Послал меня отдел кадров на экзамен в центр аккредитации. Видимо сомнения у департамента Москвы появились, что могу ли я реаниматологом работать. Сорок лет мог, а сейчас не могу. Понимаю, ведь они о благе народном думают, ведь народ жалуется на медицину. Вот и правильно, надо проверить всех, может это и не врачи вовсе, а бабайки какие, дипломы в переходе напокупали. Ведь на Руси-матушке начальство оно больше чем просто начальство. И какой бы х.., нет, хорошей мыслью не озаботилось, оно всегда право. Я начальство люблю очень, с детского сада люблю. И пронес я любовь эту через всю жизнь. Так, что если набор в расстрельные команды объявят, я первый пойду и буду там с любовью в сердце работать. Потому как накопил я этого за свою жизнь много и друзья-товарищи мои, которые не дожили до пенсии по причине очень легкой работы, завещали, просили повесить, но я же добрый, я в расстрельной команде хочу.
Послали. Я пошел. Начальству перечить как писать против ветра. И потом, в душе помимо любви надежду ношу, что может у начальства сработает инстинкт самосохранения, может оно на пользу людям думать начнет? Пришел. Избушка кирпичная, трехэтажная, внешне хорошо, по доброму выглядит. Но, огороженная со всех сторон забором высоким, не перелезть пенсионеру, молодежь-то сможет, а вот те кто диплом давно купили уже не смогут. Пустяки, я несколько кругов по периметру и по азимуту прошел и нашел лазейку, хорошо все. Ну думаю, вот молодцы какие, ведь если бы диплома у меня не было я бы вход не нашел, сразу значит отсекают неспособных. Двери входные "обалденные", я обалдел сразу, ремонт только закончил в клинике своей, поэтому в ценах разбираюсь, знаю, что по чем. Так вот, двери в центре этом аккредитационном, очень, очень дорогие, если все двери по цене сложить, я думаю новый город построить можно. Это только двери. А пол? Это просто фантастика, а не пол! Потолка не было, но я осмотрел опытным глазом и оценил систему кондиционирования, ребятушки как я понял вообще себе ни в чем не отказывали. Народищу не протолкнутся. В основном местные, работники центра этого. Молодые, красивые, вежливые, меня несколько раз послали, пока я раздевалку искал, но красиво так, вежливо послали, молодцы! Нашел раздевалку, а там человек двести раздеваются и двести одеваются, представляете, и мужчины, и мальчики, и старики, и девушки, и женщины, и еще кто-то, не рассмотрел, и все на дести метрах квадратных. Причем заставляют некоторых в хирургический костюм переодеваться. Какая прелесть, мне такое на старости лет посмотреть. Не насмотрелся за сорок лет, понимаешь. Хожу я по центру этому и щурюсь от красоты невиданной, а в голове как калькулятор работает, переводит красоту эту в рублики, пока до третьего этажа поднялся, устал уже от мозговой активности. А на третьем этаже, первый этап экзамена, практические навыки называется, проверять значит будут, как я на манекенах резиновых работу свою буду делать. Тут меня страх появился, ведь я ни разу с манекенами не встречался. Я со студенческих времен, все на людях живых и все чувствующих делал. Учился сразу на больных, где ошибиться нельзя было. А тут манекены, я по старости лет и тупанул со страху. Несколько комнат. Заходишь, а там никого, только манекен и голос в динамике: "приступайте!". Хорошо я памперсы одел, а так бы штанишки замочил. "Вы свободны!"- это голос из ниоткуда. И почти так в каждой комнате. В некоторых девушки стояли. Одна как бы анестезистка-помощница на интубации. Но, моя не помощница оказалась, а диверсантка, все наоборот делала, что должна была делать анестезистка. Я старый перец, у меня за сорок лет такое на интубациях случалось, никаких слов не хватит рассказать, я ко всему готов, даже к диверсантке. Мне однажды на операции и наркозе (я одновременно все делал) цыган помогал, сынок барона цыганского. Я не боюсь ничего, после этого. Но, вот голос в комнатах этих, без видимого источника, производил гнетущее впечатление. В одной из последних комнат, даже манекена не было. ИВЛ стояло работающее и пищало. Ну и голос как всегда. Голос в ультимативной форме требовал настроить вентиляцию легких. Но, в комнате кроме меня никого не было. Мои легкие вентиляции не требовали. Тогда я понял, почему источник голоса прячется, он боится, что получит прям в источник, потому как, мне терять нечего, я старый, могу и по сопатке. Прошел я все комнаты и спустился на второй этаж. В единственную работающую комнату на этаже стояла очередь. Длинная и веселая, я присоединился. Не прошло и трех часов, как я попал в комнату ситуационных задач. Там сидел бледный и очень несчастный человек, я прочел у него в глазах: "застрелите меня пожалуйста!". Видимо устал он очень, не знаю сколько он сидит уже в этой комнате, а вдруг с самого открытия, центра этого аккредитационного? Листики с задачками мне пододвигает, что-б значит, прочитал задачки. Жалко мне его стало, говорю:"задачки эти олигофрен писал, давай, просто молча посидим, минут десять, ты отдохнешь?" Так и посидели мы с ним. Сдал я задачки ситуационные потому, что я опытный и ситуацию всегда понимаю. Перешел на первый этаж. Там задачки на компе надо было решать. Я с огоньком начал, даже вдумывался в задачи. К сотой задачке, фитилек мой совсем затух. К сто пятидесятой я перестал даже читать. Дальше не помню ничего. Очнулся уже на улице. Было темно, людей уже не было, метро не работало. Домой я добрался, все хорошо закончилось. Одна мысль, одна мысль тревожит меня сейчас: -Что это было?! Конечно, врач обязан учиться всю жизнь, я понимаю. Но, что это было? Голоса, диверсанты, манекены, одинокие ИВЛ-ники в темных комнатах. Как это, может относиться к учебе, повышению квалификации, экзамену.
И стала моя любовь к начальству медицинскому еще крепче. А надежда? Она, голубушка, как говориться последняя умирает.
