Служить мне пришлось в Монголии, в танковом батальоне четыреста пятьдесят седьмого мотострелкового полка. Полигон, на котором проходила боевая учеба частей дивизии, находился от расположения нашего полка, километрах в двух не более. Здесь экипажи нашего батальона проводили стрельбы на танковой директрисе и огневом городке. У мотострелковых рот или как мы называли их по старинке «пехоты», было своё стрельбище и тактическое поле, где они проводили занятия по тактике и стрельбе. Танкодром тоже был рядом, на холмистой возвышенности, нависающей над ровной как стол пустыней. Но даже и на такие небольшие расстояния, личный состав танкового батальона на стрельбы и вождение возили на батальонном Зиле. Мотострелковые роты, на стрельбы и тактические занятия ходили всегда в пешем порядке. В полной выкладке, в касках, с автоматами, пулеметами и гранатометами, длинными колоннами двигались они по дороге. И всякий раз, когда наш Зил громко сигналя, проносился мимо, обдавая колонну тучей раскаленного песка, мы в кузове кричали, свистели, подбадривая пехоту обидными шутками. Наверное, в эти мгновения они завидовали нам, чертыхаясь вслед. У танкистов служба в пехоте считалась непрестижной, даже примитивной. И самой обидной угрозой от командиров, для разного рода нарушителей, была угроза отправить служить в пехоту. Но однажды мое отношение к пехоте кардинально поменялось… В то июльское утро все было как обычно, предстояли занятия по вождению танков на танкодроме. Механики первой танковой роты, заняли места в кузове Зила, и водитель - улыбчивый грузин, лихо взяв с места, погнал машину. По дороге со свистом и криками обогнали взвод пехоты, совершающий марш в сторону танкодрома. На то, что взвод движется в сторону танкодрома, никто не обратил внимания, и вскоре заложив крутой вираж, наш Зил остановился у танкодромной вышки. Здесь, на перепаханной гусеницами земле уже стояло несколько Т-62, подготовленных к занятиям. Эти машины считались учебными. На них мы занимались вождением, из них же стреляли на директрисе. Боевые же машины стояли в боксах, загруженные боекомплектом, заправленные топливом, готовые в любой момент выйти по тревоге. Пройдя в учебный класс, расположенный на первом этаже вышки, мы сели за столы. Командир роты стал проводить инструктаж. Суть занятия состояла в том, что каждому механику предстояло на время преодолеть на танкодроме круг, длиною около пяти километров с преодолением препятствий. По результатам заезда, чистоте преодоления препятствий и установленным временным нормативам, выставлялась оценка. Во время инструктажа ротный еще раз напомнил технику преодоления каждого из препятствий, меры безопасности во время движения. Закончив инструктаж и определив порядок заездов, ротный с офицерами поднялись на вышку. Начинали заезды механики первого взвода, остальные ожидая своей очереди, расположились в тени вышки, спасаясь от усиливающийся жары. Вскоре наше внимание привлек взвод пехоты уверено марширующий в сторону вышки. Это был тот самый взвод который мы обогнали на выезде из расположения полка. Командовал взводом молоденький лейтенант в широкополой шляпе-панаме цвета хаки, темных солнцезащитных очках, желтой кожаной портупее. Необычный вид лейтенанта, да и появление пехоты на танкодроме слегка изумило нас. Такого еще не было, я служил уже второй год, но пехоту на танкодроме видел впервые. Вскоре выяснилось, что сегодня у пехоты занятие, - «обкатка танками». В киножурналах и фильмах мне приходилось видеть такие занятия. - Сидит боец в окопе, а над ним проходит танк, боец встает и кидает вслед гранату. Красивое зрелище, но в кино всегда все красиво. У нас же для проведения таких занятий ротный распорядился поставить на ровную площадку танк, вот и все учебное место. Пехота выстроилась перед танком длинной вереницей, и по команде лейтенанта поочередно, по-пластунски стала проползать под днищем танка. Зрелище было довольно смешным, и мы танкисты улыбались, шутили, давали обидные советы. Пехота молча, не обращая внимания на смешки и шутки, продолжала ползать под танком. Уже спустя многое время после службы я узнал, что самое первое занятие по «обкатке танками» и должно проходить именно так. Но откуда нам было знать про это, вот и насмехались над пехотой по недоразумению. Вскоре занятия были окончены и лейтенант, объявив перерыв ушел на вышку. Пехота же облепила танк, с интересом рассматривая, трогая все руками, заглядывая в открытые люки. Некоторые просили разрешения у «учебного» механика залезть внутрь танка. И механик великодушно разрешал, отвечая на множество вопросов. Бойцы в основном были из среднеазиатских республик, переговариваясь на своем наречии, шумно выражали свой восторг. - Вот так же вели себя и мы в учебке, когда впервые пришли в парк и увидели танки. Вскоре появился лейтенант, построил взвод, поставил сержантам какую-то задачу, и пехота зашагала вглубь танкодрома. Мы же механики, оживленно обсуждая уведенное, перебрались в учебный класс, так как находится на улице, было уже нетерпимо от жары. Спустя некоторое время, настала моя очередь вождения танка. Передвижение от вышки до исходной, осуществлялись бегом. Вот и я добежав до машины, занял место механика-водителя и уже хотел закрывать люк как