Новое солнце выдалось чудесным. Свет его заливал всю колонию, заглядывая в темные уголки, вытягивая на улицу даже отчаянных затворников. Цнаа, радуясь настолько яркой поре, совсем не хотели работать, смеялись, шутили и выгуливали подрастающую мелочь. Те с любопытством касались энергетических потоков, оплетающих поселение, носились друг за другом и за тяжелыми, блестящими жуками, греющимися на стенах цхоров.
Ицвана не мешала им, не заставляла работать против воли, не устраивала истерик, обвиняя всех в лени. Она тоскливо смотрела в маленькое окошко цкорта, завидуя своим подопечным и до слез мечтая поменяться с подопечными местами. В последний раз улыбнувшись веселящимся подданным, она отвернулась от окна. С отвращением оглядела цкорт – свою камеру, узкое ложе-цкаар и укрепленные стены с запрятанными аккумуляторами, собирающими ее энергию. Прикусила губу. Вновь бросила мимолетный взгляд на яркое окошко – как хорошо, что хоть такая малость разрешена.
– Цан, ну что же вы грустите, – склонив голову набок, смотрела на нее цаакцнаа. Мягкая и нежная, мать, подруга и кормилица во все годы заключения. – Осталось совсем чуть-чуть, изменения уже на последней стадии.
– Будто это надолго, – словно завороженная, Ицвана вновь обернулась к окошку. – Их уже трое. Они даже не позволят мне насладиться свободой.
Трое мужчин цан уже давно нашли ее поселение. Обосновались вокруг, построив свои колонии вплотную к женской, и ожидали того момента, когда Ицвана войдет в возраст и сможет произвести потомство. Тогда-то и начнется самое интересное – выбор. Нужно будет взять себе одного и обязательно, иначе мужчины устроят поединок и решат все, не учитывая ее мнение.
Ицвана прикрыла глаза, выпустила щупы энергии, осмотрела с их помощью колонию, поправила немного просевшую защиту на пищевом блоке и потянулась дальше.
Первая колония и ее хозяин – Первый.
Цна не называли имен, они вообще не разговаривали между собой словами – это показывало близкие отношения. Так что приходилось звать их по номеру. Первый пришел, соответственно первым, Второй за ним, последним – Третий.
Первый тонкий и высокий, светлые волосы острижены коротко, чуть прикрывают выход цуг-железы за ушами. Странная мода для мужчины цан. Словно демонстрация – я никого не боюсь, оттого и не хочу улавливать вас на большом расстоянии. Или это показатель, что выбор его окончательный и от решения породниться с этой женщиной он не отступиться? Цуг-железа мужчины выпустила облачко, показав главное преимущество хозяина. Вместе с нотками радости в воздух поднялся и запах яда. Цра-железа Ицваны завибрировала сильнее, подарив особенно неприятные ощущения в животе. Поморщившись, она отвела щупы, удар сердца понаблюдала за раздосадованным выражением лица Первого и потянулась дальше.
Второй работал с защитой, но почувствовав женский интерес, открыл глаза, застыл, всматриваясь вдаль, в сторону ее колонии. Этот был крупнее и волосы длинные, темно-коричневые, стянутые в высокий хвост. Казалось, он гораздо слабее Первого. Никаких особенных способностей уловить в нем не удавалось. Зато четко было видно, насколько гармоничный этот цан, мощное, крепкое тело и ровный поток энергии. Пока этот был Ицване приятнее всего.
Улыбнувшись, она потянула щупы к последнему. Третий крупный – очень крупный цан. Такими чаще всего бывали женщины, для которых крепость тела была важна, считаясь залогом здорового потомства. А еще он был практически лыс. Короткие волосы Ицвана даже за орган не считала. Как он улавливал своих противников? Но зато от него тянуло силой настолько, что сцепись Первый и Третий, она поставила бы на него. Такое мощное тело, скорее свидетельство рабочей династии, но не похоже, чтобы цан об этом страдал.
Ицвана оттянула щупы и открыла глаза – вот и погуляла. Все что ей оставалось в ее-то положении.
Цаакцнаа, дождавшись пока она закончит работать с энергией, вновь попыталась утешить:
– Цан, не нужно накручивать себя. Выберете себе того, который понравится.
– Я не хочу выбирать, – шепнула Ицвана, подходя к цкаар и усаживаясь на нее. – Я хочу наружу. Я хочу гулять, веселиться. Я хочу смотреть на небо не только через это маленькое оконце. Я просидела в цкорте почти всю свою жизнь. Они же… они вновь посадят меня сюда и никогда больше не выпустят.
Цнаа отвела взгляд, возразить ей было нечем.
Доля женщин цан весьма печальна. После рождения они сидят в цкорте, пока не достигнут безопасного возраста. За этим есть примерно три лета, чтобы нагуляться вдоволь и найти место под свою колонию. Затем наступает созревание цра-железы и цан закрывают вновь, иначе колонии грозит разрушение от вышедших из повиновения сил. Но сразу после созревания цра-железы начинает созревать тело. Мужчины в это время отправляются искать женщин. А женщины выбирают себе пару и… уходят в цкорт добровольно – вынашивать детей и ждать их созревания, и так до смерти.
