В середине декабря 2022 года Владимир Путин поручил Министерству просвещения проработать вопрос об объединении школьных курсов истории и всеобщей истории и сделать так, чтобы история России изучалась в контексте мировой истории.
У части нашей патриотической общественности это решение вызвало глубокую обеспокоенность. Только удалось хотя бы немного прочистить преподавание русской истории от самых замшелых мифов, немного исправить оставшиеся с советских времен враждебные характеристики некоторых царей, заложить хотя бы минимальный набор патриотических смыслов – и вот, все дело насмарку. Наверняка это заговор глобалистов.
Вписанная в глобальный, что значит в нынешних условиях – глобалистский, контекст русская история будет растворена и выброшена на обочину. Как горько отметил один замечательный русский историк, немало сделавший для того, чтобы русская история в школе преподавалась качественно: «Если дело с историческим образованием пойдет дальше по этому пути, следующие поколения будут уезжать из России сразу после окончания школы. Вот что бывает, когда русская история для этих "стратегов" от образования совсем не своя...».
Но есть у этого решения и немало сторонников среди безусловных патриотов. И их взгляд на ситуацию прямо противоположный – нам не русскую историю нужно глобализировать, а наоборот – русифицировать всемирную, чтобы весь исторический курс от древнейших охотников на мамонтов и до СВО был россиецентричным.
Если мы будем на уроках русской истории давать патриотическую прививку, а на уроках всемирной истории будет идти все та же глобалистская западническая пропаганда, то наш школьник будет считать, что история России – это такое краеведение, а вот если кто хочет быть современным и участвовать в глобальных процессах – то ему это все не сдалось – учи про Перикла, Меровингов и Наполеона.
Наша задача состоит в том, чтобы перепрошить всю картину нашей преподаваемой в школе всемирной истории, закрутить её вокруг России, а не ограничиваться закуточком – пусть и самым патриотическим.
Кто же прав в этом споре? Приведет ли объединение русской и всемирной истории в школе к лучшим или к худшим результатам? Ответ на этот вопрос прост: зависит от идеологии и мотивации исполнителей.
И вот тут, увы, расклад следующий – в теории конечно правы те, кто выступает за русификацию всемирной истории. Действительно, без грамотного исправления всемирноисторической перспективы мы нормального русского гражданина не сформируем.
На практике же есть все основания для опасений. Те, кто будет такие учебники и курсы официально писать превратят рассказ русскому школьнику о всемирной истории в сагу о сияющем Западе и отсталой, убогой, никому не нужной России. Преодоление так называемого евроцентризма будет заключаться в том, что нас сделают отсталыми не только по отношению к Европе, но и по отношению к Китаю, Индии и даже Черной Африке. А заодно еще и будем виноваты перед ними, поскольку мы частично европейцы.
Мне попалась на глаза некая «концепция преподавания истории России», которую сейчас рассылают по образовательным учреждениям в качестве действующего стандарта и руководства для преподавателей.
Из этого удивительного документа мы узнаем, к примеру, что XVI-XVII века, цитирую: «стали временем, когда вполне определенно проявились особенности исторического развития России».
Дальше из текста концепции преподаватель должен узнать и донести видимо до школьников, что все особенности исторического развития России» сплошь отрицательные. Что вообще особенность России – это плохо. Хорошо, когда Россия во всем похожа на Запад. А если, не дай Бог, что-то особенное, значит это фактор отсталости и путь в тупик.
Для начала нам сообщают, снова цитирую:
«Московское государство ввиду расположения на периферии Европы и отсутствия выхода к морским торговым путям оказалось слабо вовлечено в общеевропейские социально-экономические процессы».
И периферийные мы, и отсталые, и слабо вовлеченные… При этом в чем состояли социально-экономические процессы в Европе в XVI-XVII веках? Никакой промышленной революции еще не было. Никакого аграрного переворота еще не было. Новое в экономике этой эпохи заключалось в развитии общемировой торговли. Участвовала ли Россия в этой мировой торговле? Еще как участвовала.
