Эту историю своего детства мне рассказал Вадим. Это уже вторая по счёту история Вадима на канале. Первая была про травлю в школе, довольно резонансная, известная в его городе. Мы не стали объединять тот жуткий рассказ с историей детства, и поменяли имена, чтобы участники событий, многие из которых живы и сейчас, не смогли себя узнать. Я неслучайно назвала публикацию так, как назвала. Это не ошибка повторения. Из рассказа Вадима кажется, что он рос в среде, где около него не было повзрослевших взрослых. Практически все упомянутые Вадимом взрослые, задачей которых должно быть воспитать счастливого ребёнка и дать ему чувство безопасности, не справились с этим. Они сами не были счастливы, не знали, что такое счастье, не были по-взрослому готовы к переменам и неопределённости 90-х, не знали иных стратегий взаимодействия, кроме манипуляций, инфантильных обид, истерических криков и запугиваний. Кажется, имея такой багаж, Вадим неплохо идёт по жизни.
Моё детство пришлось на 90-е, и это, несомненно, сыграло свою роль. Эпоха перемен и безвременья — это хуже, чем плохо. Наивным и правильным советским людям, привыкшим жить в своём мире по своим правилам, пришлось очень нелегко. Кто-то потерял всё и был вынужден крутиться, пытаясь «вписаться в рынок», тем самым осознавая, что творится в стране и меняя своё мышление. Но нашей семье тяжело не пришлось. Спасибо дедушке. Он — единственный, о ком у меня исключительно добрые воспоминания, и к кому нет никаких вопросов. Старик, просто любивший меня безусловной любовью. Он получил очень тяжёлое ранение в голову в Сталинграде, чудом выжил. До конца своей долгой жизни остался человеком с чудачествами. Он был вполне адекватным человеком, после войны ещё оставался кадровым офицером, работал начальником караула на военных складах. Но при этом оставался очень отстранённым, не понимал, что творится у нас в семье, был очень беспомощным в быту и очень зависимым от бабушки. Дедушка всегда без задержек получал очень неплохую пенсию инвалида войны, на которую вполне достойно могли прожить четыре человека. Когда в продуктовых магазинах был один берёзовый сок, дедушка приносил с работы офицерский паёк. Мы никогда не жили в нищете, небогато, конечно, но, на фоне творящегося ужаса мы всегда неплохо питались, покупали вещи, одежду, даже новую мебель.
Но обратной стороной медали стало то, что наша семья жила в «своём мире» эпохи застоя и советской правильности, когда за окном уже вовсю дул ураган перемен со свободой, ваучерами, развалом, остановкой и рейдерскими захватами заводов в городе.
Бабушка была главой семьи. Она, несомненно, была сильным человеком. Очень трудолюбивая, на ней была постоянная работа по дому, очень много внимания уделяла даче. Бабушкин труд на даче — ещё одна причина того, почему мы не знали голода. Очень невозмутимая, всегда спокойная, она никогда в жизни не повышала голос. Она была эталоном советской правильности. Бабушка проработала всю жизнь учительницей в начальной школе. Установки были соответствующие: школа — это святое место, учитель — это вообще сверхчеловек, он по определению не может быть неправ. Обижать в школе никто никого не может, а если кто-то и начнёт хулиганить, то нужно просто подойти и пожаловаться учительнице, и всё будет нормально (может, в 50-60 годы в школе так и было, я не знаю). Хуже, что она мне голову забила всякой ерундой, которая мне выходила боком уже в 1 классе: например, смотреть, кто плохо себя ведёт и подходить докладывать учительнице. И, конечно, бабушка была сторонницей «основополагающего» педагогического принципа — навязывания чувства вины.