Такой судьбы Ицвана себе не хотела.
– Цан, вы сильная, вы сможете договориться, – заметив скатившуюся по щеке слезу, тихо коснулась руки своей хозяйки цнаа.
Маленькая, едва достающая Ицване до груди, эта женщина казалась ей сейчас самым сильным существом в мире. Не зря ведь ей удалось немного отогнать тоску и боль, живущие в сердце. Ицвана улыбнулась и огладила маленькую помощницу тонкими щупами, благодаря за поддержку. И от той любви и нежности, что впитала от нее, стало еще легче. Веселее и спокойнее.
Цнаа, удостоверившись, что хозяйка успокоилась, попрощалась и ушла к своей паре. Паре, которую она выбрала добровольно.
Ицвана прикусила губу, тоска навалилась с новой силой. Как же она завидовала своим подчиненным. Они могли выбирать, могли создавать пары по любви. Могли гулять вместе под лунным небом и при свете солнца. И никто не запирал их в цкорте.
Ицвана легла на ложе, погрузившись в свои мысли. Представляла себя цнаа, возрождая в памяти образы маленьких своих помощников. Жизнь упорядоченную, но не подчиненную строгим правилам, лишающим воли. Мысли свернули, показав других, крупных, оплывших женщин из виденных в дороге колоний. Цнаа всегда копировали хозяев – не осознанно. Так было заложено природой. И поэтому в колониях других женщин и цнаа были крупными, оплывшими, едва передвигающимися по земле. Вздрогнув, Ицвана мысленно поблагодарила родителей за свое тонкое тело. Да, на фоне остальных цан она выглядела болезненной, но разве это помешало, троим, живущим у ее стен, выбрать именно ее. Зато у нее было легкое тело, тонкие черты и способность бегать по колонии, играя с маленькими цнаа в догонялки. Когда же это будет. Когда она сможет побегать?
От содроганий цра-железы становилось тяжело дышать, и Ицвана перекатилась на бок, стараясь сжаться в маленький комок и успокоить гадкую железу силой. Но та слушаться не желала, болезненно и равномерно пульсируя и вырабатывая все больше и больше энергии.
Погода радовала уже которое солнце. На небе ни облачка. Желтые слоистые камни за пределами колонии дрожали в мареве прогретого воздуха. Были в этом и проблема - заполнившая улицы и забирающаяся даже в защищенный цкорт пыль, покрывающая все поверхности тонким желтым налетом. Запах горячего камня дорисовывался самостоятельно, в цкорте Ицваны всегда пахло пустым, мертвым воздухом. Ее энергия выжигала другие запахи. Она убивала все, кроме вездесущей пыли.
Цнаа показывали, куда стоит направить энергию, и Ицвана послушно тянула поток туда. На самом деле цнаа могли все сделать и без нее, поправив плетения запасенной энергией. Но, чувствуя печаль хозяйки, решили развлечь ее таким нехитрым способом и заявили, что сегодня никто не может справиться с потоками. Ицвана улавливала исходящую от них заботу и поддержку и была несказанно благодарна. Работа помогла, подняв настроение, и уже Ицвана весело смеялась, гоняясь за уворачивающимися подопечными щупами энергии и впитывая заполнившие воздух счастье и заботу.
Цаакцна стоявшая чуть в стороне и наблюдающая за радостным лицом хозяйки, протянула той миску с грибным супом, упрашивая отвлечься ненадолго.
Ицвана уговору вняла и обернулась, но тут же дёрнулась болезненно, схватилась за живот. Проклятая железа вздрогнула особенно сильно, а после перестала вибрировать и закачалась мерно и незаметно.
– Цан, – в первое мгновение испуганно воскликнула цнаа, но тут же расплылась в улыбке, придержав Ицвану за руки. – Цан, наконец, ваша железа стабилизировалась.
Ицвана охнула от неожиданного заявления, обняла свой живот, не веря, что мучения закончились. Посмотрела на дверь, вдруг понимая, что она может выйти. Просто открыть дверь и сделать шаг наружу, вон из надоевшего цкорта. В глазах ее отразился бушующий внутри страх, словно там, за дверью, притаились все ужасы мира.
– Ну, что же вы, цан, вы же так долго этого ждали, – подбадривала цнаа, улыбаясь счастливо и искренне.
Ицвана, постоянно оглядываясь, сделала один шаг, другой, словно ожидала что ее одернут, напомнят что это запрещено. Но не одернули, не сказали, и она преодолела последнюю преграду, шагнув за дверь. После этого никто не смог бы ее остановить. Ицвана неслась по низкому серому коридору, на улицу, к ожидающему ее солнцу и веселящимся цнаа.