Сперва главными контрагентами были, как и везде на севере Европы голландцы, а с 1553 года на русский Север, в Холмогоры, а затем Архангельск, пришли англичане развернувшие с Россией масштабную и разнообразную торговлю, которая стала их выигрышным билетом в конкуренции с Испанией и Португалией – оказалось, что торговать с Россией может быть так же выгодно как торговать пряностями или грабить новооткрытую Америку. Из России в Европу через руки английских и голландских купцов уходили тонны «мягкого золота» - пушнины. Не только и не столько предмета роскоши, сколько, в условиях тогдашней промерзающей Европы, практически безальтернативного источника сбережения тепла.
У России было достаточно влиятельное место в мир-экономике XVI-XVII веков, и отсталым или, даже, периферийным его назвать нельзя. То есть перед нами не исторические факты, а внушаемая, навязываемая вопреки историческим фактам концепция отсталости и периферийности России.
Дальше еще интересней. Периферийность и неучастие в мировой экономике оказывается привело нас к крепостничеству. Снова цитирую:
«Здесь, как и в ряде государств Восточной Европы, законсервировались и получили дальнейшее развитие крепостнические тенденции, во многом обусловленные особенностями геополитического положения страны».
И снова перед нами речекряк. Очевидно, что составители имеют в виду так называемое «второе издание крепостничества», которое охватило ряд регионов Восточной Европы от Австрии до Польши – и наше крепостное право иногда подверстывают к нему же.
Однако ни о какой «консервации» крепостнических отношений, ни о какой связи их с периферийным по отношению к мировой торговле положением речь вести не приходится.
Наоборот, в той же Польше, - это самый яркий пример, - развитие жесточайшего крепостничества было связано с прямой вовлеченностью в мировой и европейский рынок. Польша вела по Висле через Данциг-Гданьск масштабную торговлю зерном, рожью, обеспечивая продовольствием всю Северную и значительную часть южной Европы. Контролировали эту торговлю голландцы, они платили польским магнатам хорошие деньги и смогли интегрировать их в мировой рынок.
Эта интеграция имела для Польши два весомых последствия. Во-первых ужесточение крепостного права, которое в восточных регионах Польши, то есть в нашей Малороссии и Белоруссии приобрело характер порой напоминавший плантационное рабство. Нигде холоп не был настолько золопом, как в Речи Посполитой XVII века. Французский инженер Боплан, выпустивший в 1650 году во Франции карту и описание «пустынных земель именуемых Украиной» так описывал положение малороссийских крестьян побуждавшее их к побегам и восстаниям:
«Они принуждены отдавать своему господину все, что тому вздумается потребовать; неудивительно поэтому, что эти несчастные, закрепощенные в таких тяжелых условиях, никогда не могут ничего скопить. Но это еще менее важно чем то, что их владельцы пользуются безграничною властью не только над имуществом, но и над жизнью своих подданных; вот как велики привилегии польского дворянства, которое живет словно в раю, между тем как крестьяне пребывают как бы в чистилище».
Вторым следствием той же интеграции Польши в мировой рынок стало усиление польских магнатов и ослабление до полного ничтожества королевской власти. Польское дворянство, получая большие доходы напрямую от зерновой торговли не могло получить от короля ничего ценного, а потому не считала себя необходимым ему подчиняться. Привилегии панов все расширялись и расширялись и в итоге государство в Польше практически умерло, а затем было добито ударами соседей, в том числе России.
Кстати, это добивание в наших учебниках совершенно недопустимо называть разделами Польши – Россия никогда никакую Польшу не делила, она возвращала свои западно русские земли. Нигде в 1772-1795 годах Россия не присоединила к себе ни клочка собственно польских земель. Польшу делили Пруссия и Австрия, Россия воссоединяла русские земли.
Как видим, усиление крепостничества в «ряде государств Восточной Европы» было связано не с их периферийностью и оторванностью от мировой экономики, а с прямо противоположной вещью – с убийственной интеграцией в неё.
