Кирилл сам завёл разговор:
-Мам, а ты как думаешь, богатая ли та бабка?
Мама мяло тесто для пирожков, стоя у стола возле плиты.
-Саломея? - переспросила Галина Борисовна. - Не знаю, сынок. Поди что-то, да есть. С ней знаешь с чего весь наш род перестал общаться, начиная с деда? - разоткровенничалась она, поняв, что пришло время. - Ей ведь бабка её отписала всё своё состояние. Лишив её же отца наследства. Ой, скандал какой был! А бабка-то богатой была. В обход сына всё записала на внучку. Ну, отец-то её не простил, выгнал из дому. Не ожидал он такого от своей матери. Ну пусть ему с сестрой ничего не досталось, но внуков-то было у бабки семь штук, могла бы и поделить состояние своё. Вот это ему обидно было. А Саломея-то в шестнадцать лет всё получила, да и хвостом вильнула: не стала ни с кем делиться да и ушла с завещанием. Даже ухаживать за сумасбродной старухой не стала. Это тоже всех возмутило. Продала бабкин дом сразу же после её смерти, хоть ни разу не навещала и не хоронила.
На похоронах, правда, странный случай произошёл. Ветер вдруг такой на кладбище поднялся, небо вмиг заволокло серыми тучами, деревья стали гнуться, пыль, листья - всё полетело в вихре людям в глаза. Вдруг слышат крик. Не поймёшь, откуда. Пригляделись - а это её отец кричит да по груди себя бьёт. Не могли понять, что такое. А потом разглядели, что мышь летучая в этом урагане на грудь к нему села да кусает его, вцепилась в шею, рвёт плоть. Отодрали эту мышь, прибить хотели, но она извернулась и улетела. Только вот потом кто видел Саломею - хромала она на одну ногу, бедро больное было всю жизнь.
А отец-то её после того нападения долго не пожил. Словно ядом ненависти своей отравила она его: слёг и через месяц его не стало. Только рассказал он перед смертью, что сторонились мы все её, ибо мать его - Саломеи бабка - страшной колдуньей была, заговоры на крови человеческой делала, для того обращалась в мышь летучую. А потом до того привыкла пить кровь, что и остановиться уже не могла. Предлагала бабака передать силу свою с проклятьем сыну в своё время - но он отказался. И детям своим строго настрого перенимать её науку запретил. Одна Саломея ослушалась: то ли обещанием богатства пленилась, то ли сама тягу к делу колдовскому имела, по наследству перенятому? Не понятно, но отец её проклял.
Был у неё в деревне жених. Проходил мимо табор цыганский, влюбилась она в одного красавца, сбежали с наследством вместе в Румынию. Говорят - умер... Нашли белого-белого, ни единой капельки крови в нём, говорят, не было... Так замуж она и не выходила. Поэтому что там есть, за её душой - не знаю, сынок, - закончила Галина Борисовна, долепив пирожки.
Кирилл сидел молча, думал. Он, после такого странного рассказа, снова почувствовал, что лучше не ехать. Страшная была эта бабка, таинственная, злая, жестокая и мстительная, он это чувствовал. Да и не было, скорее всего, за душой у неё ни шиша. Так, звала, наверное, чтобы проклятье своё передать, как и ей встарь та старуха передала. Но ведь вот что странно... Зачем ей именно он? Не могла дурака поблизости найти?
Он уже хотел было встать, как мама переспросила:
-Ну ты что надумал? Поедешь?
Галина Борисовна в мистику не верила. Всё в этой жизни она считала совпадением, рассказы о колдунах и вампирах полагала сказками и не понимала, как к этому можно серьёзно относиться. Она лишь хотела благополучного финансового будущего для своего сына.
- Надо подумать, мам. Ведь если разобраться... - начал было Кирилл, и вдруг взгляд его застыл на шкафчике под потолком... На него оттуда смотрела пара чёрных страшных слезящихся глазок...
-Мама, оно разговаривает со мною... - прошептал Кирилл, пятясь на табуретке к стене.
-Кто? - не поняла Галина Борисовна.
-Это... - он в оцепенении от ужаса указал пальцем на шкаф.
-А кто там? - никак не могла разглядеть женщина причину испуга сына.
-Оно... Оно... - только и шептал пересохшими губами Кирилл, и вдруг закричал: что-то чёрное, треща и свистя крыльями, пролетело мимо него, оцарапав попутно когтями на крыле щёку, и вылетело через форточку наружу. Парень схватился за щёку, а Галина Борисовна в тот момент отвлеклась и не видела, как носилась по кухне летучая мышь, расцарапав лицо её сына. Она лишь увидела неглубокий порез, из которого текла кровь...
-Как ты так? Как ты так? - металась она по кухне, догадавшись схватить полотенце и приложить к кровотечению.
-Это она! Это она!
-Да кто? Чем ты так?
-Да эта, крылатая, мышь летучая!
-Сынок, да откуда здесь им взяться? - успокаивала она его, останавливая кровотечение. И вспомнив, что он сказал ей, что мышь с ним разговаривала - рассудила, что это всё галлюцинации от наркотиков, и лучше бы ему на время уехать отсюда, набраться новых впечатлений, чтобы отвыкнуть от пагубной привычки.
Весь день Кирилл пролежал сам не свой. Ему всюду мерещились мыши, он шарахался от каждого звука, закрыл плотно окна и думал. И, как ни странно, это происшествие совсем не разубедило его ехать. Скорее, он был склонен отказаться до него, желая окончательно сообщить об этом матери на кухне. Но вдруг ниоткуда взявшаяся летучая мышь настолько потрясла его, что ему стало не страшно, а любопытно... Его опять повлекло в те загадочные земли, где обитала древняя бабка... Что случилось? Почему так парадоксально произошло?
Вечером снова позвонил Диман. Услышав, что состояние было немалым, но не известно, что от него осталось - он расстроился. Рассказ про летучую мышь он вообще пропустил мимо ушей. И вдруг выдал:
-Знаешь, а хоть что получить! Всё равно что-то, да передаст? Ну не может же она вообще ничего не оставить? Зачем тогда звать, рассуди! Совесть-то должна быть? Давай смотаемся, я с тобой. Узнаем у неё сразу, что да как, и если надула - тут же назад. Идёт?
Кирилл кивнул головой. Он вдруг заметил в своём желании поехать туда зов крови... Часто слышав это словосочетание, он никогда не понимал, что это такое? И вот сейчас, будучи и изрядно напуганным, а так же немало заинтригованным, он почувствовал в своих жилах странный родственный зов... Какое-то томление... Как будто ему надлежало исполнить какую-то миссию, для чего он и появился на свет...