В первое мгновение яркий свет ослепил, выбил из глаз невольные слезы. Тот самый запах горячего камня и пыли резанул отвыкшее обоняние. Жар воздуха огладил тело, еще не выгнавшее холод цкорта, укрепил в вере – все это на самом деле. Осторожно оглядываясь сквозь пелену влаги, Ицвана смеялась, словно впервые оказалась на улице. Ее цнаа были рядом, приветствуя свою защитницу радостными криками и смехом. Поздравляли, осторожно касаясь энергии.
Трое цан тоже почувствовали изменения. Потянулись щупами в ее колонию, даже посмели коснуться самой Ицваны. Их энергия была гадкой, предвкушающей, остудив веселье. Они ждали не этого дня, а того когда женщина сможет понести их дитя. Ицвана хлестнула по восприимчивым щупам злыми жгутами, втянула отзвуки боли испортивших праздник мужчин, выплеснула в воздух запах раздражения.
Прочувствовали. Каждым волоском Ицвана уловила исходящую от троих обиду.
«Нет уж, это моя территория! Только моя и здесь будут действовать только мои правила!»
Губы Ицваны растянулись в улыбке. Только глубоко внутри зародилась предательская мысль, что нужно еще как-то донести эту информацию до цан, и вряд ли мужчины ее оценят.
Ицвана наконец смогла позволить себе все то, о чем мечтала бесконечно долгими днями в клетке цкорта. Она ногами обошла всю колонию, заглянула в каждую щель, изучила все что можно. Она гуляла с цнаа, игралась с детьми, работала с потоками напрямую, чувствуя всю ту силу, что прятали от нее аккумуляторы.
Но на третье солнце беззаботного веселья пришло странное ощущение. Работавшая с линиями Ицвана далеко не сразу сообразила, что же это такое. А когда поняла, застонала от бессильной злобы и разочарования. К ее колонии приближался еще один цан-мужчина.
Его подопечные уже стояли у границ, изучая местность и население чужой колонии. И судя по доносящемуся воодушевлению, место сочли пригодным для жизни. Самого цан видно не было, что вселяло некоторое недоумение – каким же нужно быть самоуверенным, чтобы отпустить своих цнаа без защиты.
Ицвана зло топнула ногой, отпуская силовые линии.
– У нас гости, – озвучила она свое негодование взволнованно застывшим подданным. Сама же при этом пыталась успокоить разошедшуюся железу, усиленно вырабатывающую энергию для защиты.
Цнаа понятливо вздохнули и вернулись к работе. Но сама Ицвана раздосадовано мотнула головой и, после недолгого раздумия, пошла к себе. Настроение рухнуло вниз, подобно оставшейся без защиты стене.
Новый сосед прибыл уже к следующей луне. От него несло силой и ядом, а еще недовольством, подозрительностью и усталостью. Видно долго пришлось путешествовать в поисках пары.
Ицвана недоуменно наблюдала за чужаком, осматривая пространство энергетическими щупами. К несказанному удивлению, гость ей не обрадовался, наоборот, сжался, будто хотел защищаться от женщины, но цра-железу сдерживал.
Изумленно понаблюдав за мужчиной, Ицвана потянулась дальше, желая рассмотреть претендента на нее получше. Новичок оказался крупным, но довольно худым, с длинными волосами и невыносимо сильным запахом яда. Не иначе как из стражников. Внешность, а еще больше его поведение, распалили в сердце любопытство. Ицване хотелось рассмотреть его глазами. Троих она уже видела, и немного поменяла свои предпочтения, теперь наиболее подходящим ей казался Первый. По крайней мере, он был гораздо симпатичнее двух остальных, да и как защитник неплох. Если судить по его запаху яда.
Колония Четвертого росла очень быстро, словно его цнаа только и делали всю жизнь, что возводили здания. Сам цан взбаламутил все энергетическое пространство, плетя защиту с такой же невозможной скоростью. В конце концов, Ицвана не выдержала разгула сил и заполнила воздух запахами недовольства и злости. Мужчина внял. Немного сбавил энтузиазм, работая все так же быстро, но уже гораздо осторожнее, чтобы сила не задевала ее колонии.
Наглость нового мужчины повергла Ицвану в шок. Стоило колонии Четвертого обзавестись внешними границами и его подопечные расползлись по ее территории. Причем зашли довольно глубоко. В первое мгновение, обнаружив наглых цнаа, Ицвана разозлилась. Хотела выгнать их, опалить, а то и уничтожить, но понаблюдав за своими подданными, резко передумала. Ее цнаа улыбались пришельцам, мирно беседовали, а кое-где и проявляли откровенный интерес. Подержав линии в напряжении, Ицвана отступила. Ну их, пусть знакомятся. В ее колонии, как и в любой другой женской, рождалось больше женщин, а у Четвертого, как во всех мужских – мужчин. Так пусть найдут себе пару, и – Ицвана очень на это надеялась – остаются у нее жить. А даже если не останутся, что ж, она ведь тоже хочет немного счастья, так почему должна отбирать его у других. Но следом за своими подданными потянулся и цан. Сперва остановился на границе, чуть касаясь женских линий – выяснял настроение. А после быстрым шагом перешел на ее территорию и двинулся вглубь, осторожно, но дотошно изучая улочки.
