Антонина Михайловна, женщина за пятьдесят, довольно крупной комплекции, была нежным и ранимым созданием. Она спешила на помощь всякому, кому эта помощь была нужна, и всегда смущалась, когда люди хотели ее отблагодарить. Сталкиваясь с негативом или агрессией, Антонина Михайловна очень переживала и долго не могла успокоиться. В её картине мира люди делились на хороших и очень хороших, и, если что-то выбивалось из привычного рисунка, - это доставляло женщине неимоверные страдания.
Довольно рано овдовев и не обзаведясь детьми, она не смогла оставаться в квартире, которую делила с мужем долгие годы, посему, спустя пять месяцев после его смерти, решила её продать и купить небольшой домик в деревне. Покупатели на квартиру нашлись быстро, а вот с домом всё оказалось не так-то просто. Ближе к городу цены были очень высокими, а за те деньги, которые она получила от продажи жилья, можно было купить только жалкую лачугу, дышащую на ладан. Далеко от города уезжать не хотелось. Там были работа и подруги, да и на кладбище к мужу она частенько захаживала. Подолгу сидела на скамье и рассказывала ему обо всех событиях так, как привыкла делать раньше. От этих разговоров на душе становилось легче, словно душа Петра в тот момент находилась рядом с ней, поддерживая и ободряя.
Как-то раз один из коллег по работе обмолвился, что продаёт старый родительский дом, расположившийся всего в десяти километрах от города, в посёлке с поэтическим названием Родники. Так у Антонины Михайловны появился свой дом. Он был небольшим и старым, но довольно крепким. Женщина подумала, что на её век хватит. А дальше уж будь что будет. Наследников всё равно не было.
Переехав на новое место жительства, Антонина Михайловна сделала небольшой ремонт, обновила огород и сад, высадив несколько новых саженцев плодовых деревьев и кустарников. Весной занялась рассадой и внезапно почувствовала непреодолимую тягу к земледелию, чего раньше за собой не замечала. Работа на земле была, конечно, тяжелой. Из-за своей тучности долго на карачках женщина проводить не могла. Но она решила не сдаваться и начала придумывать разные приспособления, которые могли помочь бы ей по хозяйству.
Постепенно перезнакомилась с соседями, обзавелась новыми друзьями и, наконец, щемящее чувство одиночества, преследовавшее её со дня смерти любимого супруга, отпустило. На работе заметили перемены в её облике и настроении, и даже отметили, что «Тонечка помолодела и похорошела».
Надо сказать, что посёлок, в котором поселилась Антонина Михайловна, был совсем невелик. Он стоял несколько в стороне от большого районного центра, который почти подошёл и поглотил его. А это уже начинало сказываться на спокойной и размеренной жизни обитателей Родников. Всё чаще стали появляться на улицах незнакомые люди, всё больше машин проезжало по центральной улице поселка, всё больше шума проникало в раскрытые летом настежь окна. Старожилам это не нравилось, но бывшегородской женщине было привычно.
- Вот увидишь, скоро тут будет много всяких пришлых, - ворчала соседка баба Тася, бывшая учительница районной школы. – И чего от них ждать? Да ничего хорошего!
- Но я ведь тоже приезжая, - улыбалась Антонина Михайловна, ловко подхватывая руками выскользнувшую было банку молока. Баба Тася держала коз, и женщина пристрастилась к козьему молоку.
- Ты – другое дело, - старая женщина подняла указательный палец. – Ты в душе такая же, как и многие, кто с рождения живёт на земле.
- Это какая? – с хитринкой в голосе спросила Антонина.
- Природная, добрая, сострадательная, - безапелляционно заявила старушка. – Ты живая, мир чувствуешь, а они – мёртвые. Такие никогда никому не помогут. Подыхать будешь в канаве, а они мимо пройдут. Вот точно тебе говорю!
- Да ладно вам, не преувеличивайте. Любой человек поможет тому, кто в беду попал. Это же в крови.
- Эх, милая, дожила до таких лет, а жизни-то и людей толком не знаешь, - сокрушалась баба Тася, таща упирающуюся козу. – Помяни мое слово, почти все они – мертвецы.
Почему-то последняя фраза оставила неприятный осадок в душе у Антонины Михайловны, и она, поскорее распрощавшись, ушла к себе. Даже молоко в тот вечер показалось ей горьким.
