У всех людей есть две стороны и увидеть ту, которая скрыта от чужих глаз — настоящее чудо. Например, сосед-выпивоха, который уже давно махнул рукой на себя, его жизнь, казалось бы, проста и понятна. Но что, если даже у него в душе есть место для любви и надежды?
Читайте рассказ «Чудо» Игоря Галилеева, в котором люди могут быть совсем не такими, как кажется на первый взгляд.
Не знаю как вы, но к расхожему мнению о том, что первое впечатление о человеке является самым верным, я отношусь с большим сомнением. Ну никак нельзя, думается, при первом знакомстве за всей этой одёжной кожурой и скорлупой вежливости, замешанной на желании произвести хорошее впечатление, нутро разглядеть. По себе знаю.
За моей спиной часто говорят, что такой тяжёлый характер, как у меня, совсем не соотносится с тем, что я пишу, — мол, не верится, что у настолько вредного и циничного человека душа может быть тонкой и чувствительной. В общем-то, они правы. Однако думаю, что эти две стороны моей сущности компенсируют, дополняют друг друга, не давая мне с головой погрузиться в мир сентиментальности или, не дай Бог, очерстветь окончательно и перестать радоваться жизни.
В той или иной степени мы все двоякие. Ведь не даром же существует и другая поговорка: для всех мил не будешь. Просто кто-то знает вас с одной стороны, кто-то — с другой. И подтверждений этому масса! А вот те самые людские преображения, когда копнуть поглубже удаётся, и вдруг понимаешь, что человек-то оказался не таким, как ты про него думал, я называю открытиями, и даже чудом.
У каждого, наверное, есть сосед, который пьёт. Нет, он не дебошир и не совсем уж запойный пьяница. Вроде бы даже на работу куда-то ходит. Но вот жизнь у него почему-то не сложилась — жена бросила, ребёнка забрав, родителей нет уже, позаботиться да и пожурить некому. Конечно, скорее всего, причиной всех бед является «горькая» и поделать с этим вряд ли что-то можно. Тем более, если он сам этого не хочет — мол, а зачем? Для кого, говорит, мне жить-то?
И у меня такой сосед есть. Серёгой его зовут. Молодой в принципе мужик ещё — лет тридцати пяти примерно, но на себя он рукой уже давно махнул. И на окружающих тоже. Не здоровается даже. Особенно когда трезвый. Может, конечно, стесняется, глаза отводит, делает вид, что не заметил. Однако иногда он преображается — ясный взгляд появляется, спина, что ли, распрямляется, и сам пахнет иначе. Сегодня как раз вот такой редкий период.
Произошла эта история в канун Нового года. Встретились мы в лифте, когда я с работы возвращался. Пока на восьмой этаж поднимались, говорю ему:
— Как дела, Сергей? Хорошо выглядишь.
— Спасибо, — отвечает. — Живём вот вроде рядом, а имени вашего я не знаю…— и покраснел почему-то.
— Игорь, — протягиваю руку.
Его ладонь оказалась сухой и крепкой, мужской.
— А отчество?
— Сергей, я уж не настолько старше тебя, чтобы по имени-отчеству-то. Просто — Игорь.
— Вы простите меня, если что не так было, — двери лифта открылись, и мы уже на площадке этажа разговор продолжили. — Вот, даже имени вашего не знал, хотя и живём, считай, в соседних квартирах.
— Так не за что извиняться, — говорю, — сейчас, в наше-то время, наверное, все так — вокруг не смотрят и ничего не замечают, мол, своих забот достаточно.
— Нет, не в этом дело, — Сергей глаза в пол опустил. — Пью я часто, поэтому жизнь, можно сказать, как в окно поезда вижу — фьють, и нет её, пролетела. Только вот одно плохо — я ведь не внутри вагона нахожусь, а на перроне.
— Хорошо, что ты это понимаешь, сосед. Но ведь сегодня-то трезвый! Значит, поменялось что-то?
— Завтра жена дочь на день даёт. Впервые за два года. Переживаю. И деньги почти все пропил, угостить ребёнка будет нечем, — в глаза посмотрел. — Игорь, может, дадите взаймы пару тысяч? — и затараторил: — Вы не переживайте, это не на спиртное, клянусь.
Я задумался на секунду — деньги вроде не большие, по крайней мере, не те, о которых, если что, переживать буду. Потянулся за кошельком, отсчитал две купюры и протянул ему.