Ицвана потом признавала себе, что охаживать незваного гостя энергией без перерыва было слишком. Но наглость должна быть наказана. К тому же, было очень приятно чувствовать его замешательство и обиду, наблюдать, как испепеляется одежда на его спине, оползая на землю опаленными ошметками. От переизбытка чувств Ицвана зашипела, выпуская в воздух запах победы и удовлетворения.
После такой демонстрации Четвертый присмирел, отстал почти на четверть. От этого бесилась уже сама Ицвана – рассмотреть мужчину ей так и не удалось, а любопытство грызло, словно подземный хоор.
К счастью изменять себе Четвертый не стал. Солнце уже прижималось к земле, когда он вновь оказался на границе. Вновь коснулся потоков, осторожно разузнав настроение их хозяйки. Уловил отголоски ее веселья и все так же быстро и смело шагнул на чужую территорию.
Почувствовав касание, Ицвана замерла, но мешать не стала, осторожно провожая гостя щупами. Настроение у нее и правда было превосходным: цнаа позвали ее на праздник, где она узнала, что колония пополнилась несколькими парами.
Четвертый вел себя все смелее: облазил окраинные цхоры, заглянул в пищевой и хозяйственный. И только когда забрался слишком близко в центр, вознамерившись проверить детские, Ицвана несильно, но довольно ощутимо опалила его щупом, выбрав целью не энергию, а тело.
Четвертый зашипел, потирая ужаленное плечо, но направление изменил, отступая все дальше от центра и подбираясь к празднующим. Мужчине понадобилось совсем немного времени, чтобы найти Ицвану.
Стоило в конце узкой улочки показаться высокой фигуре, все цнаа замерли – Ицваны удивленно и несколько испуганно, чужие напряженно, прекрасно понимая, чем может закончиться такая встреча.
Цан шел все медленнее, всматриваясь в застывшую фигурку Ицваны так, словно не мог поверить, что видит ее на самом деле. Он постоянно касался ее энергии, отслеживая изменение в настроении. На чужой территории это было жизненно необходимо. Приход луны мешал видеть цель, и мужчина подошел довольно близко, прежде чем смог рассмотреть Ицвану во всех подробностях.
Сама Ицвана подобрала юбки, провожая каждое движение чужака подозрительным взглядом. Что может прийти в голову Четвертому она не знала и предпочитала подготовиться, на случай если он решится взять ее силой. Наконец и Ицване удалось рассмотреть гостя – страх сковал тело, не позволяя ни двигаться, ни даже воспользоваться энергией.
Страшный. Это первое, что пришло в голову. Очень тонкий и высокий. Даже тоньше Первого. У того, все же, чувствовалось присутствие в роду настоящей женщины цан, крепкой и полной – было видно по плавным изгибам на гладком теле. У этого нет, каждая мышца четко выделялась. Лицо узкое, острое. Глаза не очень большие и цвета жуткого, фиолетового и брови, черные, резко изогнутые, словно стрелки. Длинные волосы такие же черные с фиолетовой искрой. Хищный, точно из династии стражей. Было очень интересно взглянуть на его жало – наверняка больше чем у первого – но на такой шаг ее смелости точно не хватило бы. Однако Ицване казалось, что первый из династии воинов, а значит, жало может быть крупнее у него. Но от этого пахло ядом сильнее.
Мужчина не сдержался, вспыхнул энергией, выпуская в воздух запах облегчения и удовлетворения. Это словно послужило сигналом. Цуг-железа Ицваны сработала против воли, окружив ее страхома, а сама Ицвана побежала, ударив по чужаку жгутами. От Четвертого пахнуло болью и недоумением, а следом раздались удивление и обида, приводя испуганную Ицвану в чувство. Она остановилась, обернулась, раздраженно потянувшись к мужчине щупами и стараясь все же быть помягче, ударила слегка по его энергии, намекая, что больше ему не рада.
Обидой пахнуло сильнее. Четвертый отступил на шаг и, развернувшись, побрел к себе. Не желая терпеть такую неторопливость, Ицвана ужалила уже его тело, коснувшись спины. Злобно зашипев, четвертый сорвался на бег. Но оглядывался при этом очень осуждающе.
За окном стояла непроглядная тьма, разбавляемая ярко-голубыми искрами, пробегавшими по стенам цкорта. Иногда они замирали, собираясь в одном месте крупным огоньком, а после вспыхивали с тихим потрескиванием и осыпались вниз, тая в воздухе.
Уснуть не получалось. Ицвана ворочалась с боку на бок. Мысли тревожили. О таком разнообразии цан, как есть у нее, любая женщина могла только мечтать. Каждый из них был в чем-то хорош, но она хотела, чтобы как у цнаа. Чтобы он и ей понравился и сам любил. Именно любил. А не желал использовать как сосуд для своих детей. Самым идеальным по всем показателям был Четвертый, но он Ицвану откровенно пугал. Страшный. Внешне приглянулся Второй, но его умения были слишком незаметны, наверняка из рабочих. Первый? Хорош, но ничего к нему она не чувствовала. Не стоило забывать и о желаниях самих цан. Не факт, что они беспрекословно выполнят женскую волю и позволят слабому забрать ее себе.