Именно такой интеграции и не допустили русские цари – они сохранили контроль над внешней торговлей, они не допустили, чтобы внешние капиталисты разрушили русский социум. Развитие русского крепостничества не имело ничего общего с восточноевропейским – оно не преследовало цель повысить товарность сельского хозяйства за счет рабского труда. Оно ставило своей задачей погасить подвижность населения чрезвычайно расширившейся державы, поскольку эта подвижность подрывала основы главной военной силы страны – дворянства, которое оставалось в своих разоренных смутным временем поместьях без рабочих рук.
Иными словами, в Восточной Европе второе издание крепостничества было связано с не с невписанностью в мировую экономику, а напротив – с чрезмерной вписанностью. Мировой капитализм породил хлопство в Польше так же, как он породил рабство в США.
Дальше еще страннее.
«На фоне этого, подобно ряду европейских государств, политическое развитие России пошло по пути формирования абсолютистской модели власти».
То есть на фоне отсталости от Европы и периферийности в России стал формироваться абсолютизм, подобно «ряду европейских государств». Что же это были за отсталые и периферийные страны, где возобладал абсолютизм? Их список хорошо известен: Испания при Габсбургах, Аннглия при Тюдорах и первых Стюартах, Франция при Бурбонах. Не странный ли список "отстающих"? Не находите?
Получается, что концепция противоречит сама себе. Сперва нам сообщается, что у России наметились особенности развития, особый путь, выразившийся в ее якобы отсталости от Европы. А потом выясняется, что политическое развитие России шло так же, как у передовых стран Европы. Интересная «отсталость», да и с ведущим к ней «особым путем» как-то не клеится.
Ну и такой приговор Русскому Царству, снова цитирую:
«К концу XVII в. Московское государство подошло державой, простиравшейся от Киева и Смоленска до берегов Тихого океана, с неограниченной властью монарха, юридически оформившимся крепостным правом и очевидным экономическим, военно-техническим и научным отставанием от стран Западной Европы».
Бедные мы глупые неандертальцы безнадежно отставшие от прогрессивных кроманьонцев на своем особом пути. Правда, при этом, каким-то удивительным образом усвоившие результаты произошедшей в Европе в XVIII веке военной революции, разбившие с помощью полков нового строя поляков и бивавшие в чигиринских походов турок, что в то время в Европе мало кому удавалось.
Понятно, что если нашему школьнику и студенту будет систематически внушаться идея, что особый путь, цивилизационный суверенитет России – это отсталость, то и в самом деле сбудется прогноз, что наши молодые люди получив диплом, а иногда и аттестат, бежать задрав штаны на Верхний Ларс.
Но вот на что обратим внимание. Эта западническая пропаганда тезиса о российской отсталости особенно эффективно действует на тех, кто ничего не знает о втором издании крепостничества и самоколонизации Польши, о месте России в мировой торговле, о европейском абсолютизме, о развитии военного дела в Европе XVII века. То есть предпосылкой успешности пропаганды тезиса об отсталой России является как раз изоляция изучения истории России и истории остального мира, когда никому не придет в голову сопоставить современников – Людовика XIV и Алексея Михайловича или соотнести прокатившиеся практически одновременно осуждение и казнь Карла I в Англии, Фронду во Франции и соляной бунт в России.
То есть честное и грамотное изучение всемирной истории как раз от пропаганды отсталости России наших школьников избавило бы. Но тут, как всегда, вопрос кадровый.
Причем просто честных, нерусофобских кадров тут, увы, не хватит, поскольку против России и русского самосознания играют не только отдельные либеральные интеллигенты с бубнежкой про отсталость на русском особом пути. Играет сама структура преподавания всемирной истории, доставшаяся нам даже не от советского времени, а еще от XIX века.
Против нас играет, как выражаются любители иностранных слов, большой исторический нарратив.