А вот слова старушки подтвердились уже скоро, причём самым неожиданным и печальным образом.
Как-то в начале зимы возвращалась Антонина Михайловна с работы. Машины у неё не было, вот и ходила с дальней остановки пешком. До дома было километра два по чапыжнику, но сейчас, когда снег завалил тропинки, пришлось идти по центральной дороге, а это добавляло еще с полкилометра. Давно уже стемнело, но на улице было довольно оживленно. Кто-то, как и Тоня, спешил с работы домой, молодежь вышла на вечернюю прогулку, попались и несколько собачников, выгуливавших своих питомцев. Как это обычно и бывает, каждый был занят собой и на остальных внимания особо не обращал.
Женщина торопилась домой. Весь день она чувствовала себя не в своей тарелке. Болела голова, ноги были ватными, появился небольшой тремор. Антонина Михайловна подумала, что скоро сляжет с гриппом, вот и хотела побыстрее оказаться в тепле, выпить кружку молока с мёдом и залечь под старое теплое одеяло. Авось к утру отпустит.
Внезапно в левой части головы атомным взрывом раздалась такая резкая боль, что женщина вскрикнула и пошатнулась. Она остановилась, прижав руки к глазам, пытаясь унять шквал, появившийся в голове. Боль пульсировала, отдавая за ухо и в затылок. Подкатила тошнота. Кое-как удержавшись на ногах, Антонина Михайловна открыла глаза и на миг замерла. Она не узнала место, в котором находилась. В каком-то дальнем уголке сознания, который все еще нормально функционировал, появилась мысль, что сейчас должно быть темно. Но мир, представший перед ее взором, был ярким, как в калейдоскопе, хотя не имел ни одной привычной формы. Краски располагались хаотично и периодически ослепляли своим блеском. Внезапно появилось ощущение полета и эйфории, и, если бы женщина могла, она бы рассмеялась. Она вытянула руки перед собой и не увидела их. Вместо привычной картины она разглядела бесформенные мазки, будто художник небрежно провел широкой кистью две толстых линии. Но эти линии не были статичны. От них в разные стороны расходилось мерцающее золотистое сияние.
В голове снова что-то щелкнуло, вернулась боль, а вместе с ней и привычная картина мира.
- Я схожу с ума, - успело пронестись в голове у женщины, как мир снова изменил свое обличье. Всё это было и волнующе, и пугающе, и очень болезненно, но описать своё состояние словами в тот момент Антонина Михайловна не смогла бы. Она просто чувствовала это как некие потоки энергии, перетекавшие через её тело, или что там она собой в тот момент представляла, и заполнявшие окружающее пространство. В конце концов она ощутила, как её бренная оболочка скатывается с дороги и падает в небольшой овраг.
А мимо шли люди. Они видели тучную женщину, которая сначала шла по дороге, слегка пошатываясь, потом внезапно остановилась, закрыла лицо руками и начала что-то бормотать. Прохожие обходили ее стороной, предполагая, что она не в себе, пьяная или «под кайфом», а может вообще какая-то «психическая». Потом женщина упала, и её тело покатилось по насыпи. Но даже этот факт не заставил кого-то из них поинтересоваться, а всё ли с ней в порядке.
Только одна девушка проявила участие. Ксения возвращалась домой с вечерних курсов, и знакомый, набивавшийся уже который год в кавалеры, вызвался её проводить. Так и шли они по улице, рассказывая друг другу забавные истории и смеясь, когда увидели, как на их глазах тело незнакомой женщины покатилось в овраг. Ксения рванула было туда, но Олег удержал её за руку:
- Ты куда? Чего надумала? Она же пьяная!
- И что? – девушка с укором посмотрела на парня. – Зима на улице. Она замерзнет там.
- И поделом, - безжалостно сказал Олег. – Развелось алкашей, хоть стреляй.
Ксения почувствовала, как в ней поднимается гнев. Не зря она все время ему отказывала, ох, не зря. Вот и показалась истинная суть человека.
- Знаешь, что, - возмущенно проговорила она, выдергивая свою руку из его ладони, - а не пошёл бы ты подальше!
- Ксень, ты чего? – пытался ещё что-то сказать Олег, но Ксюша, не обращая на него внимания, спрыгнула в овраг.
