Романов ждал этого момента без малого десять лет. Его бывшая жена, устроилась шикарно – новый дом, новый муж, машину новую прикупила, шмотки дорогие.
За всем этим Романов наблюдал через ее соцсети. Он знал, куда она ездит, где обедает, на какие занятия ходят ее дети. Старшей, Лариске, уже семь. ДэРэ отмечали в дорогом аква-клубе. Шары, бассейн, разноцветные коктейли… Младшему, Кириллу, уже четыре, толстый, конопатый увалень.
Почему-то Романов ненавидел его особенно люто. Может, потому что это мог быть ЕГО Кирилл – она с Татьяной так хотели назвать своего первенца. Но… не срослось.
Романов отхлебнул из бутылки выдохшееся, противно-кислое пиво, поставил бутылку на пол, и, встав с дивана, сонно потянулся: ничего, сегодня ее инстаграммы будут совсем о другом.
Он неторопливо оделся и вышел на улицу. Пахло весной - особой смесью влажной земли, первых почек, надежд и протухшей грязи из луж. Но всем нравится. И Таньке нравилось — весной она вечно глупо улыбалась и смотрела томно, с поволокой. И все намекала, что любит цветы.
А он цветы не любил. И весну не любил.
Танька тоже теперь не будет любить. И лыбиться в свои инстраграммы не будет. И на куроры летать. Сегодня для нее начнется совсем другая жизнь.
Он подошел к калитке, позвонил в звонок — домофон сработал автоматически, калитка распахнулась, впуская его на территорию. Романов прошел внутрь. Дойдя до угла здания, свернул к мусорным бакам и притаился за ними. Он хорошо все рассчитал — осталось подождать всего десять минут или около того.
Он подобрал ноги, чтобы его наверняка не было видно с дороги и из здания, затих на какое-то время. Проверил, хорошо ли ему самому видно площадку — получалось все как задумано. Он усмехнулся в предвкушении.
Металлическая дверь здания щелкнула замком, на крыльце зашумели детские голоса.
— Так, группа «Самоцветики», — голос воспитательницы перекрыл детский шум. — Строимся и ждем остальных. Не разбегаемся!..
Романов собрался. Из своего укрытия нашел знакомую шапку с зелеными «ушками» — она держалась чуть в стороне. Щекастое лицо то смотрело в небо, высунув язык и ловя потоки весеннего ветра, то щурилось на выглянувшее из-за туч солнце. Когда группа детей направилась от крыльца в сторону площадки, синяя шапка с «ушками» неизбежно отстала, поплелась в хвосте группы. Зацепившись рукавицей за девочку в малиновой куртке, заменило через лужи.
Романов привстал. Прокрался вдоль мусорных контейнеров, прижимаясь к ним плечом. Пропустил вперед воспитательницу, вереницу детей. Едва синяя шапка показалась из-за угла, он выскользнул из своего укрытия, рванул ребенка за рукав к себе, и, успев перехватить щекастое лицо до того, как оно закричит, прижал его к себе.
Подхватив под мышки, побежал к калитке.
— Елизавета Максимовна! — Запищала «малиновая куртка».
Романов знал — пока воспитательница оглянется. Пока сообразит, что произошло, пока выяснит у картавого и плохо говорящего ребенка, время будет упущено — он уже дернул на себя калитку и выскочил за ограждение.
Подкинув на плече барахтающегося, верещащего бутуза, он шмыгнул в проулок. Спустив ребенка с плеча, поставил перед собой. Посмотрел строго:
— Не ори! Я тебя к маме веду.
Пацан шмыгнул носом. Посмотрел недоверчиво:
— А мама где?
— В больнице. Просила тебя забрать. — Он потянул ребенка за рукав. Пацан не двинулся с места.
— А папа?
— А папа у мамы. Или ты думаешь, что ему стоило оставить ее одну, чтобы забрать тебя? ей там больно, между прочим!
У пацана округлились глаза:
— Больно?!
— Конечно. Просто так люди в больницу не попадают.
Он направился к своему дому. Пацан, подумав, посеменил следом, озадаченно разглядывая дорогу и бормоча под нос.
— А вы меня к маме отвезете?
