Доброго времени суток, читатели!
Сегодня у меня в виртуальных гостях наш активный подписчик Александр Кочнев, которому я задам три вопроса. Встречных вопросов ко мне сегодня не будет.
Мой вопрос
Как уральцу, интересующемуся историей родного края и его фольклором, не могу не задать вопрос об уральских сказах Павла Петровича Бажова. Как известно, Павел Петрович при их написании руководствовался определёнными установками и в ряде случаев отступал от исторических фактов. Соответственно, и некоторые его персонажи в фольклоре исследователями не зафиксированы, либо образ отличается от «бажовского». Как Вы оцениваете, сказы Бажова в большей степени авторские или всё же фольклорные?
Ответ моего гостя
К сказам Бажова я отношусь скорее как к авторским работам. Есть несколько причин так думать (всё же я не профессиональный фольклорист). Я никогда не встречал в устных рассказах старшего поколения (а мой основной источник знаний – бабушка, 1905-го года рождения) ни Данилу-мастера, ни Серебряное Копытце. Имя Кокованя тоже никогда мне не встречалось в устной речи, хотя, могу предположить, что это деревенское прозвище. Да и кошек Мурёнками у нас никто не называет. Оговорюсь – моё детство прошло в лесостепной зоне Южного Урала, поэтому местный фольклор может отличаться от бажовского Среднеуральского. Основной вид деятельности в наших краях – сельское хозяйство и военная служба (пограничные заставы на границе с киргиз-кайсацкой ордой). Среднеуральцы же в основном занимались металлургией и горным делом, впрочем как и жители горно-заводской зоны Южного Урала. Разные виды деятельности рождают и разный фольклор.
Единственный образ, хорошо запомнившийся мне из детства – Хозяйка Медной горы. Однако – совершенно без привязки к Каменному Цветку и красивой женщине «в жемчугах». У нас Хозяйка всегда выступает только в роли ящерицы, открывая богатства недр тому, кто этого достоин. Но может и погубить за жадность. Версии, откуда образ Хозяйки появился в моей памяти, две. Первая: у моего прапрадеда родной брат жил в городе Миассе. А это уже горно-заводская зона, зона рудознатцев и металлургов. Братья тесно общались между собой, оттуда, возможно, и пришла легенда в наши края. Вторая версия более правдоподобная. Возможно, моя бабушка просто пересказала мне в детстве книгу Бажова, адаптировав под мой не великий на тот момент возраст.
Насколько я знаю – Бажов не всегда жил на Урале. Не исключено, что он просто синтезировал образы, взяв за основу предания разных регионов страны.
Мой вопрос
На Ваш взгляд, сказы Бажова оказали положительное влияние на местную фольклористику, вызвав интерес к уральским легендам и преданиям, или же, скорее, отрицательное, создав ряд, скажем так, ложных фантомов, закрепившихся в народном сознании и оттянувших на себя внимание исследователей?
Ответ моего гостя
На этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Это как с «историческими» исследованиями М. Задорного. С одной стороны – возбудить интерес людей к истории , а с другой – повести по заведомо ложному направлению. Кто-то в итоге начнёт читать Левкиевскую (голова!!!) и выкарабкается с кривой дорожки. А кто-то так и продолжит вопить «у-РА» на каждом шагу.
Уже много лет у нас существует Бажовский фестиваль. Со всей страны съезжаются мастера народных промыслов, фольклорные коллективы, дружины воинов-реконструкторов. Многие из них действительно сохраняют народную культуру. Но и среди них мне попадались совершенно уникальные в своей альтернативности люди.
Небольшое отступление. На самом первом Бажовском фестивале, проходившем на берегу озера Чебаркуль (да, того самого, куда упал метеорит) я встретил группу людей в «ночнушках» и с венками на головах. Весело поздоровавшись, они спросили: «Как тут лучше на Аркаим пройти». Я попытался объяснить что до Аркаима более трёхсот километров, чем вызвал бурный гнев вопрошающих. Смысл их криков сводился к тому, что я не даю им напитаться энергией, и я погубитель русского духа. Было смешно.
