Нет ничего ужаснее, чем хоронить собственного ребёнка. Ты носишь его девять месяцев, прислушиваешься к первым толчкам в своём животе, к первым ударам сердца. Потом ловишь первую улыбку, первые шаги, первые слова. Держишь маленькую, тёплую ладошку и слушаешь рассказ, как прошёл его день в саду. Потом начинается школа. Такой маленький и трогательный с этим огромным букетом георгинов. Первая двойка, первая влюблённость, последний звонок. Гриша привёл Лену знакомить с мамой как раз, когда за окном цвела сирень, и её аромат врывался в распахнутое настежь окно.
Лена стояла, скромно опустив глаза и теребя подол своего платья. Она вспыхивала при попытке задать хоть какой-нибудь вопрос. Вся такая нежная и трогательная. И Гриша на большинство вопросов отвечал сам, ободряюще сжимая ладонь девушки. Нет, не пара она была её Грише, не пара! Гриша высокий и статный, черноглазый и чернобровый, на него заглядывались все девочки с их двора, а он выбрал её. Лена, серая мышка с белёсыми ресницами и веснушками на курносом носу.
Нина Геннадьевна не стала противиться, смирилась. Любимый и единственный сын, не могла ему отказать. Свадьбу играли жарким летом. Поселились молодые у неё. Просторная трёхкомнатная квартира вдруг показалась маленькой. Её в Лене раздражало всё. Как она мыла посуду, как подметала и пылесосила. В выходные спала долго, вместо того чтобы Грише готовить скорей завтрак. У него режим. Поэтому утро у него начиналось ровно в семь и ни минутой позже. Соскакивал и на пробежку. А Лена спит...
Нина Геннадьевна взяла на себя заботы о сыне. Да собственно ничего и не изменилось, она о нём заботилась всю жизнь, с момента зачатия. Да и кто лучше это сделает, чем мать.
Пять лет бок о бок, как-то пообвыклись, притёрлись. Лена научилась и посуду правильно мыть, и пылесосить, да и готовить научилась. Ещё и свекровь поучала.
Это Гришино увлечение триалом сразу не понравилось Нине. Чуяло сердце неладное. А сын ещё и успокаивал, говорил:
— Мама, ну что может со мной случится на мотодроме? Там всё максимально безопасно!
А Лена ещё и вторила ему, головой кивала и улыбалась. Будь они неладны эти мотоциклы. Те кто придумал гонять на них!
В то утро Гриша после пробежки зашёл к маме в комнату.
— Ты же придёшь на соревнования? Я очень хочу, чтобы ты поболела за меня!
Ну как ему можно было отказать?! Поехали вместе с Леной. На такси. Невестка вызвала. И зачем было тратить деньги?! Народу много, погода, несмотря на позднюю осень отличная. Вокруг рыже-красный лес. Выстроились участники в ряд. Гриша обернулся, нашёл глазами своих женщин и помахал рукой. В последний раз. Старт!
Нина Геннадьевна следила глазами за маленькой фигуркой Гриши, зажмуривалась на поворотах, когда он практически ложился на корт. Круг, ещё круг. Гриша в лидерах. Что случилось, почему? Всё дальнейшее происходило как во сне. В кошмарном сне. Мотоцикл вдруг споткнулся и кувыркнулся, фигура парня взлетела вверх и плюхнулась на асфальт, как тряпичная кукла. Лена взвизгнула где-то рядом и закрыла лицо ладошками. Нина Геннадьевна видела, как остановили соревнование, и на трассу выскочили люди с носилками. Как уносили её сына. Она не могла поверить в происходящее. Нет, ничего страшного. Ведь он же просто ударился? Просто ударился. Женщина не могла оторвать взгляд от людей, который уносили куда-то её сына.
— Нина Геннадьевна, пойдёмте! Гришу в больницу повезли! Мы поедем следом на машине! Юра нас увезёт!
Слова доходят медленно. А в голове как мантра звучит.