Нарратив этот состоит в следующем – в древности жили великие народы – греки и римляне (к ним позднейшие исследования добавили еще предисловие в виде древнего востока. Но принципиально это ничего не изменило). Римляне создали великую Римскую Империю, на которую в ходе великого переселения народов напали северные варвары – преимущественно германцы – и ее разрушили. После разрушения Римской Империи на ее руинах царили темные века, но через них постепенно пробивалась молодая и бурная жизнь Западной Европы, которая развивалась, развивалась и дошла до крестовых походов, ренессанса, реформации, научно-технического прогресса, французской революции – и так до дедушки Ленина (в советском варианте) и гей-парадов (в нынешнем). Сбоку от цветущей Европы зачахала упадочная Византия, господствовал все более консервативный ислам, погружались в отсталость Индия и Китай, а Россия была никому не интересной периферией, которой придал немного блеска лишь Петр I, прорубив окно в Европу.
Мы это с вами слышали столько раз, что кажется даже невозможно себе представить, что картина всемирной истории может быть нарисована как-то по другому – если говорить без всевозможной фоменковщины.
И нетрудно увидеть, что эта картина, на уровне учебника истории 6 класса программирует на русофобию и на ту самую идею российской отсталости. Русофобом становятся в 6 классе на уроках истории. Я не шучу.
В этот момент наш ребенок открывает книжку на обложке которой обязательно изображены какой-нибудь красивый средневековый замок из часослова герцога Беррийского или откуда-нибудь еще, прекрасные дамы в прекрасных платьях.
Дальше он изучает салическую правду, меровингов, Карла Великого, борьбу императоров и пап, крестовые походы, Жанну д Арк, Ренессанс. Интересная, увлекательная, красивая – по крайней мере на картинках, жизнь… По сути – расширенная история Франции, к которой Россия и русские не имеют практически никакого отношения.
Не случайно у нас с таким энтузиазмом хватались за редкие мостики с «настоящей Европой» вроде Анны Ярославны королевы Франции – мол и мы чуть-чуть рядом постояли.
Обходились не только без Византии, которая рассматривалась как заведомо обреченный пережиток древности. Советские и постсоветские учебники ухитрялись обходиться даже без викингов, рассматривая их только как внешнюю угрозу «настоящей Европе».
Что в результате получалось – 6 класс в плане изучения истории возраст самый опасный, поскольку в голове школьника практически не оседает конкретная информация. Оседает обобщенный образ, составленный из картинок, заголовков, отдельных фраз. Оседает на подсознательном уровне, как некий неясный отпечаток.
И вот что отпечатывается: после гибели Рима столбовая дорогая всемирной истории проходит в Западной Европе, где цветет большая пышная жизнь, к которой история Руси-России, которую мы изучаем в том же шестом классе на уроках российской истории, не имеет вообще никакого отношения.
Так наша школьная история утверждает тезис западника и латинофила Петра Яковлевича Чаадаева:
«Мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось».
Все эти размышления в умах нашей полуобразованной западнической интеллигенции, в конечном итоге, сварились в компот, который точнее всего охарактеризовал Достоевский в образе Смердякова: "В двенадцатом rоду было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тоrда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы дpyгие порядки-с".
Вот уже лет двести все песни нашей либеральной интеллигенции являются лишь вариациями этой бессмертной мелодии. Вспомним, к примеру, недавние запалачки Тамары Эйдельман – ныне иноагента – которая печалилась, что территория России не была оккупирована римлянами и не входила в Римскую Империю, а потому не приобщилась к цивилизации.
Характерное для наших либералов сочетание тоски по оккупации и элементарного невежества – часть будущей территории России – Боспорское царство – в состав империи входила.
То есть наш школьный курс истории нужно лечить. Лечить именно на уровне большого исторического нарратива. И, прежде всего, в тех отделах, которые касаются средневековья и проходятся сегодня в шестом классе.
Центром нашего рассказа о средневековье должен быть не Запад, а Римская Империя – Византия. Собственно средневековый период – это эпоха между 476 годом, когда не «пала Западная Римская империя», а было устранено разделение империи на Западную и Восточную и восстановлено единство императорской власти под верховенством императора в Константинополе и 1453 годом, когда Константинополь пал под ударами турок, а православное царство отошло Москве – Третьему Риму.
