Дверь распахнулась, и Лидия вышла из здания суда. Вдохнула холодный, но неповторимо свежий весенний воздух. Воздух свободы, подумала она…
… Мелькнула мысль: а ведь когда-то также распахивалась дверь, и они с Владимиром радостные выходили из ЗАГСа, принимали поздравления, пили шампанское. Теперь ей это казалось нереальным. Ее уже ничего не связывало с той наивной веселой девушкой, которая выходила замуж, исполненная самых радужных надежд. Ничего уже не напоминало в ней ту задорную глупую девчушку. Глубокая вертикальная морщинка, залегшая между бровей, придавала ей вечно хмурый и озабоченный вид. За прошедшие годы Лидия как-то незаметно ссутулилась, плечи ушли вперед, а лопатки будто разъехались в стороны. Руки отвисли, как у пещерного человека, а живот выдвинулся вперед, как у шахматного коня… Лидия давно уже не любила смотреть на себя в зеркало. Можно сколько угодно говорить, что во всем виноват возраст.
Но нет. Это просто такая жизнь. Жизнь, которую она выбрала себе сама. Ведь никто не заставлял ее таскать из магазина тяжелые сумки, никто не заставлял намывать бесконечно пачкающиеся полы, разрушая себе локтевые суставы.
Никто не заставлял. Что-то внутри нее самой заставляло ее выбрать эту дорогу.
Или Владимир совершенно гениально, не делая почти ничего, умело направлял ее действия.
Она не знала. Помнила только, как это было. Она приходила с работы где-то на час раньше мужа и начинала готовить ужин. Убираться «по мелочи» на кухне, заодно протирала полы в прихожей. Скоро она поняла, что лучше заранее подготовить то, что ее более опытная мать называла «заготовки», то есть заморозить тертые морковь со свеклой, которые потом отправятся в борщ, заранее накрутить котлет, нафаршировать перцы. Так она стала варить суп на два-три дня, мясное – тоже, так что приходилось чередовать только гарниры, а к концу рабочей недели, когда она уже с ног валилась, «заготовки» действительно очень выручали.
Владимир же, приходя с работы, ложился на диван и утыкался в телефон. То, чем занималась жена на кухне, находилось вне его компетенции.
Если она просила его помочь, он, по сути, не отказывался, он просто говорил: сейчас… Или: подожди, щас. Или помогал, но так неуклюже и неумело, что проще было сделать самой. Или же делал неплохо, но потом бесконечно требовал похвалы, раздувался от гордости и считал себя героем. Потихоньку Лидия начинала понимать, что он как будто «не видит» то, что нужно сделать. Если она, приходя с работы, отмечала в сознании пол, который следовало протереть, пыль на полках, не вынесенный с утра мусор, то Владимир всего этого как будто не замечал. Или не считал нужным на это реагировать. Он как будто обходил подальше бытовую сферу жизни, подобно тому, как обходят молчанием неудобную тему.
И вроде бы весь этот труд было не так сложно выполнить, тем более, что вскоре Лидия отточила эти навыки до автоматизма. Но этих дел было много, мелочь собиралась к мелочи и постепенно начинала давить неподъемным грузом. И если поначалу ей было в радость заботиться о нем, то потом она как будто выдохлась. То тут, то там организм стал давать сбой. Мелкие синеватые венки проступили под коленками. Спина начала ныть в пояснице. Терапевт в ответ на жалобы Лидии вздохнула и порекомендовала уменьшить статичные вертикальные нагрузки… То есть перестать стоять у плиты…
Совмещать работу и быт становилось все сложнее и сложнее…
Когда родилась Аленка, ком проблем, словно запущенный с высокой горы, понесся вниз с невиданной скоростью. Теперь, глядя на уже десятилетнюю девочку, Лидия понимала, что почти не помнит ее ранние годы. В послеродовой гормональной пелене она даже не осознавала первые месяцы жизни своего ребенка. Она все время носилась, то укачивая, то кипятя бутылочки, то разводя смесь, то набирая воду в ванну…
Однажды, она решила просто разглядеть свою дочку. Вообще-то она носила контактные линзы, но после родов ни разу их не надевала. А теперь она немного попривыкла к своей новой роли, и ей захотелось замедлиться, просто взять ребенка на руки и рассмотреть ее всю-всю, глазки, носик, родинки, пальчики…
Она попросила Владимир присмотреть за ребенком и ушла в ванную, к зеркалу, надевать ставшие непривычными линзы. Аленка предсказуемо закричала. Владимир с размаху открыл дверь в ванную: ты скоро там?
Лидия вздрогнула. Линза выскользнула из рук и упала в отверстие раковины.
Лидия взяла ребенка на руки и стала успокаивать.
Не раз и не два она пробовала поговорить с ним, объяснить, достучаться. На ее стороне была логика. Они – двое работающих людей, соответственно, они обязаны поровну делить быт и заботиться о ребенке. «Я что, тебе не помогаю?!», - возмущался Владимир и вспоминал, как два дня назад после долгих напоминаний он вынес мусор.
Лидия убедилась, что ее муж был гением саботажа, а просить его о чем-то – себе дороже.
За последующие годы не изменилось ровным счетом ничего.
Когда она подала на развод, Владимир был очень удивлен. Да что там, все в их окружении не могли ее понять, а уж тем более одобрить ее решение. Ведь, если разобраться, у нее не было значимых оснований для развода. Вот просто не было. Иногда ей самой казалось, что она лишает ребенка отца просто из-за какой-то своей прихоти…
... Кто-то твердой рукой взял ее под руку. Она отняла руку и обернулась. Это был Владимир, он вышел вслед за ней.
- Может, поговорим? – предложил он.
Лидия пожала плечами.
- Я просто пытаюсь понять. Зачем ты это сделала? Разрушила семью, лишила Аленку отца…
Лидия молча смотрела на него.
- Что я делал не так? Я что, пил, шлялся где-то, бил тебя? Да я все ради вас делал!
Усмехнувшись, Лидия только покачала головой.
Нет, мужчине не объяснить…