Этюд № 13 (из 89)
Суматоха вокруг тела генерала и щемящая душу жалость к Валерии Павловне, оставленной беззвучно плакать над мужем в пустом холодном товарном вагоне, окончательно выбили Маковея из колеи.
«Эх, некстати, Владимир Васильич, эх, некстати!» – твердил он сквозь зубы, пытаясь сосредоточиться на разложенных по всему столу списках пассажиров. Сосредоточиться никак не удавалось, и над одной фамилией Маковей сидел уже минут пять, будучи не в состоянии взять в толк, на черта ему сдался «Первухин Сталий Валерьевич, 37-го года рождения, краснодеревщик», сидящий сейчас на 41-м месте в седьмом вагоне?
Прочитав фамилию в двадцать восьмой раз, полковник зевнул и поднял от стола глаза. Перед ним стояла буфетчица Люся со стаканом в подстаканнике с дымящейся чёрной жидкостью.
– Попейте кофейку горяченького, товарищ полковник, а то на вас лица нет! – склонив голову набок, участливо заглянула Маковею в глаза женщина. – Да не переживайте так, такое в дороге частенько случается, на моей памяти – уже третий раз! Генерал же, наверное, старенький был?
– Спасибо тебе, Люсенька! – Владимир Михайлович отхлебнул из стакана и, обжёгшись, поболтал языком между губами. Это немного привело его в чувство. – Ну, какой старенький! Пятьдесят семь всего. Хотя, для тебя – конечно…
– Ой! А моему батьке – пятьдесят шесть! – Люся испуганно приложила ладони к щекам и отошла к своей стойке.
Маковей, сделав еще несколько глотков, продолжил изучение списков. Через пару минут он наткнулся на заинтересовавшую его строчку. В ней чётким продолговатым почерком отличницы было записано: «6; 28; 25; Маслов Александр Андреевич; 1938; проф., д-р ф.м.н., ак. РАН; НИИ».
– Вот это интересно! – вслух обрадовался Владимир Михайлович. – Кто же ещё, если не физик, сможет всю эту муть объяснить? Та-ак, поищем дальше, может ещё кого, более грамотного, чем одичавший в походах полковник, найдём!
Кто только не ехал по своим делам на Юг в этом злосчастном поезде! В его вагонах сейчас сидели, лежали, спали, ели, курили, ещё не зная всей правды о своей участи, геологи и менеджеры, конструкторы и свободные художники, компьютерщики и каменщики, врачи и стюардессы, преподаватели вьетнамского языка и художественные гимнастки, и даже поп!
Специальность отца Александра из 4-го вагона, 33-х лет от роду, была обозначена как «пр. св-к», что заставило Владимира Михайловича изрядно поломать голову над этим не общепринятым сокращением. А напротив фамилии молодой женщины с ребёнком в этой графе стояло: «мать-одиночка».
Все профессии нужны, все профессии важны, подумал Маковей, но чем их обладатели могли бы сейчас помочь? И всё же он выписал на листок ещё три фамилии: Кидман Иосиф Борисович, ак-к, д-р х.н, 5-й вагон; Лейкам Татьяна Александровна, вр.-гинек., 5-й вагон; Ледяева Мария Александровна, уч-ца геог., 11-й вагон.
Немного подумав, Маковей внёс в список ещё одну запись: «Левашов Александр Евгеньевич, пр. св-к, 4-й вагон».
Закончив изучение списков, он подозвал директора ресторана и, прочитав на нагрудной бирке имя, протянул ему листок:
– Наиль, пригласи мне сюда, пожалуйста, вот этих людей, всех, кроме гинеколога, но только так, чтобы другие пассажиры особого внимания не обратили!
Рахмонов молча просмотрел список, кивнул и направился сначала в голову поезда, но затем, решив, очевидно, начать с одиннадцатого вагона, развернулся и пошёл в другую сторону.
Первой пришла учительница географии, симпатичная молодая женщина лет тридцати или около того, довольно высокая, чуть полноватая.