Но всё же большинство участников фестиваля вполне адекватны и действительно качественно воспроизводят народные промыслы и творчество.
Мой вопрос
Можете привести какой-нибудь образчик уральского фольклора в вольном своём пересказе? Какую-нибудь быличку, сказку, легенду – что-нибудь, что Вам особенно запомнилось, дорого?
Ответ моего гостя
Слово «быличка» у нас не в ходу. Обычно называют байкой или былью. Во всяком случае, среди устной речи я такого слова не слышал.
У нас особенно популярны «страшилки». Причём как среди детей, так и среди взрослых. К сожалению, за много лет я многого уже не помню, но одни из самых популярных были про «белую простыню» и «Синюю руку». Причём страшилка про Синюю руку была наиболее распространена. Смысл страшилки в том что в некоем здании, как правило – заброшенном, живёт Синяя рука, которая душит любого, кто проникнет к ней. Иногда добавлялось немного конкретики – на руке висит медное/ железное кольцо, которое она набрасывает на шею своей жертвы.
Еще одна старая легенда, а точнее – быль, про Тумпазную Гору. Есть у нас такая гора, в которой тумпазов видимо-невидимо. И если рано утром придёшь на эту гору, скажешь заклинание, да начнёшь копать – станешь несметно богат.
Топазов у нас действительно не мало. По семейной легенде, самый первый уральский мой предок нашёл эту гору. И действительно топазы были у нас в семье. К сожалению, последний был потерян на рубеже 1920–1930 годов.
Ещё был цикл баек «Про вятских мужиков». Уж не знаю почему и как именно вятские попали в устное творчество на Урале. Баек было много, я запомнил всего одну.
Загоревали вятские мужики, что соль дорогая. Думали-думали, да решили посеять соль как пшеницу, чтобы на ярманку за ней не ездить. Отсеялись, да стали ждать. Долго ли коротко – взошла соль зелёными росточками. Обрадовались вятские мужики, да давай соль косить. Смотрят – а в зелени-то ни крупиночки соли-то и нет. «Эх, – затужили мужики, – соль взошла да ушла!» Собрались они соль искать. Не могла ведь далеко уйти! Идут, видят – берлога. Один из вятских говорит: « Вот тут наша соль! Вы меня верёвкой опоясайте, а я внутрь полезу. Как ногой задёргаю – доставайте». И полез он в берлогу. А там медведь. Ну и откусил он вятскому голову за один раз. Мужик, конечно, ногами задёргал. Тут его и доставать начали. Достали на свет, смотрят – чего-то не хватает. Где голова? И была ли она?.. Пошли к жене безголового. Спрашивают: «У мужика-то твоего голова была ли, нет ли?» Отвечает им баба : «С утра кашу ел – так борода тряслась. А была ли голова – не помню».
Вот такая кровожадная история. Прошу прошения у вятских жителей, не хотел обидеть.
А вот ещё одна легенда.
Была у нас недалеко такая деревня – Приданниковка. На берегу речки Ольховки стояла. Жили там люди богатые. Только говорили в округе, что не просто так богатство в ту деревню идёт. По слухам, если поутру окунуться в Ольховку, то откроются человеку силы невиданные, здоровье да богатство. Берегли приданниковцы свою тайну. Да только узнал про это лысый Никитка, да повелел деревню уничтожить. Пригнали бульдозеры, да все дома и своротили. А людей по окрестным деревням расселили. Но с тех пор на Троицу все оставшиеся приданниковцы собираются на месте деревни, накрывают общий стол, песни поют да в речке умываются. И река по-прежнему им даёт богатство и здоровье.
Как видно – легенда достаточно поздняя, из 1960-х годов. История вполне реальная, деревню действительно снесли во времена «деревенских укрупнений». И бывшие жители десятки лет там действительно собирались. А лет 15–20 назад Приданниковку возродили анастасиевцы. Живут общиной, без воды и электричества. Хотя на некоторых домах стоят солнечные панели. Живут с хозяйства или на вахту ездят. А застолий там больше не бывает. Да и чужих не очень любят.
Жители окружающих деревень называют их «сектантами».
