В начале 1920-х годов производители автомобилей столкнулись с проблемой стука в двигателе, который происходил из-за неравномерного сгорания топлива в нем. Мало того, что этот звук сильно раздражал водителей, так он еще и вел к необратимому повреждению двигателя.
Чтобы решить эту проблему, инженеры решили добавлять свинец (тетраэтилсвинец) в бензин в надежде стабилизировать сгорание топлива. И эта идея сработала — октановое число выросло, а детонация топлива в двигателе уменьшилась.
Но в 1924 году произошла трагедия — 15 рабочих нефтеперерабатывающих заводов умерли от предполагаемого отравления свинцом. После этого главный санитарный врач США приостановил производство такого бензина и созвал комиссию для расследования.
Одним из людей, участвовавших в работе этой группы, был токсиколог Роберт Кехо, который хотел понять токсичность свинца и был готов пойти на крайние меры. В течение пяти лет он добавлял этот металл в еду испытуемых и измерял его содержание в их анализах.
Анализы показали, что содержание свинца в их организме примерно такое же, как и у крестьян, работавших в поле. Отсюда был сделан вывод — небольшое содержание свинца естественно, а лишний металл просто выводится и не накапливается в организме. В итоге, этилированный бензин снова начал поступать в бензобаки — к 1960 году на него приходилось 90% всего топлива в США.
Но химик по имени Клэр Паттерсон был не согласен с этим и сумел поднять против свинца общественность — в 1970 году был принят закон о чистом воздухе, а в 1996 году вредный металл был полностью запрещен для использования на НПЗ. То есть, хоть Роберт Кехо и опирался на данные своих исследований, он все равно серьезно ошибся. Как же так получилось?
Увы, данные были неправильными. Его измерения показали, что свинец не накапливается в организме, но ученый упустил из вида место, действительно накапливающее этот металл - кости человека. Ошибка Кехо - яркий пример того, как данные при неправильном использовании могут ввести нас в заблуждение.
Такая проблема существует и в финансовом мире, когда инвестор рассматривает среднюю доходность инвестиций за последние 10 лет, но не учитывает их волатильности. Поэтому, не зная о возможных движениях рынка на 30-40%, он в панике продает свои активы при его резком падении.
А еще он игнорирует тот факт, что прошлая доходность не гарантирует такую же доходность в будущем — это приводит к разочарованию в рынке и либо уходу с него, либо к выбору более рисковых инструментов, которые не соответствуют его настоящему риск-профилю.
Другой распространенный пример, когда данные могут ошибаться — когда эти данные получены из процесса, меняющегося с течением времени. Например, совет Бенджамина Грэма о поиске недооцененных компаний, чистая стоимость активов которых меньше их рыночной стоимости.
В прошлом такая возможность действительно существовала, но сейчас найти подобную компанию практически невозможно из-за свободного доступа к информации и большого количества инвесторов, анализирующих акции.
Еще один пример ошибки данных — любимое многими соотношение капитализации и прибыли (коэффициент P/E). В течение целого десятилетия P/E рынка США был выше своих средних исторических значений, но акции при этом продолжали расти. Является ли это историческое значение актуальным и сейчас?
Состав индекса S&P 500 за последние 100 лет сильно изменился — появились новые типы компаний и новые способы ведения бизнеса. Изменения в правилах бухгалтерского учета и низкая ключевая ставка так же сильно повлияли на сегодняшнее соотношение P/E. Это не означает, что оно стало совершенно бесполезным, но относиться к нему следует иначе, чем 50 лет назад.
Этот пост написан не для того, чтобы вы начали сомневаться во всех имеющихся данных фондового рынка. Важно понимать, что они могут не отражать всю глубину возможных процессов или быть не совсем актуальными.
(с) авторский перевод статьи Ника Маджулли.
Материал ранее публиковался в моем Пульсе;
Мой телеграмм-канал: "Финансовый Механизм".
Всем спасибо за внимание!