– Каждый лосенок знает с пеленок, пибади-пабади пум! Каждая птичка, сидя в яичке, ждет первый свой Новый Год! – клубок смоляных кудряшек картавил и танцевал по кухне. – И мандаринки, словно смешинки, пибади-пабади пум! Елку украсим, накроем на стол – час новогодний пришел!
– Прекрати кружиться по кухне, Софи, – Норнин сосредоточенно колдовала над тестом: то кружилось и извивалось причудливыми волнами, принимало форму елочек и прыгало в миску с сахарной присыпкой. – Я сейчас закончу с готовкой и обязательно поиграю с тобой.
– Урла не хочет со мной играть! – племянница капризно топнула сапожком и прилипла к краю стола, наблюдая за тестом. – А дядя Озеккур и вовсе пропал!
– Думаю, он в своем кабинете занимается свитками. Если хочешь, можешь пойти подоставать его, но не ручаюсь, что он не рассердится, – Норнин ухмыльнулась, коварно и зловеще. Марта, несносная сестрица, оттягивала приготовления к Рождеству до тех пор, пока праздник на запрыгнул на самый кончик носа и не заорал: «Где подарки, падшая женщина?!». Тогда Марта очнулась, сгрузила муженька на Совет Старейшин в цитадели Архимага, а Софи – «самой драгоценной и заботливой сестре на свете». Только и видели белесый хвост ее новомодной метлы.
Никто и не интересовался согласием Норнин на присутствие посторонних личностей в канун приготовлений, да и отношения с детьми у нее были, мягко говоря… напряженные.
– Скучно, скучно! – племянница надула губы и округлила карие глаза. – Скучный праздник! Опять большая гора салата, куча людей и этот противный Тодди из соседнего дома тоже будет! Он все время толкается и кидается козявками! А еще бабушки и дедушки, от них пахнет старыми шкафами! Почему нельзя новый год сделать по-новому!
– Все-то тебе да не так, – Норнин рассерженно метнула в нее молнии из глаз. Завязался поединок в гляделки. Через полторы минуты Софи надоело, и она конфисковала печенье.
– Что непонятного во фразе «я скоро освобожусь»? Пойди до Озеккура, найди себе занятие, в конце концов! Только не поломай ничего, иначе заберу тебя в рабство в качестве наказания. И на чердак тоже не ходи! Там слишком много хрупких предметов! – крикнула ведьма уже вслед убегающей непоседе. Та снова запела под нос веселенький мотив и затопала по винтовой лестнице.
Софи нравилось гостить у Норнин, хотя это было всего пару раз, и то, когда она была совсем малюткой. Но причудливые своды сплетенных ветвей вместо потолка и круглые окошки навсегда запечатлелись в детском воображении: дом тетушки напоминал ствол могучего старого древа, покрытый мхом и растениями. Крутая лестница из ступенек–корешков привела девчонку наверх, в сумрак второго этажа.
– Озеккур! – крикнула она, заглядывая во все подряд дверцы. – Озекку–ур!
Беса нигде не было слышно. Спальня и кладовая Софи не интересовали, в ванной кроме тумбочки в виде жуткого кракена тоже не было ничего любопытного, и Софи направилась к чердаку.
«Всего одним глазочком, никто и не узнает.. Я же самый аккуратный ребенок на свете!» – справедливо подумала она и со скрипом отворила тяжелую дверь.
Чердак фосфорицировал и мерцал, словно окруженный стаей светлячков или окутанный гирляндой. Софи удивлённо вздохнула и направилась к чугунному котлу, из которого шел призрачный пар, освещая маленькую комнатку. Внутреннее чутье подсказывало ей, что это — именно та вещь, которой ни в коем случае не стоит касаться, но не зря же она приходила! Одним глазком ничего не случится.
Софи подтащила к котлу скрипучий табурет и взобралась на него. Карие глаза восторженно сверкнули. Внутри бурлили магические завихрения, журча и издавая тысячи разных шепотов. Зачарованная девочка, приоткрыв рот, склонилась ниже, и табурет натужно скрипнул.
Бульк.
Волшебная жидкость хлынула в уши и рот, забурлила, вспенилась, утаскивая испуганную Софи на дно котла. Девочка зажмурилась, чувствуя, как задыхается, и…
Вынырнула.
Кашляя и отплевываясь, Софи убрала с лица смоляные кудри и огляделась: темные стены тетушкиного чердака обернулись нежно–салатовым кафелем, а котел – просторной белоснежной ванной.
– Во имя Рогатого… – зашептала девчонка и выбралась из воды. Отворила дверь и вошла в следующую комнату. Ее темные и мрачные стены отдаленно напоминали чердак, но все же это был не дом Норнин. Здесь действительно было пусто: пара кресел, пустой стол, на котором стояла одинокая чашка, и только нарядный маленький баобаб, обернутый гирляндой, выбивался из мрачного антуража.
– Откуда ты пришла, девочка? Ещё и лужи после тебя... – Софи подскочила от сиплого голоса. Из кресла поднялся мужчина, прочищая горло. – Ой. Извини. Долгое молчание не идет на пользу связкам.
– Я... нечаянно открыла не ту дверь и оказалась в вашей ванной… – брови мужчины взлетели вверх. – Я ваша соседка, вот заглянула разведать, как у вас дела!.. – поправилась она.
– Ты пришла за отдарками? Но ведь уже приходили люди! Мне больше нечего отдавать! – мужчина схватился за темные волосы и затравленно оглядел пустующую комнату. – Все, все забрали! Мне нечего тебе отдать… Вот! Возьми!– он кинулся к столу и взял в руки одинокую фарфоровую чашечку. – И уходи! Уже почти двенадцать, мне нужно будет встречать Старый год!