Ицвана нахмурилась недовольно, зло размышляя, с чего вообще вдруг задумалась о таком. Она не собирается возвращаться в цкорт. Не будет запирать себя на всю оставшуюся жизнь в этой клетке. И мужчинам придётся смириться с ее выбором. Высокомерно хмыкнув, она повернулась на бок, стараясь заснуть и отгоняя подленькую мысль, что спрашивать ее никто не будет. Особенно, если она сама не сможет сделать выбор.
***
Акцаки стоял на вершине цкорта, разглядывая колонию. Территорию под цхоры пришлось расчищать от камней, щедро усыпавших эту местность. Но все равно, выросла она быстро – сказались предыдущие, неудачные тренировки. Акцаки уже очень долго ходил со своими цнаа по пустошам, подбирая себе пару. До сих пор все встреченные женщины были отвергнуты, а от последней, как раз и выбравшей его, пришлось бежать, не собрав колонию. Акцаки оправдывал себя, как мог, все же женщины цан весьма специфичны внешне. Крепкое тело для здорового потомства мало кого могло оставить равнодушным. Вот и его не оставляло, вынуждая бежать от потенциально пары быстрее ветра. Иногда он завидовал своим цнаа. Они умудрялись полюбить и таких женщин, переманив в его колонию достаточно много чужих подопечных. Но сам Акцаки так не мог, нет. Он не верил в какие-то чувства от женщин цан. Но и отдавать себя в вечное рабство такой не желал. Если уж и идти в подчинение и услужение, то пусть женщина будет привлекать его. Эта колония оставалась последним шансом. Акцаки поклялся себе: если цан выберет другого, есться здесь и ждать пока подрастет ее потомство. Это позволит пасти пару с самого рождения. Конечно, навряд ли он единственный такой умный, но с его данными шансов на победу больше.
Рассмотреть новую невесту не удавалось. К краю границ она не подходила, пусть и ощупала его по прибытии. А когда он, забывшись, перенасытил пространство собственной энергией и вовсе опалила недовольством.
Колония обзавелась защитой и Акцаки, подражая своим цан – но перед этим удостоверившись, что женщина в хорошем настроении – забрался на ее территорию… и получил. За дело, конечно, но оттого не менее неприятно. Во всем был виноват ее образ – тонкий и высокий – который удалось уловить щупами, именно он заставлял делать глупости в поисках подтверждения.
Набираться храбрости для второй попытки пришлось долго. Решился на такое Акцаки, только залечив ожоги и почувствовав в воздухе запах ее довольства. И действовал тогда аккуратнее. Женщина оказалась терпеливой, не позволив зайти только в детские. То, что Акцаки увидел, стало окончательным проигрышем. Цан была прекрасна: высокая, тонкая со светлыми волосами с голубой искрой и яркими, желтыми глазами. Если женщина его не выберет, он никогда уже не сможет представить себя рядом с кем-либо другим. Возможно только с ее дочерьми.
Акцаки осторожно выпустил жгут, коснулся ее энергии. Цуг-железа сработала, выказывая восхищение, а женщина… сбежала, отмахнувшись жгутами. Чужая сила располосовала грудь и живот, выгнув тело дугой. Хорошо, цра-железа была прикрыта - знал куда идет. По лицу скользнула теплая капля, висок достало лишь кончиком жгута, но и такого хватило. Удержать боль в себе не удалось, следом прорвалась и обида. По энергии скользнуло осторожное касание, оставив привкус неприязни и вызвав недоумение: вот и как это понимать, ведь ничего не сделал, за что?
Акцаки развернулся и медленно побрел в колонию. Спину обожгло, пусть осторожно, но больно, подтвердив, что с женщинами лучше иметь дело на расстоянии. Нехотя перешел на бег. Из-за нее еще и силы лишние пришлось тратить.
К приходу солнца, разобрав, как поступила с ним цан, решил попробовать силы и один из ее поклонников. Остановившись на границе колонии, он хлестал жгутами по цхортам, разбивая и защиту и стены. К счастью, разбегавшихся цнаа противник игнорировал.
На границу Акцаки прибыл раздраженный. Он не любил разборки. Нет, сил у него достаточно и умения позволяли побеждать даже воинов. Династия стража давала много преимуществ. Но предпочитал он решать проблемы мирно. Противник не желал.
Крупный, в половину обхвата последней невесты, цан выпустил запах вызова и нагло попытался прощупать состояние жгутами. Но такого Акцаки не стерпел, ударил без предупреждения, сбивая разом все жгуты.