— Не вопрос, Сергей, держи. Вернёшь как сможешь.
— Спасибо вам, выручили.
Утром следующего дня, когда вышел на прогулку с собакой, издалека я увидел своего соседа, который за ручку шёл с маленькой, лет шести, девочкой в сторону нашего дома. В другой руке у него был прозрачный пакет, из которого торчало горлышко бутылки.
Господи, сколько же разочарований встречается на нашем пути, когда едем в том самом поезде жизни, глядя на мелькающие за окном лица с пустыми и ничего не выражающими глазами. Но в некоторых из них есть грусть, и, возможно, даже надежда. Поэтому иногда хочется выйти в тамбур, дверь открыть, мол, запрыгивай на ходу! Не бойся! Но нет, едем и едем, попивая тёплый чай и лениво пощипывая варёную курицу. Это ведь наша жизнь, и чужих мы в неё не пустим.
В этот раз, честно говоря, я расстроился. Ну как же так? Ведь дочку привёл, как говорит, впервые за два года, но снова зелье купил. Вместо того, чтобы ребёнка чем-то порадовать. И не в деньгах дело — такие, как Сергей, долг, как правило, возвращают, чтобы потом снова занять, — а в утерянном доверии. Да, обидно.
Вечером, ещё до того, как стемнело, жена в магазин за продуктами отправила — так, по мелочи, что требуется к новогоднему столу купить. На ступеньках крыльца подъезда мне снова сосед встретился — с сильным амбре он откуда-то возвращался домой. Меня увидел, заулыбался.
— Здравствуйте, Игорь!
Молчу в ответ.
— А я вот дочку отвёз, возвращаюсь, — уточнил зачем-то. — Целый день мы с ней снеговиков лепили. — Вдруг куртку расстегнул. — Вот, одного маленького слепили, домой несу.
И показывает мне совсем крошечного, с ладонь, снеговичка. Сделан он как полагается: с глазами, палочкой вместо носика, и руками из замёрзших травинок.
Ну что, думаю, у пьяного человека на уме может быть? Необъяснимое что-то. Поэтому отвернулся и по своим делам пошёл, слова в ответ не сказав.
С того момента, который я воспринял как некое предательство моего доверия, я с соседом не общался. Даже когда в конце января он мне те самые занятые им две тысячи возвращал, я ему только кивнул, мол, не нужно благодарностей. Может, и сейчас бы так продолжалось, если бы не один случай, который перевернул моё отношение к нему на сто восемьдесят градусов.
Март выдался тёплым — уже к двадцатым числам большинство граждан зимние вещи в шкафы попрятали, а особо отчаянные вообще без головных уборов на улицу выходили. А солнышко-то и радо было: грело маковки, с щедростью теплом делилось.
В тот день мы с супругой от её родителей возвращались. И вот, уже на подходе к нашему дому, мы увидели Сергея с его дочкой: они что-то делали на газоне с кое-где проявившимися проплешинами молодой травы. Сосед при этом выглядел вроде бы трезвым и каким-то что ли изменившимся — улыбка у него была другая, не пьяная.
Жена меня за локоть потянула, мол, смотри.
А я не сразу понял, что это там происходит. Когда присмотрелся, своим глазам не поверил: отец и его счастливая дочь, устроившись на корточках, радостно улыбались тому самому маленькому снеговичку, которого я под курткой у соседа перед Новым годом видел!
Тут Сергей нас заметил.
— Игорь, здравствуйте! Помните старого знакомого? — на снеговика кивает. —Мы тогда с дочкой договорились, что ему весну покажем. Вот, в морозилке холодильника, считай, всю зиму у меня пролежал.
Девочка ледяную фигурку погладила:
— Это мой папочка всё придумал, — говорит. — А на следующий год его братику мы лето показывать будем. Правда, папочка?
— Правда, моя хорошая, — Сергей дочь к себе прижал, в лоб поцеловал, — правда.
Именно в эту секунду подумалось — может, это я на перроне стою, в окна проезжающих мимо поездов с надеждой вглядываясь? Может, совсем не зря люди говорят, что окостенел я, как вобла пересушенная? Ведь жизнь-то — вот она! В весне этой беззаботной, в глазах отца, пусть даже и непутёвого, и в такой счастливой улыбке его дочери, которая надежду дарит, что есть на свете любовь! И есть вера в людей, которые нас окружают.
Редактор Никита Барков
Корректор Анна Мезенцева
Другая современная литература: chtivo.spb.ru