– Встречать Старый год? – удивленно ответила девочка и взяла отдарок. – Может быть, новый?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, но тебе лучше уйти, – ответил он и повернулся к елке. – Традиции нельзя нарушать, я должен встречать Старый год абсолютно один!
– Да что это за Старый год-то такой! – нетерпеливо топнула Софи. – И что за глупости? Праздники ведь всегда встречают в кругу семьи!
– Старый год всегда встречают в одиночестве, это священный обычай, – мужчина достал из скромного холодильника миску с овощами и банку горошка. На недоумевающий взгляд девочки, он пояснил: – Это традиционная старогодняя еда – евьило.
– Так это же… Оливье, – местные традиции совсем сбили маленькую ведьму с толку.
– Я же тебе говорю, это – евьило. Так и быть, если хочешь, можешь разделить со мной старогодний ужин, только ненадолго – скоро нужно будет разбирать старогоднее дерево.
– Это вы про баобаб? – Софи взяла из миски соленый огурец и активно захрустела.
– Да. В двенадцать по полудню я должен буду начать разбирать украшения и бить игрушки, чтобы притянуть к себе хорошее в старом году. Старый год начнет свое движение в обратном порядке. А потом я достану старогодние беззвушки и буду их взрывать. Вот так, – мужчина достал вещицу, похожую на обычную хлопушку и дернул за шнурок. Беззвушка глухо ухнула и словно всосала в себя воздух и все звуки в радиусе метра. Некоторое время оба молчали.
– Кстати, хочешь яблок? Недорого продам, по смешной цене. Кислые, просто ужас, – брюнет вынул из-за кресла корзинку с ярко-зелеными плодами.
– А мандаринов нет? Обычно же….. ай, нет, спасибо, – девочка с досадой отмахнулась, мечтая о сочной, сладкой дольке цитрусового. Все тут наоборот! Подарки отдают, хлопушки не шумят, а вместо покупки мандаринов – продают яблоки! Да, иногда люди совершают поступки, которые можно определить исключительно одним словом — «бред».
Мужчина тем временем раскладывал диван и доставал пижаму, готовясь ко сну. Все бы ничего, но за окном явно светило солнце.
– После того, как наступит Старый год, принято сразу ложиться спать до следующего полудня, – снова пояснил он и достал тапочки с утятами. – Неужели у вас такого совсем не празднуют?
Софи хотела было ответить, как проходит Новый год в ее мире, но в дверь раздался звонок.
– Да я тебя на забор за капюшон натяну, так висеть и оставлю! – послышалось громкое из коридора
– Чтоб тебе пусто было весь Старый год, хрыч ты окаянный! – взвизгнул кто-то. Софи поежилась от гомона чужих голосов и выбежала в прихожую. На порог ввалилась орава людей в старой одежде и со злыми лицами.
– О, а это кто у тебя? – оживилась одна из женщин с отвратительно блеклыми волосами и противно засмеялась. – Встречаешь Старый год в компании, ах ты, злостный нарушитель! Чтоб у тебя весь год была маленькая зарплата!
– И отопление отключили! – добавил ее спутник.
– И чтоб влачил ты свое жалкое существование самым несчастным человеком на свете, – театрально завершил третий и захохотал с остальными. Злобно и недоброжелательно.
– Ну и ты, девочка, получи от нас пожеланий на Старый год! – голос у женщины был премерзкий и скрипучий. Софи похолодела внутри и прошмыгнула мимо злобной тройки прямо в черный подъезд.
– Иди сюда, мерзкая девчонка! Чтоб тебе пусто было, негодная дрянь! – послышалось ей вслед. Софи бежала вниз по лестнице, испуганно дыша и молясь всем богам о спасении. Казалось, проклятая троица наступает ей на пятки, хохоча и восклицая. Великая Богиня, это же кошмар! От мысли, что ей придется остаться здесь навсегда, Софи чуть не расплакалась.
Чья-то рука резко схватила ее за ворот кофточки, и Софи завизжала, размахивая руками и обороняясь.
– Нет уж, я вам без боя не сдамся, старогодники! Отпустите! Я не буду ваши яблоки и евьило!
– София Армаден фон Говард, – строгий голос Норнин заставил ее замереть и открыть глаза. В полумраке чердака на нее смотрели сердитые и полные самой холодной вьюги глаза колдуньи. Такие родные и желанные.
– Норнин! – пискнула Софи и вцепилась в тетушку руками, – как же я рада тебя видеть!
– Что ты здесь делала, бес тебя подери? – Норнин попыталась скрыть замешательство и обняла девочку в ответ, накладывая чары и делая одежду сухой. – Я же запретила тебе подниматься на чердак!...
– Прости меня, пожалуйста! Я больше никогда-никогда не буду трогать то, что ты запретила, честно-честно! – девочка стиснула колдунью еще крепче.
– Нам предстоит серьезный разговор, леди, – Норнин делала последние попытки выглядеть суровой и отстранила от себя ребенка. Внизу послышались голоса и скрип входной двери. – Но потом. Иди, встречай маму с папой, и – ни слова о том, что ты здесь видела.
– Хорошо! – Софи вырвалась и помчалась вниз, словно радостный пони. – Ура, Новый год! Новый год к нам идет!....
– Кажется, тебе бы стоило перепроверить свой дипломный проект, – появившийся Озеккур заглянул в магический котел. – Не знаю, что она там увидела, но все это очень странно.
– Может, это и вовсе не Софи? – Норнин с подозрением оглядела фосфорную жидкость и накрыла котел чугунной крышкой. – Ладно. Потом разберемся, пора к столу. Оливье стынет.
