Глава 10
– Человек за бортом! Человек за бортом! – сигнал прозвучал по танкеру, словно удар хлыста. Вся команда из тех, кто не был в это время занят на работе, рванула смотреть, что случилось и кого это угораздило угодить в Волгу, по которой они шли этим замечательным июньским утром. Вообще такое редкость. Многие из молодых членов экипажа, кому не было и 30, ни разу не слышали подобного извещения, звучащего по-настоящему, а не в ходе учебной тревоги, когда отрабатываются навыки спасения.
Это потому, что тренировки на «Волгонефти» капитан Парфёнов проводил регулярно, и не «ради галочки», а всерьез, основательно. Так, чтобы в случае реальной опасности не бегал народ по судну, ломая руки и ноги в панике, а четко знал каждый своё место. Вот и теперь так получилось: интерес, волнение возникли мгновенно, но никакой истерии.
Когда первый из членов команды, раньше всех очутившийся у левого борта, заглянул за леер, то не раздумывая швырнул туда сначала спасательный круг, а затем, стремительно натянув оранжевый жилет, бросился сам. На мостике к этому времени уже прозвучали команды «Стоп машина!», а затем «Самый малый назад». И, через некоторое время, «Отдать правый якорь!». Это значит – судно встает на якорную стоянку. Вообще-то делать такое здесь, посреди фарватера, было неправильно – хотя река и широка, но все же может образоваться затор из кораблей. Но форс-мажор предполагает быстрые и четкие решения.
Так кто же оказался за бортом? Василий! Тот самый кот, о котором я писала немного раньше. Здоровенный рыжий пушистик, отведавший изрядную долю валерьянки, после чего едва не превратился в заядлого токсикомана. Но с той поры прошло несколько месяцев, Алла Константиновна ту заветную баночку утилизировала, и кот, несколько дней покружившись возле медпункта в ожидании новой дозы, но ничего не дождавшись, принялся слоняться по судну.
Когда на «Волгонефти» появилась новый кок, Ирина, Василий сразу смекнул, с кем надо тесно дружить. Поскольку с докторшей не получилось, он променял её на молодую повариху, и теперь постоянно находился неподалеку от камбуза, ласково подставляя голову всякому проходящему мимо члену экипажа. От такой сытной кормёжки котяра стал толст, ленив и необычайно ласков. А уж как он Ирину полюбил! Стоило ей выйти, как он тут же кидался ей под ноги и принимался об них страстно тереться, будто хотел растворить свои усы-антенны на её коже. Мол, вот тебе, дорогая моя кормилица, мой главный инструмент для связи с вселенной. Дарю в обмен на вкуснятину.
Ирина снисходительно принимала эти суровые мужские ухаживания, однако ход на камбуз коту был по-прежнему заказан. Не хватало ещё, чтобы он поджарил себе лапки или свалился в кастрюлю с горячим супом. Потому, как ни старался Василий проникнуть в святилище, ему ничего не удавалось. Зато, по крайней мере, миска его не была пуста: Ирина всегда в неё подкладывала что-нибудь мясное или рыбное.
И вот теперь этот самый Василий, или просто Васька, отчаянно перебирал лапами посреди Волги, похожий на мокрую крысу с огромными вытаращенными глазами. Пока котяра боролся за свою жизнь, очевидно плохо соображая, матрос подплыл к нему, аккуратно взял за загривок и прижал к груди. Животное от страха обхватило парню шею, словно боясь, что тот может неожиданно передумать. Матрос, ощущая эти крепкие объятия, даже рассмеялся – «меня жена так не обнимает, как ты, Вася!»
В такой крепкой спарке их и подняли на борт. Пока матрос раздевался, отжимая одежду, кто-то принес большое банное полотенце. Чего не пожалеешь ради любимца экипажа! Ваську обернули в ткань и принялись легонько, чтобы не повредить его мужскую гордость, растирать. И пока кот, мелко дрожа от холода, постепенно приходил в себя, команда, которая основательно ржала всё это время над незадачливым котом, включая капитана Владимира Константиновича, всё-таки задалась вопросом: как подобное могло с ним случиться с этим опытнейшим кошачьим мореплавателем?
Ведь раньше ничего подобного за Васькой не водилось. Он ни разу не падал за борт, какой бы скользкой ни была палуба. Как бы ни ходила она ходуном во время шторма, кот всегда уверенно стоял на лапах, выпуская когти. Правда, он, не будь дурак, пока снаружи бушевала непогода, забирался в чью-нибудь каюту и там лежал на койке или стуле, кресле – да на всем, где ему хотелось, и пережидал.
И тут вдруг такая с ним напасть случилась. Но как? На реке штиль, яркое светит солнышко, тепло.
– Это я виновата, – вдруг Ирина протиснулась сквозь плотный круг из членов команды, в центре которого был завернутый в полотенце Василий на руках боцмана, спасший его матрос и капитан со старпомом.
– Ты? – удивился Константиныч. – Как это?
– Вы понимаете, у меня было немного мясных обрезков. Ну, сухожилия там всякие. Я вышла из камбуза, чтобы их за борт бросить. Думала: рыбы съедят. А миску взяла Василия. Туда положила, думала потом заодно и помою. И вот кинула, а кот решил, что я его еду за борт, значит, выкинула. И сиганул следом…
Повисла пауза. Затем раздался чей-то смешок. Второй, третий, и вот уже весь экипаж сотрясается в дружном мужском хохоте, разбавленном женскими голосами: Ирины и Аллы Константиновны, пришедшей посмотреть, не нужна ли кому медицинская помощь.
После этого коту все-таки было разрешено проходить на камбуз. Но исключительно под строгим присмотром кока. Вареные коты в супе, сами понимаете, никому не нужны.