Вспомнилось давнишнее... Ко мне в гости приехала "подруга дней моих суровых" - она осталась в моем родном Калининграде, я обжился в Нижнем Новгороде. Не виделись лет пять. За это время сильно изменились. Скорее, не внешне, а внутренне. Но Оксана изменилась и внешне в лучшую сторону. Не заметить этого было невозможно. Наполнилась прекрасной жизнеутверждающей силой. Она - психологиня, приверженка позитива во всем - физика, химия, психика. Если что-то вызывает рефлексию, долгое размышление, дискомфорт, это отбрасывается как патологическое. Все просто: если тебе что-то в "кайф" и психофизическую пользу - это правильно. Если нет, значит - "в корзину".
В гостинице за чаем у нас произошел разговор. Она внимательно выслушала мое вновь приобретенное православное мировоззрение, потом сказала: "Странная психология. Чем хуже, тем лучше. Мазохизм". Такой вывод она сделала о православии в целом, очевидно, сравнив со своей позитивной психологией. Это было лет ...30 назад.
Отрывок нашего тогдашнего разговора я использовал в романе "Дерево Иуды".
- Послушай, - она слегка прищурилась и долго вглядывалась в "знакомого незнакомца". - Ты вот обмолвился о бессмертии. Скажи мне, ты действительно во всю эту поповскую чепуху веришь?
- Да мне, видишь ли, ничего другого не остаётся. Ну, скажи мне, что взамен мне может дать хоть одна психология, будь она трижды фрейдовской или четырежды юнговской? Что? Стул, для того чтобы не натирала верёвка на шее? Что ещё? Наслаждения? Смешно. Я теперь и не могу получить наслаждения, если у меня после этого будет где-то червячок ворочаться. В сердце, к примеру, в совести...
- Мне кажется, милый, у тебя синдром воспалённой совести.
- Что? - рассмеялся Андрей. - Психологи уже и до этого добрались? Ну и ну, - присвистнул он в восхищении. - Это ж надо - синдром воспалённой совести! Это, интересно, что ж такое? А нет случайно синдрома воспалённого восприятия Бога? Тогда все православные святые были очень больными людьми.
Вспомнил я этот эпизод в связи с недавней заметкой о "смерти, которая для христианина есть радость". Собственно, тогда 30 лет назад в гостинице мне был поставлен диагноз - духовный мазохизм, чем хуже тем лучше: как может быть смерть к радости? Как может быть болезнь к смирению? Как можно из внешне дурного извлечь положительное? И, более того, как возможно радостью ожидания чего-то эфемерного (на ее взгляд) заменить поток радости от обыденной жизни?
Тогда я отвечал с горделивым ощущением правоты своей тайны. Теперь...точно без горделивости. И тайна эта явлена всем.
Возможно, в этом ее на первый взгляд невежественном упреке все же содержится капелька сермяжной правды. Если народ живет скверно, в быту мало радуется, тяжело работает, почти не позволяет себе отдых, если кругом происшествия с массовыми гибелями людей, - тогда сама идея смерти в таком народе принимается легче, обыденнее, что ли. Когда болеет тяжело человек, то верует ли он, или не верует, смерть для него - избавление. А если болеют миллионы, если вера в будущие блаженства для них (нас то есть) - единственная опора жить, тогда не права ли моя "невежественная" знакомая, которая выразила упрек со стороны здоровой, психологически и физически крепкой красивой оптимистки: "У вас - чем хуже тем лучше".
Неужели у нас бывает духовность от безысходности? Тяжело это принимать.
Сам-то я укрепился в своем мировоззрении прочно - прочнее некуда. Избегаю "звериной серьезности" в богословии, избегаю чрезмерных указаний на подвиги, которые не понесу, избегаю всего, что сверх меры. А мера моя слаба - и в этом смысле мне понятна позитивная психология бывшей доброй знакомой. Наши пути разошлись давно. Но спустя время я как бы снисхожу к самому себе тогдашнему - горячему неофиту.
А вы, друзья, как считаете? Обязательно ли для укрепления в вере в Бога и обретения духовности нашему человеку больше страдать?