Münsterplatz[1], на которой величественно стоял Ульмский Собор — истинный образец исторической готики.
— Ты знала, что высота его башни 162 метра? — Дима взял меня за руку и повел к собору.
— Да, и он занимает первое место в мировой табели о рангах среди христианских храмов, а также носит прозвище «Перст Божий».
— Ты, видимо, хорошо осведомлена о местных достопримечательностях? — он с удивлением посмотрел на меня.
— Было время ознакомиться,— я ему подмигнула. — Но лучше увидеть это все вживую!
Я не могла оторвать глаз от этого величия. Приблизившись, пришлось запрокинуть голову, чтобы оценить величину этого здания по достоинству. Если сравнивать с этажностью, то я бы сказала, что собор был высотой с 40-этажное здание. Великолепно выполненные фигуры, барельефы, пинакли, тончайшее каменное кружево настолько гармонично смотрелись, что можно было бы посвятить целый час, чтобы разглядеть всё в мельчайших подробностях.
Дима показал мне, где на тимпане главной арки были представлены начальная и конечная точки истории мира: сцены сотворения и ушедшие на задний план эпизоды Страшного суда. Это была не просто серия барельефов, сделанная талантливыми мастерами, но и своего рода отражение философии того времени.
Глядя на это произведение, меня почему-то посетила мысль, что траектория, по которой движется человечество, может быть сколь угодно длинной и замысловато-непредсказуемой, но неизменными всегда останется только пункт A и пункт Б. Начало и конец. Рождение и смерть. А то, что заключено между ними, не так уж и важно. Еще один интересный момент, который меня впечатлил — сцена, где Бог держит в руках земной шар: здесь было над чем поразмышлять.
Мы зашли внутрь. На высоких колоннах располагались фигуры апостолов, барельефы и гербы местных знатных семей. В соборе не было ни единого окна, которое не было бы украшено старинными витражами. Я прошла мимо длинного ряда скамеек, которые были предназначены для прихожан, и остановилась. Надо мной расположилась расписная фреска, которая изображала Страшный суд. А прямо за ней под куполообразным потолком висело распятие Иисуса. Внизу расположился главный алтарь: в его центре были фигуры Девы Марии, ее матери Анны и младенца Иисуса, а чуть ниже — картина со сценой Тайной вечери.
Дима подошел ко мне сзади и шепнул на ухо:
— Пойдем на смотровую площадку, там открывается сногсшибательный вид, — он приобнял меня за талию.
Я кивнула, и мы направились к платным турникетам. Прежде чем пройти к лестнице, которая вела прямиком на самый верх собора, надо было внести в купюроприемник 5 евро. Когда я потянулась в рюкзак за деньгами, Дима уже получил два билетика и протянул мне один из них.
— Спасибо, — я ему улыбнулась.
Дима, пропуская меня вперед, негромко сказал:
— Надеюсь, что у тебя ноги готовы преодолеть 768 старинных ступеней.
Я на него покосилась.
— Опять сомневаешься?
Дима усмехнулся и чуть подтолкнул меня к каменной винтовой лестнице, которая кверху сильно сужалась.
Где-то на полпути, у меня начали покалывать икры, но я не сдавалась. Дима попросил меня остановиться, он хотел показать мне фигуры снаружи здания. Я выглянула из маленького окошка, которое было без стекол и служило вентиляцией.
— А снизу их совсем не было видно! — я старалась получше разглядеть эти страшноватые фигуры.
— Горгульи известны как чудовища, украшающие средневековые храмы, — сбоку я услышала голос Димы. — Считалось, что они укрощены высшей духовностью, средоточием которой является храм, и считаются неотъемлемой частью представления об упорядоченном мироздании, как преодолевшем стадию хаоса, — Дима сделал паузу, — поэтому они поставлены на службу ангелам.
— Ты откуда столько знаешь? — я посмотрела на него.
Дима усмехнулся.
— Я столько здесь живу, что знаю всю историю города от начала до конца, — он кивнул головой в сторону лестницы, — пойдем.
На последней ступеньке у меня горели пятки и чуть сбилось дыхание. Но вид, который открылся на крыше, невольно заставил задержать дыхание. Это была высота птичьего полета, и я не могла сдвинуться с места. Сотни, тысячи, десятки тысяч крошечных домиков раскинулись по всей округе, оставляя на обозрение только крыши со всеми оттенками красного и зеленый ковер из деревьев и полей.
Дима подвел меня к бортику крыши и я увидела протекающую вдали реку Дунай.
— Вон там, — он показал рукой в сторону, — часть Альп, которая тянется вплоть до Цугшпитце, — он сдвинул руку правее, указывая горный горизонт.
— Цугшпитце? — я вопросительно посмотрела на Диму.
— Да, — он продолжал смотреть в том же направлении. — Это самая высокая точка на территории Германии, ее высота достигает 2962 метра.
— Ого! — я пыталась впитать в себя всё увиденное. — И там ведь сейчас лежит снег?
— Да, именно туда мы и хотели с ребятами съездить.
Дима уткнулся носом мне в затылок.
— Тогда с нетерпением жду следующих выходных.
Я обошла по периметру всю смотровую площадку, изредка выглядывая за ограждение. Вид был умопомрачительный, и это стоило того, чтобы сюда приехать. Крошечный Ульм мог бы поместиться у меня на ладони, — я улыбнулась этой мысли.
— Ну что, в обратный путь?
— Теперь 768 ступенек вниз?
Спускаться было не так тяжело, как подниматься, только вот голова кружилась от крутой винтовой лестницы.
[1] Городская площадь, центром которой является Ульмский Собор.