Шойна – рыбный Клондайк. Это поселение на Канинском полуострове, в самом деле, заслуживало такого сравнения. Хотя удивительно, но о здешних богатых рыбой местах в ХIХ столетии вообще не было известно. О канинской рыбной банке на малых глубинах Северо-Восточного района Белого моря заговорили лишь в советское время.
Поселок возник в устье одноименной тундровой речки в начале тридцатых годов прошлого столетия. До этого здесь было лишь небольшое становище, которое иногда посещали еще и кочевые ненцы. Главной причиной появления здесь нескольких перерабатывающих заводиков, грузовых причалов и, собственно, колхоза, послужили большие рыбные запасы у берега Канинского полуострова.
В 1921 году, уже во вторую путину советского тралового флота, в Мезенско-Канинском районе только наваги было выловлено 31 тысяча пудов. Водились здесь же, как оказалось, еще и семга, голец, треска, зубатка, пикша, сельдь, камбала. Вот тогда и последовала «рыбная лихорадка», которой обязанаа своим появлением Шойна.
Поселок, что называется, рос по часам, а с ним рыболовецкий колхоз, траловый флот и несколько рыбообрабатывающих заводов. В эпоху ударных вахт и рекордов, досрочных планов и рапортов люди не задумывались о последствиях. С природой, как и учил Мичурин, были на «ты». В иную путину на рейде Шойны бросали якоря целые флотилии траулеров - до 70 парусно-моторных шхун. И каждая с уловом!
Помнится, в свое время известный архангельский фотограф Калестин Коробицын сделал в посёлке снимок, а на его обороте оставил коротенькую подпись: «Шойна. Разделка камбалы». Такого количества рыбы, как на его фото, устлавшей доски причала, будто крупные листья в осеннем парке, мне еще не доводилось видеть.
Армада добытчиков непрестанно бороздила воды, опустошая кладовые моря, сдирая тралами донный растительный слой. А из курса географии уже было известно: Мезенская губа, что в полутора часах лета южнее Шойны, упоминается как место, фантастических перепадов полной и малой воды. Как правило, и в самой Шойне в пик отлива на грунт ложатся буи, ограждающие фарватер речного устья. Море отступает, обнажая огромные площади прибрежья, а известные скитальцы-ветры начинают упрямо и неустанно возводить барханы. Нет донной растительности - нечем «скрепить» песок...
Рыбное изобилие, которым природа одарила Шойну, конечно же, не могло быть беспредельным. Через пару десятков лет флотилии добытчиков окончательно подорвали местные биоресурсы. К тому же, своими тралами рыбаки, что называется, «соскребли» всю донную растительность, которая не только служила кормом многим морским обитателям, но и «скрепляла» песчаную поверхность. Как следствие, в отливы морские ветры с обнаженного дна двинули песчаные дюны прямо на поселок. А с ними бороться бесполезно.
В августе 1990-го я застал Шойну в глубочайшем упадке: мрачные развалины рыбокомбината, разбитые корпуса парусно-моторных шхун на осушке берега и десяток домов, занесенных песком по самую кровлю. Промысел вели считанные колхозники, да и ловили-то они, по правде говоря, больше себе на прокорм. Треть деревни уже покоится под песком, часть домов занесена по самую крышу. Из трубы пекарни по утрам еще вьется дымок, но саму избу уже неумолимо «всасывает» песчаная воронка.
К слову, незадолго до этого я наткнулся на поэтические строки Ильи Иконникова. Его стихи так и называются - «Шойна» и передают настроение того времени, когда «рыбный Клондайк» был уже в прошлом.
Изо всех щелей дует ветер -
Трое суток, и не устал!
Этим мерзлым, нерыбным летом
Неуютен рыбацкий стан.
Бурый чай в раскаленной кружке,
Хлеб без масла да горький дым...
Где ж ты, камбала-подружка? -
Кильку в соусе вот едим!
Шторм на море. А холод лютый,
Не июнь, а почти мороз!
И не рыбицу, а простуду
Я со стана в село принес...
Так сижу да гляжу в окошко
В председателевой избе.
А на лавке - горшок и кошка,
И ненастье гудит в трубе.
И шипит репродуктор... Боже!
Это ж послевоенный быт!
Телевизор не кажет тоже,
Хоть и в красном углу стоит.
О былом промышленном великолепии напоминают бетонные остовы рыбозаводских построек на голом берегу, а дальше, вдоль реки, - выброшенные рыбацкие шхуны. И, как в любом арктическом поселке, несметное количество металлолома. Огонек жизни в поселке еще поддерживала воинская часть, расположенная неподалеку да гидрографы и смотрители маяка, установленного на вершине дюн.
История поселения Шойна не только драматична, но и поучительна. Мудрая природа, с которой бессмысленно враждовать и которую невозможно безнаказанно грабить, отплатила человеку сполна. За его жадность и невежество. «Море - наше поле. Даст Бог рыбу - даст Бог и хлеб», - говаривали в старину поморы. А тут взрыли, обессилили поле. И вот жестокая расплата - тихая, медленная смерть посёлка. Люди в итоге оказались заложниками песков.
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить интересные истории, а так же оставляйте свои впечатления в комментариях.