увидел, как командир моего взвода и пехотный лейтенант в панаме, занимают места в люках на башне танка. Обычно при вождений на танкодроме, механик в машине находится один, в нахождении других членов экипажа необходимости нет. – «Наверно решили прокатить пехоту»,- решил я и закрыв люк, подключил связь и доложил на вышку о готовности к движению. – «Вышка, я пятьсот тридцать седьмой, к движению готов». После непродолжительного шума и треска в наушниках шлемофона, раздался четкий голос руководителя занятий: – «Пятьсот тридцать седьмой, я вышка, движение разрешаю». С этой секунды пошло время выполнения упражнения. Запустив двигатель и включив передачу, я начал движение. Первое препятствие курган, находилось метрах в ста от исходной. Скорости тут не наберешь, да и сам курган препятствие не сложное, дави на педаль подачи топлива, и машина легко взбирается на вершину. Но перевалив ее, на спуске нужно преодолеть «конверт», препятствие из пяти столбов в виде конверта, объехать которые нужно, не задев ни одного столба. Преодолев это препятствие на первой передаче, резко увеличил скорость, нагоняя время между препятствиями. Следующим, метров в четырехстах был колейный мост, который нужно преодолеть, не свалившись с него. Преодолевать его рекомендовалось на пониженных передачах, что я и сделал. Затем, перед участком заграждения с минными проходами, был довольно длинный отрезок, который нужно было проходить на максимальной скорости. Гусеницами танков этот участок был сильно разбит, представляя длинный каскад из волнообразных бугров. Мы называли это место «стиральная доска». Здесь машину, на большой скорости подкидывало в воздух, затем она жестко приземлялась, опять подлетела и так много раз. Особенно это зрелищно смотрелось со стороны, внутри же перед глазами механика мелькала то земля, то небо. Еще механику нужно было правильно сгруппироваться, занять такое положение, чтобы при жёстком приземлений, не отбить себе почки или не сломать позвоночник. И вот преодолевая эту «стиральную доску», краем глаза я заметил, как впереди появились человеческие фигурки. Еще через несколько секунд, подъехав поближе, я сумел разглядеть, как навстречу движения танка выбегаю бойцы в полной выкладке. – Откуда они здесь? - пронеслось в голове. – Да это же пехота, что лазила под танком, - догадался я. – Что они делают здесь? Зачем? – роем проносились вопросы. Посторонних людей на маршруте движения быть не должно, это противоречило всем нормам безопасности. - Но еще более меня привело в замешательство, когда пехота вытянулась в колонну по одному и легла на землю, навстречу движения танка. Я растерялся не зная что делать, ни о чем подобном меня никто не предупреждал, не инструктировал. Единственное что оставалось, и я мог еще успеть, – так это остановится. – И тут в шлемофоне я услышал голос своего взводного, – «Вторую передачу и вперед». Время на размышления уже не осталось. До первого бойца было не более пятидесяти метров. Резко затормозив, переключился на вторую передачу. Машину качнуло, юзом повело в сторону, но мне удалось ее выровнять. Впереди, всего в нескольких метрах, пехота лежа на земле живой змейкой, быстро перебирая локтями, передвигалась, выбирая центр танка. Мое напряжение достигло высшей точки. На всю жизнь я запомнил, как один за другим в касках, с автоматами и широко распахнутыми азиатскими глазами, люди один за другим исчезали под днищем танка. Длилось это секунд десять, может пятнадцать, но мне эти секунды показались вечностью. - Вскоре я опять услышал голос взводного, - «Короткую сделай и заканчивай упражнение». Остановив машину чтобы сошли офицеры, я заметил что не сижу в кресле механика, а стою в положении сидя. Такого напряжения мне испытывать еще никогда не приходилось. Не помню, как преодолевал оставшиеся препятствия, как удалось доехать до конца. Мышцы ослабли, в душе появились пустота и апатия. В голове было только одно: - «Ну как же так, даже не предупредили». Мрачные мысли лезли в голову. – «А если бы кто из пехоты в последний миг не выдержал, вскочил от испуга, - то я бы вполне мог дернуть машину рефлекторно и раздавить тех, кто был под днищем». - Нет думал я,- «Для таких упражнений нужно специально готовиться»… Но слава богу, все обошлось. Кроме меня, еще «проехать» по пехоте в этот день, пришлось механику нашего взвода Балданову Сергею. На счастье, подъехавший на занятия комбат, жестко прекратил эти опасные трюки. После этого случая, у меня появилось глубокое уважение и почитание пехоты на всю жизнь. - Много раз я спрашивал себя: - «А как бы я повел себя, окажись на месте этих парней?» Если быть честным,- то я бы не лег, - может потому что я знал, что могло бы случиться. Но эти парни из пехоты, всецело доверяли танкисту, который управлял машиной. Наверно им тоже было страшно перед грохочущим, прыгающим на ухабах, несущимся на них танком, - конечно же было страшно, еще как страшно. Но не лечь под танк, значить проявить малодушие, трусость, такого в пехоте не дозволялось. И еще я понял после этого случая, что служить в пехоте совсем не просто, и не только я, но и многие в нашем батальоне. Вот такая история произошла со мной в далеком июле 1978 года, армейская история, которая осталась в памяти на всю жизнь.