Вот это тысячелетие, в течение которого события мировой истории вращались вокруг Константинополя, с которым взаимодействовали и западные народы, и мир ислама, и эфиопы, и монголы, и даже далекие китайцы, связанные со Средиземноморьем великим шелковым путем, и должно быть в центре нашего исследования и изучения.
Эту империю на Западе принято было называть «византийской». Первоначально в этом не было никакого умаления. Византий – название греческого города на месте которого был построен Константинополь. Его начали употреблять сами же имперские писатели, следовавшие литературной традиции аттицизма, которая исключала употребление новых слов, которых не было у великих греческих классиков – Геродота, Фукидида и Ксенофонта.
Поэтому Константинополь называли Византием, его жителей – византийцами, а русских, к примеру, тавроскифами – то есть крымскими скифами. Это словоупотребление перешло в Италию в эпоху ренессанса и там закрепилось. Но постепенно понятие «Византия» и в самом деле начало наполняться на западе отрицательным смыслом – она изображалась как упадочная империя, обреченная на гибель, в противоположность великому Риму и расцветающему западу.
Картина, впрочем, получалась странная. Римская Империя просуществовала от императора Августа до Ромула Августула 500 лет. А так называемая упадочная Византия – тысячелетие. И все это время она боролась с множеством врагов, отвоевывала у них потерянные земли, развивала высочайшую культуру, изумительную систему права, и невероятной духовной глубины богословие и философию. И оставалась объектом завистливых взглядов и с Запада и с Востока.
Единственные, кто, пожалуй, не смотрел на Константинополь с завистью, но с почтительным восхищением, были русские. В отличие от франкоцентричной истории, к византиецентричной истории мы имеем самое непосредственное отношение. Сперва славяне, а потом Русь развивались на границах Империи, а затем и в её границах, приобрели от нее грамоту и слово Божие, получили в наследство богатейшую культуру. В русских храмах молились за римских императоров, за исключением моментов, когда те отпадали в ересь – унию с латинским западом. Москва как могла поддерживала средствами империю и её храмы на заключительном этапе их мучительно заката, но и тогда воспринимала Константинополь с огромным уважением.
Иными словами, история Византии – это наша история, в отличие от истории франков и англов. И рассказывая нашим школьникам всемирную историю мы должны рассказывать прежде всего о пути от первого Рима ко второму и от второго к третьему.
Нам скажут, но Константинополь пал, а Запад развивался дальше и изобрел много замечательных вещей – компас (ой нет), печатный станок (ой, тоже нет), паровую машину (что-то я тоже слышал разные версии) и права человека.
Однако даже если восхищаться Западом и считать принесенную им модель прогресса однозначным добром, все равно нужно смотреть исторически. Из того, что некое явление впоследствии развилось и разрослось отнюдь не следует, что оно изначально находилось в центре истории. Мы не выдвигаем на первое место Древний Рим эпохи царей и первых консулов в аванс за будущую Римскую Империю, мы все-таки уделяем особое внимание классической греции и Александру Македонскому, хотя в будущем Риму суждено захватить и превзойти Грецию.
Точно так же история Запада до позднего средневековья это история периферии Рима-Византии, а центром по крайней мере для самого себя Запад сумел стать только по методу крокодильчика из анекдота: - Крокодильчик, ты папу съел? Съел. Ты маму съел? Съел. Ты сестренку съел? Съел. Так кто же ты теперь? Сиротаааа.
Для России же рассказ о всемирной истории обязан базироваться именно на идее Третьего Рима, идее преемственности от Рима и Византии, помещающей нас в центр истории. Протягивающей нити из прошлого именно к нашим предкам и их великим деяниям.
А в отношении остального мира этот принцип единства имперской истории должен дополняться принципом множественности цивилизаций, принципом многолинейного исторического развития.
Этот принцип был вкладом в сокровищницу мировой исторической мысли сделанным именно русскими – великим русским мыслителем, философом и естествоиспытателем Николаем Яковлевичем Данилевским.
