Лазуткин Сергей Александрович
Педагог музыкально-театральной студии «Ворона».
Огромное ухо в гамаке
Мне было лет 14, и я не помню, при каких обстоятельствах и с чего вдруг мама сказала, что обязательно надо посмотреть фильм Андрея Тарковского «Солярис». Почему? Она сказала, что это очень интересный фильм, необычный, что там есть момент, когда герой заглядывает в дверь своей космической каюты и сквозь щель видит, как в гамаке лежит огромное ухо. Огромное ухо в гамаке! Я решил, что надо смотреть фильм обязательно. Как результат, в течение года у меня скопилась вся коллекция фильмов Тарковского. Когда их показывали на телеканале «Культура», мы их записывали на кассеты и мама аккуратным почерком подписывала: «Андрей Рублёв» А. Тарковский, «Сталкер» А. Тарковский, «Зеркало», «Ностальгия»,«Жертвоприношение» и т.д. Сказать, сколько раз я пересмотрел каждый из этих фильмов, я не могу даже приблизительно. Бывали периоды, когда я всю неделю ежедневно пересматривал по фильму. Иногда я включал фильм и специально ложился спать под его звуки и образы, так отдыхал после школы и просыпался уже после титров, когда на экран пробивалась запись чего-то другого, например «Изгоняющий дьявола», поверх которого был записан «Сталкер».
Теперь справедливости ради надо сказать, что ни в одном из этих фильмов не было кадра с ухом в гамаке. Там было много других тайн – и девочка, обладающая телекинезом, и водопад в разрушенном здании, и женщина, парящая над кроватью. Был странныйбассейн, в котором люди, колыхались, как поплавки,и шептались тихо, и переглядывались. Был звонкийпредостерегающий голос: «Стойте! Не двигайтесь!», который прорезал шелест листьев в тот момент, когда затылок Солоницина подплывал всё ближе и ближе к комнате исполнения сокровенных желаний. Быланевесомость под звуки Баха, человечки на картинахБрейгеля, святые лики с икон Рублёва. Был грохот пролетающих мимо ядерных ракет и разбитый от этих вибраций стеклянный кувшин молока. Был конец света и грустная ведьма в служении у интеллигенции.Там было много притягательных тайн, но огромного уха в гамаке не было.
Там было много тайн! И тайны эти я раскрыть не мог! Поэтому и смотрел по сотне раз его фильмы (сюжеты их, кстати, очень простые). Фильмы эти можно смотреть сколько хочешь, их можно понимать всё больше и глубже, но тайны их ты не раскроешь, и каждый раз прямо у себя в квартире будешь сталкиваться с чудом лоб в лоб. Мама научила меня Тарковскому, Тарковский научил меня тайне. Тайну эту я стал выдергивать из повседневной жизни. Было такое странное место – с одной стороны стена моей школы, с другой ржавые гаражи, между ними яблони и качели. Во время прогулки школьники там почему-то не играли, а я любил сидеть там на качелях и слушать, как где-то знакомые голоса возбужденно кричат, играя в футбол, и смотреть на собаку, чтолежит у забора. И была там у школьной стены куча исписанных рабочих тетрадок, будто один из учителей рехнулся и выбросил всё это вниз прямо из класса, с этажа третьего или четвёртого. Было еще одно место –высоковольтная просека, где электрические вышки и провода прорезают лесное море Лосиноостровскогозаповедника. Будто палец Бога прочертил эту линию на земле или метеорит пропахал в древности эту борозду в лесном массиве. Там можно было идти по бетонной дорожке и слушать тихий гул электричества и стрёкот кузнечиков в высокой траве. Электричество и кузнечики, деревья и высоковольтные вышки, небо с перистыми облаками и провода на фоне этого неба – всё это вместе какая-то тайна. А по бокам дорогитрава была такая высокая, что уши кокер-спаниеля взмахивали, как крылья, когда собака в напряжённомпрыжке взлетала поверх травы, чтобы разглядетьбеззаботного хозяина, который брёл вдалеке по дорожке. А дорожка заканчивалась неожиданно, и в конце стоял бетонный домик, и не домик даже, а бетонный куб с синими воротами. А еще там была огромная ржавая странная машина, на конце её был вал высотой почти в два взрослых человека, а на вале закруглённые шипы (когти), и зачем она была нужна – непонятно. Может, косить деревья? Тайна. Иногда за тайной и ходить-то никуда не надо было. На даче (лучше в начале августа) можно было лежать в гамаке, покачиваться и слушать, как цветут флоксы,смотреть, как берёзы с соседнего участка своими ветвями чешут облака. Где-то вдалеке, потому совершенно не раздражая, а, наоборот, дажемедитативно работает электропила. Рядом с гамаком крашеный в салатовый цвет дом, краска выцвела и потрескалась, под домом живёт ящерица, говорят, и крот, но крота я не видел, сам дом греется на солнце и смотрит на меня, а я сейчас смотрю на него.