«Беременная, – подумал Маковей. – Это, пожалуй, не очень здорово!».
Заглянув в окошко ресторанной кухни, учительница спросила у колдовавшего там Акопа:
– Кто меня сюда вызывал?
Повар наполовину высунулся из своей амбразуры и показал пальцем в противоположную сторону вагона:
– Прахады далше, дарагая, тэбя палковнык хочит! – и армянин, оставшийся армянином и в этой ситуации, громко прицокнул языком вслед учительнице.
– Здравствуйте! Вызывали? – стесняясь, как школьница перед директором, спросила, остановившись за три шага до Маковея и спрятав руки за спиной, женщина.
– Здравствуйте! Мария Александровна?
– Да!
– Присаживайтесь, пожалуйста! Не вызывал, а пригласил. Вы что заканчивали?
Мария Александровна присела на краешек сиденья за первый столик и положила руки на колени – ладонь в ладонь.
– Ну, вообще-то – педагогический, в Нижнем.
– «Вообще-то» – это как? – удивлённо посмотрел на учительницу Маковей.
– Ну, я учительницей в школе работаю, а хотела на кафедре остаться, в аспирантуре… – замялась Мария Александровна.
– Не удалось, значит! А скажите, вы на местности могли бы, скажем, Саяны от Уральских гор отличить?
– Хм… Интересный вопрос! – женщина зачем-то огляделась, словно пытаясь понять, в честь чего это ей такой экзамен устраивают. – Ну-у, вообще-то, отличительные признаки, конечно же, есть, только надо достаточно характеристик собрать. А зачем вы спрашиваете?
– Видите ли, Мария Александровна, сейчас нам очень понадобится ваша помощь, ваша подготовка в области географии. Скоро подойдут два академика, и мы устроим здесь учёный совет, хорошо? А пока попьём кофе. – Маковей помахал буфетчице, расставлявшей вместе с официантками посуду по столам для детского обеда. – Люсенька, повтори нам кофе, пожалуйста!
Учительница больше ничего не спросила, отвернулась к окну и стала рассматривать вагон на соседнем пути.
Вскоре вместе подошли два академика и по очереди, чинно поздоровавшись за руку, представились полковнику:
– Пгофессог Кидман! – сказал первый и, услышав ответное приветствие, раздвинул тонкие губы в улыбке. – Весьма гад, весьма гад, господин полковник! – и сел на предложенное место.
– Профессор Маслов. Чем могу?.. – спросил и тоже присел рядом с коллегой другой академик.
Первый, как следовало из списка – «д-р х.н.», худощавый, явно за 60, очень напоминал папашу Гобсека из одноимённого фильма, скорее всего – классической еврейской внешностью и хитрым, затаённым взглядом.
Второму, аккуратному бравому толстячку с глубокими «умными» залысинами, никак нельзя было дать его шестидесяти четырех лет; максимум, на сколько он «тянул» – пятьдесят с небольшим «хвостиком».
Последним подошёл батюшка, молодой высокий бородач в цивильной одежде, с заметным брюшком и с чёрной негустой растительностью на лице; с ходу перекрестил собравшуюся за одним столом, уставленным стаканами с кофе, компанию, и прогудел басом, сдобренным осторожным юмором:
– Кому я тут понадобился, чада мои?
– Присаживайтесь к нам, отец Александр, мы тут научный диспут сейчас затеем, может, и вы что подскажете.
– Ну что ж, если пригодятся мои знания в области теологии или литературы – я готов! Все-таки, до семинарии филологом сподобился стать, Божьей милостью! – пробасил батюшка, перекрестился, сел за соседний столик, повернулся лицом к остальным и взял из рук подошедшей официантки стакан с кофе.
– Литература-то нам вряд ли понадобится, батюшка, а вот души мятущиеся, видимо, утешать придётся!
Маковей встал из-за стола и отошёл к буфету, чтобы видеть всех одновременно.
---------------------------------