Любые задания в школе, как считала бабушка, я выполнял очень плохо. И ещё я был во всём вечно виноват. Я был постоянно виноват в том, что я «очень непослушный». Была у неё история про «хорошего мальчика», который всегда сидел тихонечко, обожал учиться в школе и ещё много ел. А я не хороший, а (горестно, укоризненно качая головой) «очень, очень плохой». Конечно, по-своему она меня любила, но некоторые вещи я до сих пор не могу объяснить. Например, культ еды, характерный для людей, прошедших голод и войну. Детей непременно нужно было перекармливать. Запугивания, что со мной будет, если не буду много есть. «Не хочешь есть — значит, заболел. Заболел — значит, сейчас поедем в больницу». Дальше мне рассказывали, каким медицинским манипуляциям я буду там подвержен. Кто-то боялся в детстве Бармалея, а я боялся больницы.
Ещё пример: просто игнорировать ни с того, ни с сего. Молчать, изображать недовольство. Бабушка никогда не ругалась. Но укоризненное качание головой «ай-яй-яй», демонстративное отворачивание и уход был хуже любой ругани. В ответ на попытки выяснить, чем бабушка недовольна, за что такая нелюбовь я слышал: «Ты знаешь за что!» Я, честное слово, не знаю. Нет, «ты знаешь за что» и всё.
Бабушки уже нет на свете. А я до сих пор не могу её понять, вспоминая прошлое. Такое сочетание советской правильности и наивности с тяжёлым характером и настоящими манипулятивными технологиями. Кстати, она среди окружающих людей имела имидж очень хорошего и уважаемого человека. Соседи, знакомые люди её за глаза называли только по имени и отчеству. И сейчас, когда я их встречаю, мне говорят: «Какая же у тебя бабушка была замечательная женщина!» Но она меня вырастила. В детский сад я не ходил. Конечно, есть что вспомнить и доброго про бабушку. Одно из очень приятных воспоминания детства — это прочитанные детские книги вместе с бабушкой. Сначала бабушка читала мне вслух, потом читал я сам, а с бабушкой всегда обсуждали прочитанное с разъяснениями и воспитательными беседами. Она меня и маму любила и хотела только лучшего. Но в тех условиях, с тем прошлым, через которое она прошла, с теми установками, которые тогда навязались обществу, она в те моменты именно из любви делала тот выбор, который делала.
Она прожила очень непростую жизнь. Очень много было травм в детстве и молодости. Дочь раскулаченного «врага народа» со всеми вытекающими. Прабабушка прятала своих детей, такие истории слышал, куда уж мне. Потом была война и немецкая оккупация. Передала партизанам какую-то записку, за что попала в гестапо. Её оттуда как-то освободили, откупились, но что бабушка пережила, даже не хочется представлять.
Бабушка очень не любила моего отца. И тут не поспоришь, было за что. С мамой они прожили недолго. Человек, который ничего не приносил в семью, но при этом очень любил командовать, выделываться, орать. Пьянствовал. Дедушку избил один раз. Взял за шею и разбил головой стекло в стенке. Друзей у него было много, компанейский, болтать любил, песни петь, на гитаре играть и т.п. Мне 6 лет было, он ушёл к любовнице. Алименты не платил и не появлялся в моей жизни ни в каком виде, а мама и бабушка настолько не хотели связываться с ним, что и не заявляли. Относительно недавно, 5 лет назад, я пытался с ним поговорить в соцсети. Больше ради интереса. Но столкнулся с полным равнодушием: «Ну и что? Что надо, чего хочешь вообще?» У меня нет к нему ни грамма ненависти, абсолютная пустота, как к постороннему мужику. И я очень сомневаюсь, что, будь этот человек рядом, он бы смог меня защитить или чему-то научить. Больше вопрос к маме, как её угораздило связаться.
Мама прожила всю жизнь с родителями. Что сказать, бабушкино воспитание. Полная зависимость от бабушки, её мнения. Не хочу об этом, думаю и так понятно. Она очень боялась людей. Очень высокая тревожность и боязнь передались и мне.
