У рассказа "Эллинский секрет" оказалась странная судьба – он был написан для сборника "Семь румбов" в 1942-43 годах, но его не приняли к публикации. Учитывая, что рассказ "Подземный танк" забраковал сам Ефремов, сборник стал называться "Пять румбов".
У рассказа "Эллинский секрет" оказалась странная судьба – он был написан для сборника "Семь румбов" в 1942-43 годах, но его не приняли к публикации. Учитывая, что рассказ "Подземный танк" забраковал сам Ефремов, сборник стал называться "Пять румбов".
В позднем предисловии к сборнику своих рассказов Иван Антонович объяснил эту ситуацию так: "с изобретением компьютеров и разработкой кибернетики мы приблизились наконец к материалистическому пониманию работы мозга и механизма памяти. Поэтому рассказ "Эллинский Секрет", не напечатанный сначала из-за его кажущейся "мистики", мог быть опубликован в шестидесятых годах, уже после более подробной трактовки "памяти поколений" в моем романе "Лезвие бритвы"".
Действительно, рассказ был впервые напечатан в одноимённом сборнике в 1966 году, тогда как "Лезвие бритвы" вышло 1963 году.
В рассказе "Эллинский секрет" две основные фантастические идеи – во-первых, идея существования неиндивидуальной памяти – "памяти поколений"; во-вторых, идея существования "зитоса" – некоего состава, при помощи которого древние греки размягчали слоновую кость для простоты обработки.
По первому пункту позиция рассказчика, профессора Израиля Абрамовича Файнциммера (фамилия режиссёра, снимавшего фильмы о моряках), двойственная.
С одной стороны, он придерживается материалистической точки зрения, в соответствии с которой "память не наследственна, то есть те отпечатки внешнего мира, которые хранит в себе мозг и накапливает во всё время жизни индивида, навсегда исчезают со смертью его и никак не обогащают, ничего не передают возникшему от этого индивида потомству".
С другой стороны, "опыт бесчисленных поколений дал нам бессознательное понимание совершенства, воспринимаемого в виде красоты, и это понятие отпечатывается уже в памяти — той бессознательной памяти, которая передаётся по наследству из поколения в поколение" (это традиционная идея Ефремова о безусловном восприятии красоты).
В общем – наследственной памяти нет, но она есть. Механизм сохранения и передачи инстинктов и рефлексов сложен и плохо изучен, но в нём принимает участие кора головного мозга, а раз так, то, наверное, за них может зацепиться что-то содержащееся в коре.
Тут же случайно проходит эксперимент – пациенту профессора остро необходимо что-то вспомнить. Путём сильного нервного напряжения, доводя себя до галлюцинаций пациент вспоминает некий рецепт, который оказывается древнегреческим "зитосом" – снадобьем, размягчающим слоновую кость.
В действительно, конечно, ничего произойти не могло – это в чистом виде авторский вымысел.
Забавно, что на вопрос профессора, не являются ли его бредовые видения переработкой виденных картин, пациент отвечает – "ни одно из этих видений не является отражением виденных мною картин на темы древнегреческой жизни".
Ну все мы видели сны и понимаем, что реальность сновидения сильно отличается от реальности объективной. Мы можем видеть во сне некое место, которое хорошо знаем и знать, что на самом-то деле мы во сне находимся в другом городе и даже в другой стране. Конкретно Эллада у каждого своя и вовсе не обязательно, чтобы она дословно повторяла виденное по телевизору, во время туристических поездок и тем более – на картинах Семирадского (кстати, видения Леонтьева именно на его картины похожи).
По второй теме ситуация более определённая.
"Зитос" – крепкий алкогольный напиток. Понятно, спирт может растворять что-то, но не кость. Однако проблемой это не было.
В предисловии Ефремов упоминает палеолитические захоронения Сунгирьской стоянки: "люди того времени владели искусством выпрямлять и гнуть мамонтовые бивни". На самом деле, если бы Ефремов поинтересовался этим вопросом во время своих экспедиций, он бы узнал, что вполне современные ему русские крестьяне умели гнуть рог – для этого его распаривали в каше или хлебе.
Для размягчения рога также используются органические кислоты, в первую очередь – щавелевая кислота и обычный уксус, который был хорошо известен грекам. Правда, он хорошо действует именно на рога (оленьи, например), но не на слоновью кость.
В любом случае из слоновой кости именно вырезали, а не лепили. Дело в том, что обработанная кислотой кость гнётся, но всё же не становится настолько мягкой, как глина. Самое же главное, после удаления кислоты свойства кости восстанавливаются, но меняется внешний вид. Потому для скульптуры используется именно механическая, а не химическая обработка.
К сожалению, рассказ Ефремова послужил нуждам "альтернативных историков" – исследователи "развитых цивилизаций прошлого" ссылаясь на Ефремова рассказывают, например, что древние египтяне не могли вырезать камни, а значит пирамиды делались из бетонных блоков (предположение столь смешное, что его даже трудно серьёзно критиковать – если камни пирамид бетонные, то что мешало сделать их одинакового размера?).