"Ведьма"
Доктор словно онемел. Молча, с остановившимся взглядом, забрался он в пролетку и так же молча сел рядом с Анной. Его трясло... Подошел урядник и заговорил с парнем:
– Ты кто такой? Откуда? Паспорт есть?
Парень взглянул на него, усмехнулся и ничего не ответил.
– Ну что вы, господин урядник? Да кто ж в лесу с паспортом ходит? Не беспокойтесь, я его знаю. Он из лесорубов, что на Горелой горке лес валят, – быстро заговорила Анна. – Если б не он, меня бы уж в живых не было! Не останови он коней, те пролетку вдребезги бы разбили! А паспорт его, верно, у старшего артельщика! Так я говорю? – обратилась она к парню. Тот чуть улыбнулся и кивнул головой.
– Слезай с козел! – скомандовал ему урядник. – Сам править буду! Старшому вашему передай, что наведаюсь на днях, все бумаги проверю. За то, что барышню спас, спасибо! Вот, держи! – и он протянул парню целковый.
– Мне это без надобностей! – сказал тот неожиданно низким голосом и спрыгнул на дорогу. - Благодарствуйте!
Он подошёл к сидящей справа Анне и улыбнулся ей, показав ровные, белые зубы:
– Будьте здоровы, барышня!
– Прощай! Спасибо тебе! – ласково и чуть смущенно улыбнулась она.
– Отчего ж «прощай»? Может, еще свидимся когда?
И он посмотрел на нее пристальным, долгим взглядом...
Лицо Анны посуровело, она нахмурилась и отодвинулась вглубь пролетки.
– Пошел, пошел! Я тебе поговорю - "свидимся!"– закричал урядник. – Не по Сеньке шапка!
– Так и не по вам, господин урядник! – дерзко засмеялся парень, повернулся и мигом исчез в лесных зарослях.
– Поехали! – сдавленным голосом проговорил доктор.
Ему невыносимо было оставаться здесь, где все происходящее казалось одним кошмарным сном.
– Что с вами, Александр Михайлович? Здоровы ли вы? – спросила с ласковым беспокойством Анна и взяла его руку в свои. – Посмотрите же на меня! Вы просто переволновались! Сейчас все пройдет! Все будет хорошо!
От тепла ее рук, от милого голоса, от взгляда светлых голубых глаз ему действительно стало лучше. Напряжение, в котором пребывал доктор, неожиданно спало. Он откинулся на спинку сидения и глубоко вздохнул.
Урядник забрался на козлы и принялся понукать лошадей...
Спустя пару часов они уже подъезжали к первым городским улочкам.
***
– Где вас высадить, барышня? – спросил урядник у Анны.
– Где господина доктора высадите, там и я сойду! – просто ответила она. – Нам с ним по пути!
«Вот ведьма! – ревниво и неприязненно подумал урядник, отворачиваясь. – Кто бы сомневался! Окрутит беднягу доктора, тот и опомниться не успеет!»
Только успело это мелькнуть в его уме, как острая боль в затылке, отдающая куда-то в нижнюю челюсть, во все зубы сразу, заставила его застонать.
– О, вот ведь больно-то как! Что это? Нешто застудил? – простонал урядник и обернулся к доктору. Но слова тотчас застыли на его губах: доктор сидел, не отрывая от девушки взгляда, и даже не взглянул на него. Зато Анна улыбнулась с явным злорадством в колдовских, русалочьих глазах...
«Ведьма! Ей-богу, ведьма!» – успело мелькнуть в голове урядника, и новый приступ острой боли перекривил его лицо...
Минут через двадцать они подъехали к дому, где квартировал доктор. Пролетка остановилась, спутники распрощалась с урядником. Доктор подхватил саквояж Анны, бережно, даже робко взял девушку под руку и повел в дом...
Но уряднику было уже не до них. Приехав к себе и отослав лошадей с хозяйским мальчишкой на больничный двор, он до рассвета маялся с зубами, пробуя снять невыносимую боль водкой с перцем и другими подобными снадобьями...
***
Утром Игнатий Петрович напрасно ждал своего молодого коллегу. Тот явился на работу только после полудня, бледный, осунувшийся, но до неприличия счастливый.
Игнатий Петрович с профессиональным интересом ожидающий от него патанатомическое заключение о смерти больного Семичева, с удивлением убедился, что Александру Михайловичу не только глубоко безразлично, что послужило ее причиной, – нет, он даже не уверен, имела ли она место! Из его отчета о поездке в Черногузовку можно было понять, что вышеназванный парень вообще жив и занят на лесоповале, а вот его отец точно погиб под действием некоей «непреодолимой силы», и тут уж ничего поделать нельзя. Впрочем, это не шло в противоречие с рассказом бедной Марьи Григорьевны, еще не полностью пришедшей в себя после того, как вышеупомянутый Семичев явился на сестринский пост среди ночи в одной простыне, с биркой на ноге и потребовал у нее свою одежду...
***
Ссылка на предыдущую часть
Ссылка на продолжение
***
Уважаемые читатели, продолжение следует! Всего доброго! Заглядывайте! Лайки и комментарии приветствуются!