Бабушка, несмотря на занятость по хозяйству, очень серьёзно и много занималась со мной учёбой, школьными уроками. Всю начальную школу и часть средней. Несмотря на то, что всё было, по её мнению, «очень плохо и неправильно», материал я усваивал абсолютно нормально. В школу шёл, уже умея читать, писать и считать. Первой учительницей у меня была бабушкина младшая коллега. Так что я ещё оказался в выгодном положении, она меня тянула. Иначе меня могли бы запинать ещё в началке. Я был очень несоциализированный, всего боялся. За это мне регулярно прилетало со стороны той же учительницы. Те же принципы — «всё плохо», даже если и не совсем плохо, то «можешь лучше». Она разделяла учеников, выделяла «плохих», например, могла показать их рисунки на уроке рисования, указать, как «плохо нарисовали эти дети, смотрите, какой позор». «Встаньте! Разгильдяи, стыдно такими быть!» Я тоже, хоть и пользовался негласными преференциями, нередко бывал в их числе. Бабушкины установки были «построже с ним». А к рисованию никогда душа не лежала.
Ещё она поощряла стукачество. Некоторые дети оказались, с подачи учителя, в числе жертв травли уже тогда. Девочка из бедной семьи, склонная к полноте, уже в начальной школе стала «бочкой с г.....м». Она не доучилась даже до 9 класса. Были потом проблемы у неё с личной жизнью, с алкоголем. Потом, видимо, искала пути выхода в религии, у баптистов. Потом что-то случилось, она умерла где-то в районе плюс-минус тридцати лет.
Наш класс никогда не был единым, дружным, сплочённым под руководством лидера, пусть и негативного, не было такого. Кучковались мелкими группами. Но был у нас один физически сильный, наглый, хулиганистый. Меня лично он особо не трогал, проблем не доставлял, я ему был неинтересен. Но другие его боялись и вели себя, как могли, тихо. Потом уже, в 7 классе провели реформу, собрали из трёх классов четвёртый. Кто-то считает, что такие преобразования идут во благо, но не в нашем случае. Устоявшиеся отношения, подобие иерархии в классах были нарушены. Этот парень ушёл в новый класс, а у нас без него начался обычный уголовный беспредел. Кто остался, не были по натуре лидерами даже близко. Просто шакалы, называя вещи своими именами.
Но вернусь к начальной школе. Впервые почувствовал когнитивный диссонанс. Не понимал, почему бабушка говорила, что там прекрасно и здорово, а там почему-то не прекрасно и не здорово. Бабушка ответила, что на самом деле там хорошо, это я плохой и бессовестный. Я бы ещё добавил, что слишком пугливый и теряющийся. Особенно толп гопников в коридорах, которые так и норовили схватить, напугать, поржать, стукнуть запросто, пошарить по карманам. Туалет — отдельная проблема, не буду заострять внимание, но топор можно было вешать на сигаретный дым, и туда было вообще лучше не ходить. А ещё к школе регулярно приезжали машины «скорой помощи», потому что кто-то кого-то избил.
Начальная школа закончилась, будем считать, нормально. По сравнению с последующим. Началась средняя школа. Наша классная руководительница не была жестоким человеком, и нормальный человек виден в ней был иногда, но нет такой профессии «хороший человек». Может быть, она могла бы быть преподавателем вуза, не хорошим, но вполне среднестатистическим. Она не обладала таким складом характера, чтобы работать с детьми. Тем более, с такими сложными, как в нашем микрорайоне. Откровенные гопники и дети уголовников. Не все, разумеется, но... Анекдот, наверное, знаете, что получится, если смешать 10 кг мёда и 1 кг навоза. А они над ней откровенно издевались. Её никто не слушал, в неё чуть не плевались. Татьяна Михайловна её звали. Кличку ей дали «Мишка». В пятом, вроде, классе, в самом начале, помню эпизод. Во время урока кто-то голосом Горбачёва объявлял в замочную скважину: «Знаете, а Мишкина Татьяна у нас, понимаете ли, дура». Класс ржал. Её состояние можно представить, а подобный эпизод был далеко не единичный.