"Он просто ударился, просто без сознания! Ничего страшного!"
Лена молчит, лишь изредка сморкается. И Юра едет молча. Ни слова не проронил. А впереди, издавая жуткие звуки, мчит ярко-жёлтый автомобиль скорой помощи.
******
Нина Геннадьевна закрыла воду и поставила на сушилку последний стакан. Люди наконец разошлись. Надо было послушать невестку и организовать поминки в кафе, а не собирать их дома. Сейчас бы уже отдыхала. Но ведь родненький сыночек! Она в который раз вытерла глаза и нос. За эти дни слёз уже не осталось, так, остатки.
Лена сидела с потухшими и абсолютно сухими глазами в комнате, уставившись в одну точку. Она не плакала. Ни вчера дома, ни на кладбище, ни за столом, когда другие рыдали. А она сидела с замороженным лицом.
Говорить с ней не хотелось. Вообще не хотелось ни с кем говорить! Все вдруг опостылели! И Лена! Это ведь она виновата!
"Тоже мне жена! — думала Нина Геннадьевна, — знала же, что опасно! Не могла уговорить бросить, не захотела дома удержать! Запретить, нужно было просто запретить! Не любила она! Нет! Совсем не любила!"
Она нарочито громко стала убирать со стола скатерть и убирать стулья. Лена встала и молча растащила стулья по местам. Она не разговаривала со свекровью. Винила в гибели Гриши? Или просто была слишком высокомерная? А ведь когда-то слово не могла сказать не засмущавшись.
— Нина Генадьевна, я съеду, как только найду куда, Вы не переживайте. — сказала она вдруг.
— Да я и не переживаю. Живи сколько надо. — сказала вслух так, а про себе подумала: "Скорей бы уж! Видеть её не могу!"
Лена съехала через неделю. Нина Геннадьевна бдительно смотрела, чтобы невестка ничего лишнего не прихватила. Даже номера телефона не взяла для связи. И осталась она одна. Одна в трёхкомнатной квартире. И такая она казалась безразмерная! И пустая! Волком выть хотелось!
Нина брала фотографию сына в рамочке с чёрной ленточкой в уголке и разговаривала с ним. Иногда заходила соседка, и тогда ей очень не хотелось её отпускать! Чай и сериалы по телевизору стали для них обыденным. А тут в один из таких вечеров соседка говорит:
— Ты, Ниночка, не теряй меня завтра, внуки ко мне приезжают.
— Как внуки? Твой же сын развёлся? Или он снова женился?
— Да не! Он-то развёлся, а дети-то не виноваты, что их родителям вместе не живётся. Вот бывшая сноха мне их на каникулы и даёт. Сама привозит, а потом забирает.
Нина Геннадьевна даже губу закусила от зависти. Нет у неё внуков и уже никогда не будет! Нет её сыночка.
— Ой, Нина, забыла совсем! Видела я тут намедни твою сноху. Цветёт вся такая, и пузо на лоб лезет.
— Как так?! Так ещё и года не прошло как Гришу схоронили! Вот ведь какая!
— Ой, и не говори! Тело мужа ещё остыть не успело, а она уже с другим сошлась. Идёт, сумки её тащит.
— Так ты и его видела?
— Ну, да. Высокий такой. Он на похоронах был.
— У Гриши на похоронах много кто был... Но в основном друзья... Неужели она с кем-то из друзей спуталась?! Вот змея!
— Змея! Змеюка и есть, подколодная! — подливала масла в огонь соседка.
Она ушла, а Нина Геннадьевна никак уснуть не могла. Всё в голове перебирала. И как эту Лену Гриша привёл в первый раз, и как она даже не всплакнула ни разу возле гроба, как замороженная сидела. Несколько дней Нина всё думала о своей невестке. Никак у неё из головы это не выходило. Как так? Схоронить не успели, а она у же с другим и уже ребёнка ждёт! А потом вдруг подумалось, а вдруг соседка ошиблась? Вдруг обозналась?
