Живет человек, в которого природа вселила тягу к риску, а прожитая жизнь - стремление к постоянному улучшению своего материального положения. Живет - но скажем так: пока живет. Сейчас ему 48. «В мае будет 49, — говорит он о себе. И добавляет: — Если доживу». О нем рассказала вчера «Фонтанка».
Совершенно русский человек, один из многих подобных ему соотечественников. Имя и фамилия у него тоже безукоризненно русские – Михаил Иванов (только давайте не будем об этимологии имен).
Первый раз он побывал добровольцем на войне еще в 2001 году в Чечне. В мае 2022 года записался в именной батальон «Павловск». После двух осколочных ранений, полученных с разницей в два дня, вернулся домой. В прошлом августе снова пошел добровольцем и подписал контракт на полгода. Его контракт должен был истечь 26 февраля. Но уже в начале апреля Михаила снова ждут на Украине.
В середине января Михаил попал в госпиталь с пневмонией. Из госпиталя в часть он вернулся с рекомендацией 30-дневного отпуска. И поскольку контракт его уже истекал, Михаил написал рапорт об увольнении.
В ответ ему было заявлено, что в связи с мобилизацией его уволить не могут. Михаил недоумевает: «А какое отношение мобилизация имеет к контрактникам? Мой контракт вступил в силу до начала мобилизации, 26 августа прошлого года. Закон ведь обратной силы не имеет».
Еще несколько человек из товарищей Михаила Иванова тоже хотели бы уволиться. Кто-то пытается решить вопрос по состоянию здоровья, кому-то до 50-летнего юбилея считаные месяцы. «Фонтанка» приводит пример одного из таких, 49-летнего петербуржца Игоря. Он тоже побывал в госпитале, а сейчас пытается уйти на военно-врачебную комиссию. Пока в увольнении ему отказано. Он говорит, что в его дивизионе «процентов 70 — те, кого должны были уволить по истечении контракта».
Михаил Иванов, чувствуется, человек более решительный. «Я не хочу возвращаться туда в принудительном порядке, — говорит он. — Скорее всего, я просто пойду в военную прокуратуру и напишу отказ от ведения боевых действий. Это статья 332-я УК РФ, и, скорее всего, меня посадят. Но я готов сесть, лишь бы государство не указывало мне, что делать». Заметим, что по этой статье за неисполнение приказа он может получить до 10 лет тюрьмы.
О своем отношении к происходящему на фронте Иванов рассказывает так: «Любому психически здоровому человеку страшно. Но, во-первых, не только для меня, но, думаю, для многих деньги были на первом плане. На гражданке я работаю слесарем с зарплатой в районе 50 тысяч, без возможности заработать больше. Весной своими глазами видел: кто громче всех орет, что он там за идею, а не за деньги, бегут после первого же выстрела».
Денежный интерес превалирует, и Михаил, не видя необходимости что-то скрывать, с привычной прямотой самостоятельного работяги немного этим бравирует. Но деньги – не всё. Иванов вспоминает, что до того, как он и его товарищи вступили в бой, им часто повторяли: «Вы — смертники». «Когда ты с противником на расстоянии ста метров, адреналин зашкаливает, — говорит он. — Есть же понятие — «адреналиновый наркоман». Такие люди идут в пожарные, в полицию, в горы лезут. Видимо, у меня это тоже есть».
«Я не позволю государству себя заставлять в чем-то, — настаивает Михаил. — Под государством я имею в виду Минобороны и командование нашей части. Если бы они поступили по-человечески и отпустили людей вовремя домой, процентов 90 вернулись бы обратно. У меня же никакого желания возвращаться нет, по крайней мере через армию. А так бы воевал, пока хватает здоровья».
Вы видите, кого он «имеет в виду» под государством? Корреспондент его не спрашивала, но я уверен, что Путина в данном контексте в роли государства Михаил не видит. В этом самый обычный, самый натуральный парадокс нашего времени. А отношение к происходящему у него совершенно органичное для нормального русского работяги. Сколько я знавал и знаю людей, занимающихся тяжелой физической работой и не желающих уходить на пенсию до последнего – до того, как организм резко взбрыкнется из-за постоянного над собой насилия или, глядишь, природа поступит еще радикальнее и прямым ходом препроводит упорного в деревянный ящик.
Раньше Иванов работал на слесарном участке, и ему за работу выплачивали фиксированную зарплату. Его она не устраивала, и он пошел туда, где платят больше. Платят тоже фиксированно – но намного больше. Сейчас он снова работает. Не слесарем. Артиллеристом. Артиллеристу платят больше.
Пришел срок - Иванов свое отработал. Работа была не сахар, зато он подзаколотил, чтобы дальше уже пожить безбедно. И тут над рабочим человеком начинают издеваться. Но нет, не на того напали: человек он не только рабочий, но и держащийся в жизни прямо. Так вот у него сложилось.
За год примелькалось слово, прежде не значившееся среди наиболее употребительных, – «военкор». Одна из главных задач военкора - воспевать боевые подвиги. Может показаться, что в судьбе Михаила Иванова военкору и ухватиться не за что. Но поставь тот себе задачу воспеть солдата Иванова, то петь бы начал по линии «незаметного героизма военных будней», «скромного героя-рядового» и т. п.
А нам, военкор, всего этого красивого не надо. Мы знаем, что Иванов работает. Иванов зарабатывает. Он не виноват, что раньше он резал болгаркой деталь, а сейчас своим снарядом обрезает жизни людей. Иванов защищен от такого отношения. Ему подсказали: считай их фашистами, и всё будет просто. Резал метал – режешь фашистов.
Михаил Иванов с легким презрением отзывается об «идейных». Идейные, я так понимаю, люди необстрелянные, с неудобной для войны тонкой душевной организацией. С организацией им не повезло. На опасность они реагируют чрезмерно. А успев еще до первых выстрелов наглядеться на реально происходящее, иные могут даже потерять свою идейность.
Михаил Иванов – простой солдат. Но есть непростые. Я имею в виду инкубатор геройства под названием ЧВК. Ох уж эти героические аббревиатуры! Так и возникают в памяти из прежних лет разные РВС, ЧК…
И вот, скажем, в героическом ЧВК сражается за правое дело финский доброволец Пекка Вартанен. А в фашистских украинских рядах за неправое бьется наемник Антти Корхонен. Напрашивается вопрос, кому платят больше. Я бы дал больше Пекке. Потому что он за правое. За правое правые командиры должны платить больше.
А вообще-то можно сделать вывод, что не так уж высок уровень жизни в хваленой Финляндии, если оттуда приезжают подкормиться добровольцы и наемники. Или вывести, что в корне ошибочно распространенное мнение о том, что финны не принадлежат к гонцам за адреналином.
ДО НАСТУПЛЕНИЯ 2030 ГОДА ОСТАЕТСЯ 2476 ДНЕЙ (ПОЧЕМУ Я ВЕДУ ЭТОТ ОТСЧЕТ, СМ. В "ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЛО ДЛЯ РЫВКА")