Всё-таки воистину, слабость — худший из пороков. Она, разумеется, срывалась на детях. Понятно, что не на гопниках, а на тех, кто попроще. Она ненавидела детей, школу, похоже, что себя и свою жизнь. Орала, ломала указки. «Тупость, глупость, недоразвитость» - это были её любимые, постоянно повторяемые слова классу. Этими же словами её и стебали. А в ответ на крик смеялись. Она выглядела настолько жалко, что была непохожа на человека. Иногда на неё было страшно смотреть.
Всё-таки сейчас, если педагог осознал свою профнепригодность, он может всегда уйти, сменить профессию, попробовать себя где-то ещё. В советские времена такого выхода не было. Человек был обречён на каторгу, мучать себя и мучать детей. А потом, уже в эпоху «свободы» такие учителя продолжали работать по инерции. Потому что ничем другим не занимались и не могли себя представить где-то ещё. Впрочем, она была в конце девяностых всё-таки замечена в подземном переходе за лотком газет и журналов.
Одним из веяний свободы в средней школе было постоянное напоминание, что образование уже не обязательно. Раньше вот надо было. А теперь все свободны. Не хотите ходить в школу, не ходите. Забирайте документы и валите. Что будете делать — всем плевать, у нас теперь демократия. Это был настоящий девиз нашей школы начала девяностых. Вот в такой атмосфере прошли мои 5 и 6 классы, относительно нормально. Бабушка со мной занималась, материал усваивал.
Дома... Мама ругалась, скандалила, что я двоечник и её позорю. В школе ей говорили известный лозунг: «Учиться больше не обязательно! Забирайте его отсюда!» А мама потом ругалась на меня, что ей стыдно туда ходить, и больше она не пойдёт. Даже если у неё возникали какие-то вопросы, она шла к бабушке. А бабушкин вывод был простым: «Он просто не хочет учиться, потому что бессовестный». Бабушка для мамы была непререкаемым авторитетом. Бессовестностью и, как следствие, нежеланием учиться объяснялось и моё нежелание идти в школу, попытки симулировать болезни и т. п.
Учителей я раздражал. В конце концов, они старались меня не замечать, ставили в журнал тройки по принципу «а что с него взять». Кроме одного. Учитель химии был принципиальный. По образованию он не был педагогом. Это был военный, офицер, которому не сиделось на пенсии, и он пошёл работать учителем в школу. Суровый был человек с соответствующими методами. Ученики, самые отвязные гопники, его боялись. Даже уважали: "Николаевич — реальный мужик!" Может, он мог бы навести в этой школе порядок, но он такой целью не задавался. Человек был тоже, видимо, с тяжёлым грузом своих психологических проблем, которого нельзя назвать счастливым. Он был на самом деле очень сильной, тяжёлой, психологически подавляющей личностью, от которой просто испытываешь страх. При этом он был алкоголик, в период запоев тоже всегда проводил уроки, не чудил, сохранял полную ясность сознания, был особенно грозен в это время. Курил ещё по несколько сигарет за 40 минут урока. Не в классе, а в своей каморке. Казалось, он получал удовольствие от власти, психологического подавления, искал жертв. Отличников у него не было, двоек ставил много. (Успеваемость в целом по школе была низкой. Один раз, помню, было родительское собрание с повесткой: рекордное количество двоек в четверти). Никому не подчинялся, всю школу, включая директора, говоря по-русски, он «задолбал». На одном из родительских собраний наша классная уговаривала родителей писать на него коллективную жалобу в РОНО, но родители отказались, мотивируя тем, что он потом отыграется на детях.
Тут никаких три пишем, два в уме. Два пишем и всё! На осень. Мама и бабушка взялись со мной учить химию. И я, несмотря на всё это, на свои провалы в знаниях, начал химию понимать, уча дома. Не зазубривать, а именно понимать. Таблицу Менделеева выучил, решал задачи. Кстати, это мой довод в пользу эффективности домашнего образования. Кто-то скажет, что при домашнем образовании отсутствует социализация, но для меня лично — ну её, такую «социализацию». Потом мама всё-таки шла к учителю, мы шли вдвоём понять, что же не так.