Она называет его Третьим, что ж, пусть будет так. Третий поморщился и обрушил на него целый поток энергии, увернуться от такого было сложно – слишком широкий. Но Акцаки смог. Выскользнул из-под удара и ответил несколькими жгутами, опалив противнику бедро. Все же такому крупному цан гораздо сложнее двигаться быстро. Запахло болью. Энергия Третьего вновь хлынула потоком, норовя снести мелкого противника. Было похоже, что цан решил стереть конкурента в порошок грубой силой. Ему даже почти удалось, со спины словно кожу сняли. Хотя – судя по потоку, коснувшемуся тела – возможно, так оно и было.
Злость и кураж захватили, затянули три колонии. Возле сражающихся погасли огни цхоров, а потоки перепутались.
«Ох и разозлится женщина на наше самоуправство, – со смешком подумал Акцаки. – Если, конечно, я до этого доживу».
Отталкивая чужие щупы и уклоняясь от потоков, он старался как можно ближе подобраться к противнику. Цра-железа вышла на критический уровень, вырабатывая огромное количество энергии. Но думать о расплате за такое было не время. Наконец, Акцаки удалось хлестнуть третьего по ногам, выигрывая необходимые для удара мгновения. Шип, мягко выдвинувшийся из основания ладони, вошел противнику в плечо. Несмертельно, но достаточно долго опасным он ни для кого не будет. Ужалив на прощание еще и по лицу, Акцаки отступил вглубь своей территории. Теперь ему нужно отсыпаться и отдыхать, восстанавливая потери.
***
Солнце принесло Ицване сразу два потрясения.
Первым были долетающие до нее запахи боли, предвкушения и возбуждения. Если прибавить к этому отголоски чужих сил, напрягающие ее плетения, можно было сделать вывод, что цан начали действовать. Бой был на границе колоний Третьего и Четвертого.
Вторым потрясением стали собственные ощущения.
Ицвана лежала на спине, всматриваясь в едва заметные при свете солнца искры энергии бегущие по желобкам в потолке, и с наслаждением прислушивалась к бушующим за пределами колоний силам. Словно подначиваемая безумием мужчин, цра-железа вырабатывала излишне много энергии, а цуг-железа желала выпустить в воздух запах предвкушения. Предвкушения чего, Ицвана разобрать не успела, в цкорт зашла цаакцна и тут же восхищенно заявила:
– Госпожа, вы почти вошли в возраст. Еще день два и придет пора!
– Что?
Ицвана испуганно дернулась, понимая ужас происходящего. Еще день два и так долго ожидаемая свобода окажется под угрозой. Вполне возможно, что эти двое, дерущиеся у границ, уже все поняли. Оттого и действуют, устраняя особо опасных конкурентов. Взвившись на ноги, Ицвана выскочила на улицу, не слушая криков цнаа, несущихся следом. Женщина собиралась улучшить защиту, и никто не мог ей помешать.
К приходу луны Ицвана наконец выдохлась, утомив железу. К ее радости от драчунов пришли разные, но обнадеживающие волны. Третий ранен и навряд ли сможет в ближайшее время побороться за нее. Четвертый одарил все колонии запахом усталости и удовлетворения, ясно давая понять, что от него отдохнуть удастся всего пару дней. Но даже это сейчас было большой удачей.
Созревание завершилось на пятое солнце. Незаметно и даже как-то обыденно. Ицвана попросту проснулась в непонятно приподнятом настроении, с неким предвкушением перебирая кандидатов на нее. Одернула себя, только когда поняла, что сравнивает между собой Первого и Второго, отвергнув двух других как неприятных.
«Это что же, я готова сама себя запереть?» – разозлилась на себя Ицвана и зло поднялась. Нужно было отвлечь тело от нового состояния.
Внутри зрели намерения отбиваться от всех четверых, пока кто-нибудь из них не загонит в угол. И даже тогда, покалечить как можно сильнее.
Но долго ждать мужчины не собирались. Подарили Ицване почти четверть тишины и покоя, но, понимая, что самостоятельно выбирать она не хочет, взвалили эту ответственность на себя. Стали осторожно тянуть щупы. Выпускали волны заинтересованности и восхищения. Подолгу стояли возле ее границ, касаясь плетений, напоминая о себе.
Ицвана почувствовала себя в настоящей осаде. И как ни странно, прониклась симпатией к Четвертому. Он не лез, не обыскивал и, кажется, вообще не проявлял к происходящему интереса.
Еще через три солнца, стоило взойти луне, тройка первых одновременно шагнула на границы, а после и за них.
Они наступали. Медленно двигались по ее территории, сжимая клещи. Ицвана не знала, что делать. Будут ли они сражаться друг с другом или попросту заставят ее решить здесь и сейчас.
Испуг прорвался помимо воли, выплеснувшись отравляющим облачком. Подобрав юбки, Ицвана помчалась в единственную свободную сторону, к колонии Четвертого. От безысходности она сделала то, что по здравому размышлению ни за что не сотворила бы – потянулась к нему щупом, умоляя помочь.
***
Энергия женщины изменилась совсем скоро. Акцаки только успел залечить раны, когда почувствовал, как напряглись ее линии, меняя потоки на спокойные, стабильные. Созрела.