Его книга «Россия и Европа» заложила основы цивилизационного подхода в исторической науке, остающегося одним из основных и по сей день. Всемирная история есть история развития нескольких крупных исторических миров – цивилизаций, каждая из которых обладает собственным оригинальным культурно-историческим типом, оригинальным художественным стилем и стереотипами поведения. Каждая цивилизация создает большую культуру, которая дает ответы на полноту человеческих вопросов о бытии. Но содержание этих ответов значительно различается.
Одни из цивилизаций дали свой исторический плод и ушли в прошлое. Другие продолжают существовать. У некоторых, возможно, всё еще впереди – Данилевский верил в то, что славянская цивилизация во главе которой стоит Россия еще не сказала своего главного слова. Только совокупным историческим движением цивилизация и творится всемирная история и Запад не может и не должен присваивать себе звание единственной цивилизации и заставлять всех идти за собой в одну сторону, заведомо оказываясь в отстающих, и называть это прогрессом.
«Прогресс состоит не в том, чтобы идти всем в одном направлении, а в том, чтобы исходить все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества во всех направлениях» - подчеркивал Данилевский.
Именно цивилизационный подход должен господствовать в объяснении истории. Еще раз об этом неустанно напоминал Александр Солженицын, в своей Гарвардской речи и последовавших выступлениях указавший Западу, что тот не должен мнить себя распорядителем судеб человечества.
«Человечество развивается не единым потоком, а отдельными областями, отдельными культурами, у которых свои закономерности в развитии. Это впервые было отмечено Николаем Данилевским в XIX веке в России, потом, на переходе к ХХ веку, Николаем Трубецким, но не было усвоено до тех пор, пока эту же идею провёл Освальд Шпенглер, а за ним Арнольд Тойнби. Поскольку эти культуры, эти огромные, часто замкнутые, миры развиваются не по единой команде и не по единому закону по всей Земле — то в разное время они возвышаются, усиляются, потом, наоборот, ослабляются. Сегодняшнее усиление ислама, исламского фундаментализма — яркий пример этого феномена… Могут быть вспышки и других культур: восточных, дальневосточных, может быть даже африканских… В этом разнообразии мира состоит его высшая красота» .
Изучать всемирную историю без последовательно проведенного цивилизационного подхода, ограничиваясь лишь пересчетом вшей в складках платьев французских королев, недопустимо.
Однако ни в коем случае нельзя допустить, чтобы цивилизационный подход был использован против России и русской истории. Чтобы русская цивилизация потерялась для нас в толпе иных. Это может привести только к пропаганде раскола России например по религиозным границам между православием, исламом, буддизмом и так далее.
Поэтому римско-византийско-русская ось истории для нас обязана быть центральной и стоять на первом месте.
Безусловно, исправление «вывиха шестого класса» - это главная задача при переработке наших курсов истории, но далеко не единственная.
Например, рассказывая о древнем мире нам нужно гораздо больше внимания уделять тому, что происходило в степях Южной России, соединявших Европу и Азию. Именно там, на территории будущей России, обитали индоевропейцы, изменившие весь ход мировой истории. Сформировались уникальные традиции кочевой металлургии, так ярко отразившиеся в ставшем культовым объектом наших дней Аркаиме. Именно отсюда отправились на восток, в Индию и Иран арии, а на запад – предки греков, римлян, кельтов и германцев. Наконец, именно здесь, в лесной зоне, остались как в убежище, чтобы потом из этого убежища распространиться на всю северную Евразию славяне. У школьника, на сей раз в пятом классе, не должно оставаться впечатления, что в то время как в Шумере и Древнем Египте развивалась цивилизация у нас была периферийная пустота.
Говоря о средневековье мы, поставив в центр Византию, должны уделять большое внимание викингам – участникам процессов формирования Древней Руси, событиям в кочевой Великой Степи между Китаем и Русью, поскольку именно этими событиями определялась судьба цивилизаций.
Нужно привлечь внимание учащихся к сложному комплексу отношений вокруг Великого Шелкового Пути и его морского близнеца – красноморско-индоокеанского торгового пути. Очень важно исправить традиционную в наших учебниках недооценку цивилизации Ирана, и зороастрийского – эпохи Ахеменидов и Сасанидов, и исламского. С учетом того, что Иран для России издревле был и важным торговым партнером и порой союзником, и остается таковым и по сей день, понимать место Ирана в истории очень важно.
