых, Цезарь, спустя эти несколько лет, был уже не торт. И даже не салат. Вопрос, "протух" ли Цезарь, или с самого начала был с гнильцой (как уверял, к примеру, Катон) - мучает любителей истории по сей день.
В последние годы Гражданской войны (с сыновьями Помпея) о политике "милосердия" речь уже не шла, попавшие в плен - уничтожались.
Более того, Цезарь оказался так бестактен и кровожаден, что хвастался этим. После окончания войны в Испании, он отпраздновал Триумф - но эта была победа над соотечественниками.
На самом деле, триумфы были и после кампании в Египте(когда был убит Помпей) , и после Африканской кампании - когда покончил с собой Катон, но тогда чисто формально, можно было прикрыться победами над иноземными правителями, союзничавшими с врагами Цезаря. После Испании - у Цезаря такого листочка не оказалось.
Случались странные смерти. К примеру, Марк Марцелл - которого Брут уговаривал примириться с Цезарем и который предпочел остаться в ссылке, был зарезан своим вольноотпущенником. Убийство было признано бытовым, но тем не менее вызвало нервозность в кругах бывших друзей Марцелла.
У Плутарха, Светония и тд упоминается много выходок Цезаря (о которых чуть позже), но их кажущаяся нелепость не должна уводить нас от сути. А суть вот в чем - а для чего, собственно, Цезарь начал гражданскую войну? И ради чего в ней сражались его довольно-таки многочисленные сторонники?
Сторонники ДУМАЛИ, что знают ответ. Ради защиты своих интересов и ради власти. Они воспринимали себя, как партию, а Цезаря как главу партии. Как Мария. Или Суллу.
Но Цезарь не был главой партии. Все случившееся он обратил на пользу только одной персоне - лично себе. Он взял власть в свои руки и по собственному хотению, не считаясь ни с кем, казнил и миловал, раздавал должности или лишал их.
По какому праву, собственно, персонажи, вроде Брута или Кассия, занимали высшие посты в государстве? Они же не из победившей партии. Цезарь так захотел? А кто такой Цезарь? Он себя царем или фараоном возомнил?
И многие соратники Цезаря приуныли, почувствовав себя обманутыми. Дело было не в том, получат они при диктаторстве Цезаря какую-либо должность или нет, а в том, чего вообще стоила любая должность в подобных обстоятельствах. А не стоила она и ломаного гроша. Это был лишь каприз властителя.
Когда один консул внезапно умер накануне нового года, он отдал освободившееся место одному соискателю на несколько оставшихся часов181
И для нобилей из числа союзников Цезаря мысль о собственной ничтожности была совершенно невыносима - точно так же, как и для нобилей из числа бывших врагов Цезаря.
Насколько известно, первым из окружения Цезаря убить его предложил Требоний. Заманчивую идею он озвучил Марку Антонию. Антоний не выказал энтузиазма, однако и сообщать Цезарю о возможном заговоре не стал. Это произошло за пару лет до настоящего убийства.
В котором, как мы знаем, Требоний таки принял участие.
Ну а теперь о проделках Лысого:
Не соизволил встать:
В другой раз сенат назначил ему какие-то чрезвычайные почести. Цезарь сидел на возвышении для ораторов. Когда к нему подошли консулы и преторы вместе с сенатом в полном составе, он не поднялся со своего места, а обращаясь к ним, словно к частным лицам, отвечал, что почести скорее следует уменьшить, чем увеличить.
Расправился с народными трибунами.
А это очень серьезный проступок - потому что именно насилие в адрес народных трибунов (со стороны Помпея и сената) было формальным поводом Цезаря к началу Гражданской войны. Закручивание гаек в адрес трибунов-это вообще признак сулланского режима. Теперь Цезарь сам стал драконом, с которым якобы всю жизнь боролся.
Однажды, когда он возвращался после жертвоприношения на Латинских играх187, среди небывало бурных народных рукоплесканий, то какой-то человек из толпы возложил на его статую лавровый венок, перевитый белой перевязью188, но народные трибуны Эпидий Марулл и Цезетий Флав приказали сорвать перевязь с венка, а человека бросить в тюрьму. Цезарь, в досаде на то ли, что намек на царскую власть не имел успеха, на то ли, что у него, по его словам, отняли честь самому от нее отказаться, сделал трибунам строгий выговор и лишил их должности189. (2) Но с этих пор он уже не мог стряхнуть с себя позор стремления к царскому званию, — несмотря на то, что однажды он ответил плебею, величавшему его царем: «Я Цезарь, а не царь!»
Ну и другие проделки того же рода. Уже не говоря о Клеопатре и ее бастарде, тусующихся в Риме, о статуях Цезаря, стоящих среди богов, галлах в Сенате и тп. Ходили слухи, что Цезарь (уже признанный пожизненным диктатором) вот вот (через своих клевретов) выдвинет через Сенат предложение признать себя царем.
Гай Кассий, шурин Брута, - кстати один из немногих, кто стабильно голосовал против предоставления Цезарю новых почестей, понял, что надо действовать.
Как - узнаем в следующей части.
А теперь немного о точке зрения противоположной стороны. Есть мнение, что все эти страсти-мордасти по сути были бурей в стакане воды. Дескать Цезарю просто некогда было думать о диадемах и тронах. Он делом был занят. Болота осушал. К войне с Парфией готовился. А господа-сенаторы сами почести назначили - сами обиделись.
Дескать даже знаменитый эпизод, когда голый, пьяный Антоний на празднике Луперкалий пытался короновать Цезаря диадемой - по сути это была провокация, чтобы выставить Цезаря жаждущим царской власти. И Антоний лил воду на мельницу заговорщиков. А сам Цезарь, как говорится, даже и не помышлял...
Продолжение тут