Очнулась Антонина Михайловна уже в больнице. За окном крупными хлопьями падал снег, небо было затянуто серой пеленой, а перед глазами у женщины всё еще мелькали всполохи яркого калейдоскопа, который ей привиделся. Вот только когда? И было ли это реальностью, а не горячечным бредом? Этого Антонина Михайловна не знала. В палате пахло хлоркой и ещё какими-то лекарствами, и этот запах постепенно возвращал женщину в привычный мир. Только ощущения в теле были незнакомыми. Правую сторону она ощущала вполне привычно, а левую не чувствовала, что доставляло сильный дискомфорт и беспокойство. К тому же Антонина Михайловна осознала, что с речью тоже не все в порядке.
Позже ей сообщили, что причиной её нездоровья стал обширный инсульт, и, если бы помощь пришла чуть позже, всё могло закончиться гораздо печальнее. Антонина Михайловна познакомилась и со своей спасительницей – миловидной девушкой лет девятнадцати, которая прибежала сразу же, как только узнала, что спасённая женщина очнулась.
В момент душевной слабости Антонина подумала, что лучше бы её вообще не спасали, тогда она уже воссоединилась бы со своим супругом, но потом устыдилась собственных мыслей. Ксения приходила каждый день. Оказалось, что она тоже живет в Родниках, причём с рождения, сейчас учится в университете на дизайнера и занимается на вечерних курсах кройки и шитья. Её присутствие скрашивало долгие томительные дни в больничной палате, а молодость и жажда жизни вскоре вернули и Антонине Михайловне былую жизнестойкость. Начались долгие месяцы восстановления.
Когда Антонина вернулась домой, баба Тася подробно рассказала историю её спасения и вновь повторила то, что души многих людей очерствели настолько, что стали мертвее мёртвых. Женщина вынужденно согласилась, но потом оптимистично добавила:
- И всё же среди этого мрака есть и свет. Ведь Ксюша не прошла мимо. И она не одна такая.
- Удивительная ты женщина, - с грустной улыбкой произнесла старушка. – Ты везде хочешь найти что-то хорошее.
- Да, - кивнула Антонина, - если этого не делать, тогда жизнь станет просто невыносимой.
- Ладно, отдыхай давай, - заботливо поправляя подушку, сказала баба Тася. – Ксенька завтра обещала тебе какую-то арт-терапию принести.
Антонина Михайловна прикрыла глаза. Она подумала, что в чём-то соседка права. Безразличие, равнодушие и черствость настолько вошли в нашу современную жизнь, что стали восприниматься почти как норма. Но любой по-настоящему живой человек никогда не останется глухим к чьему бы то ни было страданию. И выходит, что те, кому всё равно, что происходит с ближним твоим, мертвы. Стоит вдуматься в это, как становится страшно. Женщина поёжилась, но тут же отбросила грустные мысли, как старалась делать всегда, когда наступали тяжёлые времена. На фоне всеобщего равнодушия такие люди, как Ксюша, сияют подобно солнцу и освещают окружающий их мрак. И кто знает, может быть, именно им суждено вернуть жизнь в этот мир. Может быть именно они и есть то лекарство от болезни, которая называется душевная чёрствость. Антонина Михайловна улыбнулась своим мыслям и не заметила, как заснула.
А на утро Ксения принесла ей маленького пушистого котенка, ярко-рыжего, солнечного, такого же теплого и радостного. Малыш получил имя Лучик и стал главным терапевтом на долгом пути восстановления. А ещё Лучик помогал своей хозяйке писать картины. Да, да, он оказался настоящим художником! После того, что женщине привиделось в хаотичном калейдоскопе сознания, когда в её мозге случилось кровоизлияние, её неудержимо потянуло рисовать. И надо сказать, что картины были хоть и не очень понятные, но полные жизни и очарования.
Антонина Михайловна и Лучик всё ещё живут в Родниках. Они оба уже состарились, но не утратили своего жизнелюбия и оптимизма. И они до сих пор верят, что людское равнодушие не вечно, что мир меняется и когда-нибудь люди поймут, что Любовь, Сострадание и Взаимопомощь – самое важное, что было, есть и будет.
© Наталья Кадомцева
https://dzen.ru/ispovedj_volontera
https://t.me/ispovedj_volontera
20 февраля 2023 года