Решила сама лично убедиться. Поискала в записях, нашла номер Лены. В гости напросилась. А та вроде как даже обрадовалась. Сразу к себе позвала и адрес сообщила. Всё как соседка и говорила, пузо на лоб.
Комнатка в грязной коммуналке. В комнатке чистенько. Старый диванчик, стол у окна, чайник и сахарница с чашками. В углу кроватка уже приготовленная.
— Ну, здравствуй, Лена. Вот, решила попроведовать тебя. Что ж ты в такой хибаре живёшь? Другого-то жилья не нашлось?
— Да, меня и здесь всё устраивает. Соседи тихие, помогают. А мне деньги экономить надо.
— Ну, да, ну, да. А что же твой-то, не помогает?
— Кто...мой? — Лена удивлённо посмотрела на свекровь.
"Вот артистка! Делает вид, что не понимает!" — подумала она, а в слух сказала другое:
— И сколько у тебя срок?
— Тридцать восемь недель, рожать скоро. — с улыбкой сказала Лена и погладила свой животик.
— И вот не стыдно тебе?! Тьфу!!! Тело мужа ещё не остыло, а ты тут уже.... да ещё и у всех на виду!!! Да чтоб, тебе пусто было!!! Да чтоб.... — разоралась Нина Геннадьевна, плюнула Лене под ноги и выбежала за дверь. Лена осталась стоять посредине комнаты, стараясь сдержаться, чтобы не расплакаться.
А нина Генадьевна забежала домой, и рыдая достала фотоальбом.
— Ой, Гришенька! Да как же так! Не рассмотрели мы её с тобой!
Проревела весь вечер, даже давление подскочило и пришлось скорую вызывать. А потом лежала несколько дней, не вставая. И очень была удивлена, когда пришёл Юра, лучший друг Гриши. Тут уж она встала, на стол давай скорей собирать.
— Редко ты, Юрочка, ко мне заглядываешь!
— Некогда, Нина Геннадьевна. Работа. Да вон Лене помогаю.
— Так это ты что ли?
— Я. Ну а кто, если не я? Тяжело ей одной-то, да ещё в её положении. Было. И сейчас помогать буду. Я чё пришёл-то, Лена родила вчера. Я пришёл спросить, Вы встречать-то поедите? Может, подскажите, как всё организовать. Гриша, как-никак друг мне...был.
— Вот именно! Юра, друг она тебе был! А вы, бессовестные! Не успели его схоронить, а вы уже снюхались!
— Нина Геннадьевна, Вы о чем???? Лена мне, конечно, нравится, но нет между нами ничего! Она от Гриши родила. Это гришин ребёнок!
— Как так?...
— Да вот так. Она после похорон в больницу попала. Тогда же и узнала, что беременная. Мне позвонила, попросила комнату найти. Я... я думал Вы знаете.
— Да не может быть! Она сказала, что у неё тридцать восемь недель.... Ой, подожди...
Нина Геннадьевна начала, загибая пальцы считать.
— Господи! Да как же так! Ну...почему...почему она мне ничего не сказала?
А потом стала вспоминать, как кричала на неё, обвиняла в гибели сына, как гнала её из дома....
*****
Подъехала к роддому машина. За рулём сидел Юра. Вышла Нина Геннадьевна с большим букетом цветов. Вышла из дверей Лена с голубым конвертом в руках. Засмущалась, увидев свекровь.
— Спасибо. — опустив глаза, сказала Лена.
И привезла Нина Геннадьевна к себе домой Лену и маленького внука. Пусть здесь снова станет тесно и шумно, но зато не одна, не в одиночестве, когда даже скорую вызывать некому. А внучка Гришей назвали. И был он копией своего погибшего отца. А бабушка в нём души нечаяла. И Лену стала Дочкой называть. И совсем не была против, когда Юра начал ухаживать за Леной.
— Вы главное меня, старую не забывайте!
