Дон Игнасио, дон Сантьяго ходят, радостны и странны. Ставки сделаны, карты лягут, ритуалы соблюдены. Кто латинос? Любой латинос. Ох, и вкусная здесь жратва. Сохрани нас и защити нас, ночь великого торжества, кесадильи, текилы, виски, кукурузного пирога. Вариантом вернуться к близким крайне глупо пренебрегать. И с родными легко ужиться, и гуляется налегке.
Дон Сантьяго в любимых джинсах, в рваной майке и пиджаке. Дон Игнасио — тот напротив, элегантен, нетороплив. Суета не в его природе. Иллюзорный сжимая гриф, дон пытается вспомнить нечто, чем крылата его душа. Ночь практически бесконечна и бессмысленно хороша.
Ночь свидетель, и соучастник, и лекарство от головы:
— синьорита, сегодня праздник возвращения нас к живым. Замечательно. Вы впервые? С вас история, с нас вино. Здесь такие сейчас живые — перепутать немудрено. Плачут, горя едва касаясь, как ведомые на расстрел.
Дон Сантьяго почти красавец, только малость полуистлел. У Игнасио нет загара, вместо сердца в груди дыра. Смерть сидит на песке с сигарой, дожидаясь, когда пора.
Стих: Наталья Захарцева (Резная Свирель)