Занятия у него проходили примерно следующим образом: Я отвечаю материал. Он мне: «Ты что, идиот?» Я, замешкавшись, что же не так, начинаю пытаться снова, поправляться. Он, ударяя кулаком по парте: «Я тебя что сейчас спрашиваю вообще?! Спрашиваю: ты идиот?! Честно только! Иди давай, отсюда! Никаких больше разговоров! На второй год!» При матери. Ей тоже: «Забирайте его отсюда, не собираюсь возиться, как с писаной торбой!» Проорётся, покурит, потом «смилуется». «Ладно, так и быть. Выучишь всё и завтра придёшь».
Нет худа без добра. Мама и бабушка поняли, что что-то в школе не так. Не все учителя — святые люди и прекрасные интеллигенты из фильма «Доживём до понедельника». У мамы даже были мысли нанять мужиков покрепче, чтобы поговорили с этим педагогом. Бабушка тоже ходила в школу и разговаривала с учителями, которые на неё смотрели не как на уважаемую коллегу и разговаривали соответствующе. Даже она поняла, что школа уже не та, какая была при ней.
В итоге со школой заключили сделку. Мне дают аттестат за 9 классов с условием, что меня из школы забирают. Так и поступили. Химика, не знаю, наверное, просто обошли стороной. Тройку поставили мне в журнал за него. Три года ада закончились.
В моей школьной жизни была ещё и травля, как раз те же три года, с 7 по 9 класс. Но это отдельная история, которую я уже рассказывал для канала, не буду здесь повторяться. Можете себе представить, какие в целом у меня после школы воспоминания. И какой в целом моё детство отложило на меня отпечаток.
Заканчивал уже другую школу. Там никакой травли не было. Позже смог даже получить высшее образование.
Потом бабушка сыграла свою положительную, хоть и косвенную роль. Объявился ее бывший ученик, который ее очень уважал. И занимал немалую должность в Штабе Тихоокеанского флота. «Вашему внуку служить скоро? Давайте возьму к себе, будет служить при штабе, лично буду следить, чтобы все было с ним в порядке. Пусть три года, а не два, но зато не служба, а курорт». Так и случилось. Адъютант на побегушках, старший матрос, видевший море только с берега. Хватало и там всякого. Но с учетом того, что творилось тогда в вооруженных силах, конечно же, мне очень повезло. Хуже, чем в школе не было уже нигде. Только стыдно бывает перед людьми, прошедшими настоящую службу, говорить, что тоже служил. На поздравление с 23 февраля, еще могу сказать «спасибо», но поздравления с днем ВМФ пресекаю жестко.
Но эта, с позволения сказать, служба, отрыв от дома, самостоятельность, несомненно сыграли свою положительную роль в переосмыслении себя. Начало формироваться адекватное восприятие мира, отношений с людьми. Мир перестал делиться на «нормальных людей» и меня.
Лучше поздно, чем никогда, я «перестал верить в свою плохость». Никакой не плохой. Обычный, разумеется, со своими слабыми сторонами. Пропала зависимость от чужого мнения, так старательно насаждавшаяся бабушкой и мамой.
Чуть позже были приступы злобы за то, что так все получилось. Но больше направленной на самого себя, что допустил такое. При этом желания «оторваться» на ком-то, «отомстить» не было никогда. Были конфликты с мамой, это уже хуже. За это стыдно. Тем тяжелее, что ее уже нет на свете. Она была слишком привязана к бабушке и, как мне кажется, просто не смогла жить без нее. Пережила свою маму всего на 5 лет. Незадолго до смерти (а меня не было с ней рядом, она не говорила, что серьезно больна, я не знал) она сказала мне, что очень жалеет о том, что неправильно воспитала меня, не помогла. И не забрала тогда из этой школы.
