В ноябре 1350 года, новый король Жан II Добрый, отдельным указом позволяет Тома де ла Маршу носить герб – с лилиями Капетингов, поле же герба принадлежит роду Лузиньянов, владевших ранее графством Марш. Примечательно, что король называет его своим «верным и любимым рыцарем», но отнюдь не братом – о последнем факте ни слова. Оговаривается и наследование этого герба – в сочетании знаков Лузиньянов (уже явно как географической привязки) и Капетингов, потомками Тома де ла Марша.
Здесь можно было бы вспомнить, как позднее Карл VII, в знак особого почета разрешил Жилю де Ре, добавить на свой старый герб окантовку из королевских лилий. Не сказать, что это уж совсем необычно, то есть допускались такие королевские знаки и для дворян некоролевской крови – за особые заслуги, нечто подобное можно видеть и в облагороженных гербах Медичи и де Ла Туров.
Но, во-первых, Тома называл себя «бастардом Франции», а во-вторых, заслуг-то и каких-либо выдающихся достижений у Тома перед Францией и королем не было. Очевидно, что лилии на личный герб он мог получить только по праву кровного родства.
Далее Тома всплывает году в 1358-ом, он получает (по-видимому от дофина, так как король Жан II был в плену после битвы при Пуатье) сеньории и замки Nonette (в Оверни) и Auzon. В следующем, 1350-ом, назначается губернатором Оверни, Бурбонне и Берри – и весьма успешно воюет с англичанами. Но вот ужиться с местной знатью у него не получилось. Опять же у французских историков, утверждается, что летом то ли 1360, то ли 1361 года, он был снят со всех должностей, третьим сыном короля (в 1360 году вернувшегося во Францию), Жаном (1340-1416), как раз в этом году получившим в апанаж Овернь и Берри – именно с этого года, Жана именуют герцогом Беррийским.
Но летом 1360 года Жан Беррийский сам отправился в Англии в качестве заложника во исполнении договора, весной-летом 1361-го он на короткое время возвращался во Францию. По каким-то причинам у герцога нашлось время третировать Тома де ла Марша и поддержать его противников. Тома начинает частную войну, берет пару замков и… больше после лета 1361-ого нигде не упоминается.
Еще один французский историк, Патрик ван Керебрук (неуловимый автор, на которого есть множество ссылок, но найти его монографии мне пока не удается) утверждает, что у Тома был внебрачный сын – Жан де ла Марш, однако, другие исследователи это отрицают, полагая, что этот Жан – бастард какого-то другого, совсем постороннего дворянина, также именовавшего де ла Маршем. Так что о семейном положении Тома ничего не известно, остается предполагать с известной долей уверенности, что ни жены, ни любовницы, которые могли бы дать ему детей, у Тома де ла Марша не было. Как в воду канул… Умер ли он из-за болезни, получил ли удар меча в грудь или арбалетный болт в спину – осталось неизвестным.
К последнему году жизни Тома немало вопросов. Почему герцог Беррийский не делегировал ему хотя бы часть каких-либо полномочий на время своего пребывания в Англии, а, напротив, сместил де ла Марша? Ведь бастард очень удобный соратник – ибо, как родич, надежен, но вот как незаконнорожденный - с куда меньшими претензиями на вознаграждение за верность. Почему Тома стал разбойничать, а не обратился напрямую к королю и к старшему его сыну – дофину Карлу, под началом которого де ла Марш, кстати, тоже служил ранее? Наконец, почему король и дофин сами не вмешались?
И вот тут можно с некоторой смелостью предположить – а не Карл ли Красивый его отец? То есть, для Валуа-Капетингов, Тома – чужой бастард. И все сходится – и старый титул отца, преобразовавшийся в фамилию, и лилии на гербе, и провозглашение себя «бастардом Франции».
К слову, одна знатная дама-современница, упоминая Тома де ла Марша, именовала его «notre amé cousin» - наш любимый кузен. Это Жанна де Пентьевр (из дома герцогов Бретани, Капетингов – де Дре), жена Карла Блуа-Шатильона, родного племянника короля Филиппа VI. «Кузен», как известно, термин «общий», так знать звала любого дальнего родственника (своего или супруга), хоть двоюродного дедушку.
Но, в любом случае, для Карла Блуа-Шатильона и сын Филиппа VI – кузен (двоюродный брат) и сын Карла IV – тоже кузен (троюродный). Что же, по крайне мере одна, точно законная представительница знати королевской крови определенно называла Тома де ла Марша – братом.
Предположу, что Тома, будучи сыном короля старшей, угасшей ветви династии, возможно, прекрасно понимал, что у Валуа-Капетингов правды ему не найти – его просто терпели, до поры до времени.
Такой вот странный бастард – и появился ниоткуда, и ушел в никуда.