Кстати, раз уж упомянули державу Сассанидов. Важнейшая задача любого исправления картины истории – это реабилитация первого тысячелетия нашей эры. Той эпохи, которая была окрещена западной историографией «темными веками».
Простите, ребята, но это у вас там на краю света были темные века и величайший император Карл Великий не умел писать. В Восточном Средиземноморье не давала сожрать себя варварам и развивая великую культуру существовала Римская Империя – Византия. На Востоке расцветали Сассанидский Иран, а затем Арабский халифат. Китай, раньше Европы попавший под власть варваров раньше от них и освободился и достиг великолепиях при династии Тан.
То есть представление о некоем мнимом всемирноисторическом провале, случившемся в I тысячелетии нашей эры – это удел недоучек.
Многое следует переоценить и в истории Европы, которая, конечно, остается важной составляющей всемирноисторического процесса. Прежде всего, нам необходимо отказаться от восторженного, почти пионерского тона в отношении того маршрута западноевропейской цивилизации, который Александр Солженицын назвал «орбитальным путем». Позволю себе еще одну цитату:
«Этот орбитальный путь был: Возрождение — Реформация — Просвещение — физические кровопролитные революции — демократические общества — социалистические попытки. Этот путь не мог не совершиться, коль скоро Средние Века когда-то не удержали человечества, оттого что построение Царства Божьего на Земле внедрялось насильственно, с отобранием существенных прав личности в пользу Целого. Нас тянули, гнали в Дух — насилием, и мы рванули, нырнули в Материю, тоже неограниченно. Так началась долгая эпоха гуманистического индивидуализма, так начала строиться цивилизация на принципе: человек — мера всех вещей и человек превыше всего».
Все наши учебники строятся на восторге перед Ренессансом, на восторге перед Реформацией, на восторге перед веком Просвещения. Все эти этапы рассматриваются как безусловное благо. Лютер и даже Кальвин, равно как и Елизавета I английская в наших учебниках правы, а император Карл V Габсбург или его сын Филипп II – заведомо неправы.
Так называемая Нидерландская революция, на деле волна чудовищного разрушения церквей, статуй и икон и захват власти немногочисленной кальвинистской сектой – это прогрессивное событие. Такими же прогрессивными событиями оказываются английский великий мятеж с казнью короля, который мы, в отличие от самих англичан, зовем «революцией». И разрушительная французская революция. Напротив, консервативных сил Европы для наших учебников не существует или они оказываются врагами.
Соответственно смысл истории России состоит в том, чтобы все теснее сливаться с этим европейским «прогрессом», отрезая от себя с мясом все, что в нас есть самобытного, ориентированного на идеалы духа, а не материи.
И когда сегодня оказывается, что европейский прогресс – это давно уже регресс, это система мероприятий по торможению Западом развития остального мира ради удержания собственного господства. Когда последней стадией ренессанса и реформации оказываются культ трансгендерных туалетов и уничтожение социально-биологической основы человечества – семьи. И когда Россия активно выступает против всего этого – и в идеологии, и в геополитике, и в экономике, и в культуре, то получается, что мы выступаем против хода истории, как мы сами своим школьникам его изложили.
И не удивительно, что многие уехавшие уезжают именно для того, чтобы, как им кажется, оказаться «на правильной стороне истории». Мы не научили их тому, что правильная сторона истории – это наша, русская сторона. Что быть надо на ней – вместе с Русью, с её святыми и вместе с Богом.
Именно такой образ истории в школе и вузе нам нужен. Но способны ли будут его сформировать наши «кадры»? Вот это пока довольно сомнительно.
Но что ж. Будем смотреть за развитием событий на нашем образовательном фронте и, по возможности, в нем участвовать.
За проектом "Учебник истории Егора Холмогорова" можно следить здесь. Поддержать проект можно переводом на карту 4276380058863064.