Акцаки было интересно, как цан станет выбирать себе пару. За свою жизнь он повидал достаточно. Поучаствовал и в турнире, и в смотре, и даже жил в чужом цкорте, когда женщина наблюдала сквозь стены, не показываясь на глаза. Во всех предыдущих он либо был отвергнут, либо бежал. Сейчас отступать нельзя. Пара слишком хорошая, да и слово себе дал. Но, к полному удивлению, никаких соревнований женщина не объявляла. Наоборот, укрепила колонию, ощетинившись охранными жгутами. Какое-то время Акцаки ходил вдоль границ, пытаясь понять хотя бы следующий шаг противников. Ничего не выходило, пришлось отступить.
Акцаки почти забыл, для чего построил колонию именно здесь, но ему напомнили. От женщины пришел страх. Даже неподдающийся контролю ужас. А еще через короткое время дотянулись ее щупы и они… просили о помощи.
Стоило ли считать это за выбор, Акцаки понять не успел. Словно последний идиот он бросился на помощь, избрав дорогой крыши ее колонии – так было быстрее, чем пробираться по переплетению улочек.
Ее цнаа, вооружившись, заполнили колонию. К удивлению, Акцаки заметил среди них и своих подданных. То ли они почувствовали состояние хозяина, то ли решили отстоять его честь и без приказа.
Женщины достигли одновременно. Запутавшись в юбках, та рухнула на землю и больше подняться не смогла, прижалась спиной к стенам цхорта. Трое цан вышли с разных улиц, окружив загнанную добычу. Сам Акцаки нависал над женщиной, стоя на верхушке цхорта.
Цан потянулись щупами сразу и к ней, желая ответа, и к Акцаки – узнать о намерениях. На один удар сердца он допустил мысль присоединиться к ним в требовании. Но ее щуп, тонкий и осторожный, огладил вновь, с той же мольбой о помощи. И он сдался. Разлил надо всеми запах угрозы и требовательно коснулся их энергии.
Цан надменно заухмылялись. Избавиться от одного претендента общими силами они были согласны.
Взвихрилась энергия сразу троих, потянувшись жгутами к застывшей фигуре. Акцаки прыгнул, отбивая потоки. К счастью, цна мешали друг другу, сбивая энергию, отклоняя от цели. Он же осторожничать не собирался, бил во всю силу.
Третий был зол на него. Бил, не заботясь о том, кого еще может зацепить. Первый, наоборот, понимал, чем грозит использование жгутов в такой мешанине и пытался подойти вплотную, приготовив жало. Второй действовал осторожно, из-за их спин. Бил тонкими жгутами, стараясь пропустить их между лавинообразными потоками третьего.
Акцаки не хотел затягивать бой – опасно. Против троих он долго не выстоит – поэтому энергии не жалел, отбивая чужую силу и медленно подбираясь к своей цели. Второй слишком поздно сообразил, что этой целью был он. До того ему не досталось ни одного удара, а в следующий момент жало вонзилось в живот. В последнее мгновение Акцаки направил его чуть ниже цра-железы, не желая убивать.
Это было опрометчиво. Воспользовавшись мгновением покоя, Первый полоснул толстым жгутом Акцаки по спине. Его выгнуло, запах боли заполнил улицы. Первый довершил дело, за удар сердца оказавшись рядом, он вонзил жало под правую ключицу.
Живой огонь захватил тело. Под кожу словно шоршев заперли. Устоять Акцаки смог, но это не имело значения. Он проиграл.
От первого разнёсся запах радости. Третий замахнулся толстым жгутом, собираясь добить поверженного противника. Он не спешил, наслаждаясь моментом, и это тоже стало ошибкой. Отгоняя туман небытия, Акцаки протянул тонкий, едва заметный щуп к шее гиганта. Захлестнул массивную шею и на пределе возможностей дернул, впечатывая тушу в стоящий за спиной цхорт.
Первый метнул на поверженного насмешливый взгляд и выбросил руку в последнем, добивающем жесте. Левую сторону лица обожгло, рассекло от глаза до подбородка. В лицо словно кислотой плеснули. Больно, но ожидал Акцаки не этого. Прислушался удивленно. Тишина. Только испуганное дыхание женщины и ее же облегчение и радость. Первый лежал без сознания в пяти шагах от него.
По левой щеке стекали горячие слезы из поврежденного глаза, они раздражали и без того не дающую покоя рану. Второй глаз заволокло туманом, и понять что это – такие же слезы или реакция на яд – было невозможно. Правая рука плетью свисала вдоль тела, цра-железа пульсировала медленно и натужно. С каждым вдохом воздуха в легкие поступало все меньше. Или это только так казалось из-за замедлившегося дыхания?
Цан осторожно подошла ближе. Всхлипнула жалостливо и легко коснулась горящей щеки. В первое мгновение ее ледяные руки принесли еще больше боли. Акцаки невольно отшатнулся. Но почти сразу пришло облегчение и он помимо воли, помимо желания подался вперед, прижимаясь к спасительному холоду как можно ближе. Сколько же энергии она потратила, что выгнала из себя тепло тела?
– Тебе очень больно?