— К маме, к маме.
— А когда?
— Вот сейчас и отведу.
Они уже подошли к его подъезду. Романов готовился давно — снял квартиру в соседнем от частного детского сада доме, оплатил аренду на два месяца вперед, чтобы хозяевам не пришло в голову проверять его и наведаться. Запасся продуктами, чтобы лишний раз не выходить. И оплатил интернет ведь именно там будет происходить самое интересное. Он предвкушал, как Танька покажется – зареванная, униженная – в сторис, как начнет просить о помощи и о любых сведениях. Как будет рассказывать о бездействии полиции. А что полиция: камер в детсаду нет, лицо он свое никому не показывал. Четырехлетка в малиновой куртке – тот еще свидетель, она его так опишет, что фоторобот опознает его только при наличии копыт и рогов.
Уже около подъезда Романова привлек странный, очень резкий звук — не звонок, а словно сирена. «Пиу-пиу-пиу-пиу» — верещало где-то совсем рядом.
Он остановился и прислушался — не показалось. Пацан тоже прислушался, полез во внутренний карман куртки и достал из него сотовый. Именно из этой пластиковой коробочки разлетался омерзительно-резкий звук.
— Выключи его! — заорал Романов. Пацан испуганно мигнул, покачал головой:
— А я не могу, это «родительский контроль»…
В это время стоявшие у калитки детского сада воспитательница прижимала к уху сотовый. Методист, заведующая, двое охранников — все напряженно вслушивались в тишину проулка.
— Слушаем, да, Татьяна Ивановна… Если не на машине, то не могли далеко уйти, верно… Пока тихо.
«Пиу-пиу-пиу-пиу», — донеслось совсем рядом, из-за соседнего дома.
— Есть! -Заорала воспитательница и толкнула охранников. Тот, что помоложе, рванулся на звук. Второй бросился за ним.
— Скорее! Да. Татьяна Ивановна, слышим! — у нее на глазах заблестели слезы.
Словно во сне, она направилась следом за охранниками, тоже на непривычно-резкий звук, словно на сирену.
— Стоять! Отойди от ребенка! Услышала она, заворачивая за угол: у подъезда стоял высокий мужчина в темной куртке, растерянный и злой. В его руках орал на одной ноте сотовый телефон ребенка. Кирилл в синей куртке и шапочке с заячьими «ушками» сделал шаг в сторону.
Вовремя — мужчина как раз бросил сотовый на асфальт и бросился на ребенка. Мгновение — и он повалил бы его на каменный бордюр, придавил собой.
Одновременно с рывком мужчины раздался громкий хлопок выстрела из травматического пистолета. Мужчина зарычал, схватился за плечо, с удивлением посмотрев на руку — словно чужая, она перестала слушаться и повисла плетью вдоль туловища. Мгновенной заминки хватило, чтобы охранники успели подбежать и скрутить неизвестного, а заведующая — оттащить ребенка подальше.
— Полицию вызывайте! — скомандовал чоповец.
Воспитательница привлекла к себе ребенка, опустившись на колени, ощупала:
— Ты цел, ничего не болит? — Кирилл закачал головой.— На, скажи это маме. — Воспитательница протянула телефон ребенку.
— Мам, я цел и у меня ничего не болит. Мам, он сказал, что ты в больнице…
Мать всхлипнула из динамика:
— Кирюша, я уже рядом. Я еду… Я не в больнице, дядя тебя обманул…
Где-то вдалеке взвизгнула полицейская сирена. Романов, все еще прижатый к асфальту чоповцами, со злостью смотрел на пацана, как тот разговаривает с Танькой, в одно мгновение забыв о нем, похитителе. А ведь все так хорошо придумал… «Теперь меня посадят», — мелькнуло в голове.
«За все надо платить. А за удовольствие делать гадости – тем более», - вспомнил он цитату из недавно прочитанной книжки. ©Евгения Кретова «Удовольствие делать гадости»
--------------------------------------
Понравился рассказ? Подписывайтесь на канал - здесь мы говорим о книгах и не только.
Новинку можно приобрести вот тут (действует 20% скидка по промокоду ВРИТМЕ до 21 марта 2023 года)