Период моей инфантильной злости на нее уже давно прошел, я ответил, что ни в чем она не виновата, куда она могла меня забрать в такой ситуации? Ну, Вы понимаете, что это я ей так ответил, а на самом деле, могла или не могла? Не важно уже, не хочется об этом.
Кстати, бабушка — единственная, кто мне снится из ушедших близких людей. Сны осмысленные и даже предупреждающие. Я сам человек не очень чувствительный ко всякой мистике, но как можно не задуматься, особенно после такого яркого примера. Я раньше по работе часто ездил на машине в другой город в командировки и часто брал пассажиров, таким образом, зарабатывая небольшие деньги. Перед поездкой как-то снится сон, что со мной в машине рядом сидит бабушка, а на пустой автобусной остановке в определённом месте голосует какой-то седой мужчина в кожаной куртке. Бабушка очень серьёзным тревожным голосом говорит: "Не останавливайся! Не смей!" На следующий день наяву еду и именно в том месте, точь-в-точь мужик из сна поднимает руку. Стало по-настоящему жутко. Разумеется, не остановился.
Что ещё? С алкоголем проблем не было из-за категорического неприятия организмом всего, что сорок градусов. Тоже, можно сказать, что повезло. Личная жизнь долго не складывалась. Сейчас женат. Детей нет. Сознательно не отказывался, просто так сложилось. Поздно встретились. Озлобленности нет. Зла не держу ни на кого абсолютно. Человек закрытый, но с людьми искренне дружелюбен. Те, кто причинил мне боль и был мне неприятен, сейчас мне абсолютно равнодушны. Никак к ним не отношусь. Спасибо, что дочитали до конца.
Комментарий автора канала
От себя хочу добавить. Таких авторитарных бабушек в прошлом было много. Такое было время. Почти у каждого в семье такая была. Часто их дети — инфантильные безропотные взрослые, не умеющие делать выбор, не имеющие собственного мнения. Часто их внуки — те, на кого они возлагают особые надежды, они уверены, что своим детям чего-то недодали, поэтому компенсируют на внуках. Да, так они наносят вред, но они не осознают этого. Очень важно это понять. Их действия, мотивы, выбор в каждую секунду не продиктован желанием навредить, подавить. Наоборот, они думают, что вкладывают в лучшее будущее. Их слова и поступки продиктованы любовью, вот такой токсичной любовью. Любят, как умеют. Всё, что мы можем сделать — осознать это и простить. Благо, в наших руках теперь есть наука, доказательная психология, книги, труды учёных, мы стоим на плечах огромного количества великих умов. Нам проще. У бабушек этого не было, тогда и разговаривать-то в семье было не очень принято. Не удивительно, что Вадиму снится бабушка. Это человек, который повлиял на него больше всего. Это очень частый сценарий. Когда такой человек уходит, мы вроде бы помним все те моменты, когда он нам вредил, но он нас, как будто охраняет. Это вылезает из бессознательного, например, через сны. Это напоминание нам, что эти люди нас на самом деле любили и жизнь бы за нас отдали. Но они не умели воспитывать счастливую личность. Они сами такими не были. Виновато время. Виноваты войны. Что мы можем сделать, чтобы дальше жить гармонично? Осознать то вредоносное влияние, которое они на нас оказали, и отработать это, имея современные ресурсы, а также осознать, что хорошего они нам дали, наверняка какие-то сильные черты в нас тоже от них. Может быть, трудолюбие? Честность? Упорство? Стойкость? И поблагодарить их за эти сильные черты в нас, а со слабыми разобраться. Именно поэтому, как автор канала, я обещаю, что буду нещадно банить любого, кто придёт с осуждающей оценкой бабушки из рассказа. Вадим опасался печатать эту историю из-за комментаторов в белых пальто, скорых на осуждение человека, которого уже нет и которого он любит, его это ранит. Я обещала Вадиму, что тут этого не будет.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.