Мама была права. Огромное ухо в гамаке было! В фильме «Солярис» (да почти во всех фильмах Тарковского) оно есть. Физически самого кадра нет, но этот кадр заложен там виртуально. Это Солярис, это природа пытается раскрыть тайну человека, для этого она примеряет меня к себе самой, потомузабралась в мой гамак и покачивается в нём. Она превратилась в огромное ухо и прислушивается к человеку. И стены, и вся эта природа – её ветерки, колыхания травы и ветвей, дожди и ливни –медитируют на человека, медитируют на меня.
Я искал тайну во всём. В девятом классе я однаждыприбежал в школу взволнованный и стал рассказывать другу, как ночью видел фильм Киры Муратовой, трансляция закончилась к трём ночи,кажется. Я был крайне удивлён – оказывается, так тоже можно! Но кто ей (Кире Муратовой) сказал, что так можно снимать фильмы?! Даже так: кто ей разрешил так снимать?! Ведь, по сути, она взяла и поломала весь фильм! Поломала, а фильм всё равно получился! Таких фильмов и не бывает больше, какой-то свой личный отдельный кинематограф, лично для Киры Муратовой (а как потом выяснилось– и для меня). И Муратова той ночью говорила со мной через этот фильм, она говорила о человеке, о его тайне (пусть тайне тёмной и неприятной, но тайне). В другой раз, тоже ночью, я видел обезьян, которые тянутся к таинственному космическому обелиску, а вконце фильма главный герой обнаруживает себя…или, точнее, живёт сразу в трёх состояниях – старик, зрелый мужчина и младенец. Я видел фильм «Хрусталёв, машину!» Алексея Германа – старшего. Герман спрятал меня за тряпочками, и кастрюльками, и мы с ним аккуратно подсматривали за москвичами из 1953 года. И глаза мои были тогда, как у инопланетянина. Я просто смотрел, мне, рождённому в 1984 году, уже невозможно было понять,про что говорят эти существа, чего боятся, почему ведут себя так. Нет, общий сюжет-то был понятен, но логические коленца, речевые обороты, логика речи и быта были тайной. Этот фильм настоящее путешествие в другой мир, искреннее, без поддавков.Чужой, далёкий, неведомый мир – навсегда нераскрытая тайна! Тайна для меня есть в текстахДаниила Хармса, есть тайна в пьесах Эжена Ионескои Чехова, в полотнах Кандинского и Филонова, у Мане и Моне и т.д. и т.п. Я окружен тайнами.
И если меня спросят: «Вы же педагог, в чем вы видите свою педагогическую задачу?» То прежде всего я скажу, что вопрос этот весьма глупый и неуместный в мире, полном небывалых чудес. А потом добавлю, что я бы хотел просто поделиться, я бы хотел показать тайны людям. Я всю сознательную жизнь изобретаю такой жест, который волшебным образом обнажает тайны. Я бы хотел научить людей видеть их. Мы бы передавали эти тайны друг другу, мы бы рассматривали их и радовались. И еще я бы хотел объяснить, что понимать всё необязательно, это какой-то, если хотите, комплекс, что ли, понимать всё.Глупо пытаться понять некоторые тайны. Потому что, если вы это сделаете, то, во-первых, обязательно ошибётесь, а во-вторых, вы просто разрушите чудо, вот и всё. Да, я бы хотел научить не бояться не понимать. И вот сейчас, наверное, многие не поймут,про что всё это написано и зачем. А я смело отвечу –сам не знаю. Я сказал, что хотел, и так хорошо стало, будто дождь в августе за окном идет и немного плакать хочется.
Пойду позвоню маме.