Акцаки даже про боль забыл. Заговорить с чужаком словами? Настолько перепугалась или… или это выбор.
– Да.
– Их унесли.
Только теперь он понял, что за постоянное шуршание слышал вокруг. Цнаа принадлежащие всем им убирали то, что натворили их защитники.
– Я ничего не вижу, – признался он осторожно, – ты можешь довести меня до границы?
Акцаки хотел попросить доставить его в цкорт, но вовремя опомнился. Признание еще не прозвучало, и такая наглость могла спугнуть и так напуганную женщину.
– До моего ближе, – шепнула она и позвала своих цнаа.
– Я не хочу тебя смущать.
– Идем. Я смогу помочь тебе. И… я хочу поговорить.
Акцаки сделал осторожный шаг вслед за ней. Он очень старался не свалиться ни от боли, ни от заполнившего тела онемения, ни от невозможности осмотреть дорогу. Ходили слухи, что предки цан жили в подземных тоннелях, без солнечного света, передвигаясь при помощи энергии и чувств. Но Акцаки на такое оказался не способен. Потоки помогали, но все же он слишком привык к глазам. Слишком часто он спотыкался на неровных улицах колонии.
К счастью, идти оказалось действительно недалеко. В горячке боя Акцаки не заметил, что женщина не смогла убежать от цкорта достаточно далеко. Уже у самого входа он не удержался, свалился на землю, напугав женщину. Рук цнаа, подхвативших его и потянувших в цкорт, он уже не почувствовал.
Акцаки не ощущал тела. Зато прекрасно осознавал боль. Казалось, она заняла каждую клеточку организма, сдавила все что могла и не позволяла дышать. Цра-железа едва трепыхалась, лишив его всех чувств, оставив наедине с этой болью и страхом. Страхом, что этот натужный, отнимающий все силы вдох станет последним. И когда паника затягивала разум, когда Акцаки готов был сдаться, подходила женщина. Осторожно садилась рядом и опускала прохладную руку рядом с ранами. Оглаживала щупом, даря уверенность и спокойствие. Позволяла существовать дальше, до следующего приступа.
Мучения прекратились на третью луну. Яд ушел, как и должно быть. Раны затянулись, перестав беспокоить разъедающей болью.
С приходом солнца Акцаки открыл глаза, наконец рассмотрев цкорт таким, каким он был без мути и тумана. Женщина тихонько сидела рядом, сложив руки на коленях. Все то время, что он лежал в небытие, она говорила с ним не только с помощью энергии, но и словами. Теперь же, очнувшись, Акцаки отчего-то побоялся нарушить стоявшую в цкорте тишину. Потянулся к ней щупом, благодаря за помощь.
Женщина обернулась быстро. Расплылась в улыбке и вновь заговорила.
– Я рада, что ты поправился!
– Спасибо тебе.
– Нет, тебе. Если бы не ты, я бы уже была чьей-нибудь парой.
– Это плохо? – осторожно уточнил Акцаки, спуская ноги с цкаары.
– Да. Я Ицвана.
Он застыл удивленно: так что, все же признала?
– Я Акцаки.
– Хорошо. Акцаки, я хочу предложить тебе дружбу!
Женщина сияла ярче солнца, а он сидел и хлопал глазами, перебирая в голове вопросы.
«Что значит дружбу? Почему не пару? А кто будет ее парой, и согласится ли он на нашу дружбу?»
Помотав головой, он все же решился уточнить некоторые непонятные моменты.
– Не парой?
Женщина замотала головой.
– А кто будет парой?
– Никто! – отрезала цан, грозно нахмурившись. – Я не хочу вечность сидеть в цкорте! Я хочу как цнаа, дружить и любить.
Озарение опалило душу не хуже боли. Он совсем забыл, что женщина только вошла в возраст и некоторые вещи воспринимает как ребенок. Это с его опытом можно презрительно кривиться от таких заявлений, а для этой цан чувства существуют. Ведь помимо своих цнаа, и может родителей – давно – она примеров не видела.
– Трое не позволят. У тебя должна быть пара! – возразил он осторожно.
– Поэтому мне нужен друг! – радостно улыбнулась цан и, пересев поближе, уперлась ему в грудь руками. Акцаки едва удержал цуг-железу от демонстрации охвативших эмоций. – Ты!
«Отлично. То есть, она играет в грозную, неприступную цан, а я разбираюсь с противниками, так что ли?» – с насмешливым возмущением подумал Акцаки, вот только вместо возражения улыбнулся ей и согласно кивнул, проведя кончиками пальцев по лицу.
Он тоже не хотел становиться чьим-то рабом.
Ицвана просияла и повисла на его шее, радостно лепеча благодарности.
«Ну и пусть маленькая. Пусть поиграет. Зато я буду рядом, и когда ей надоест эта глупость… Тем более я ощущаю ее и прекрасно понимаю, слишком долго игра не затянется». – Тихо усмехался про себя Акцаки.
Автор: Екатерина Жданович
Источник: https://litclubbs.ru/writers/8083-trudnyi-vybor.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: