Литература начинается с наглости. Я не буду спорить с теми, кто возразит, мол, нужен талант или хотя бы способности; желательно иметь жизненные опыт и определённые знания; уметь, в конце концов, выразить свои мысли словами на бумаге.
Но, если вместе со всем этим не будет наглости, когда некто вдруг решает, что его мысли и мнения перенесённые на бумагу могут быть интересны ещё кому-то, корме его самого и, что сыщется кто-то, кто будет тратить самое ценное из имеющегося у него — своё время, на чтение написанного, ничего не случится. Ничего, попросту не будет написано.
Это я осознавал очень хорошо. Настолько хорошо, что шансов написать хотя бы пару строк не для личного пользования или письма, не было абсолютно никаких.
К тому же, если ты состоялся в одной профессии, то вдруг заниматься чем-то ещё можно только при наличии осознания собственной миссии, которое, как я понимаю, было у замечательного врача Чехова, у отличного лётчика Экзюпери, у блестящего журналиста Гиляровского.
Но, как мы знаем человек, только полагает…
Где-то в начале нулевых мне пришлось несколько раз разговаривать с совершенно разными людьми, которые на момент нашей встречи переживали не самые лучшие, а может быть даже самые худшие, моменты в своей жизни. И я в меру своего понимания давал совет. Который, как выяснялось позже, работал. Те люди, которые во время нашего разговора относились к сказанному мною с величайшим скепсисом через время говорили, что-то вроде:
— Когда я слушал (слушала) тебя, то других мыслей кроме: «Тебя бы на моё место» не было. Но когда припёрло дальше некуда, пришлось советом воспользоваться. И помогло.
И тогда, понимая, что вполне может быть где-то кому-то сейчас мой совет нужен, я решил написать рассказ.
Я понимал все сложности любого творческого процесса. Но какая-то сила заставляла меня попытаться перенести свои мысли на бумагу. И… ничего не получилось. Я знал, как рассказ начинается и чётко представлял финал. Но вот добраться от «пролога к эпилогу» совершенно не получалось. Нельзя сказать, что это меня расстроило, но некая досада оставалась из-за невозможности сделать хорошее, как я считал, дело.
Я успокоил себя тем, что человек решивший вдруг в зрелом возрасте управлять самолётом без специальной подготовки, чувствовал бы себя намного хуже, чем я, решивший вдруг заняться литературным трудом. И оставил непосильное занятие. Лёжа на диване, я убеждал себя в том, что сапоги должен «тачать» сапожник. Убедить себя было несложно и, когда я себя почти добился результата, внутренний голос довольно грозно прогремел:
— Вставай и пиши!
А чтобы не оставлять мне возможности размышлять над услышанным, неведомая сила подняла, и я оказался перед компьютером и стал набирать текст хоть и осознавал, что дальше слов: «Именно твоя профессия позволяет понимать, что солнце никогда не исчезает. Его лишь иногда закрывают от нас облака. Но за облаками всегда светит солнце».
«Всё, дальше не знаю», — думал я, а тот же голос диктовал: «А ночью?» Пауза затянулась, едва не превратившись в тишину: «А ночью звезды. Тоже замечательная картина». Мой собеседник опять замолчал ненадолго. То ли вспоминал что-то приятное, то ли решал «говорить — не говорить».
И процесс пошёл. Вполне возможно напиши я этот рассказ лет на десять раньше, то всё бы закончилось негативным ответом (вполне заслуженным) от редактора какого-нибудь журнала. И я бы думать забыл формулировать свои мысли и записывать их словами на бумаге. Это несложно делать человеку, состоявшемуся в своей профессии.
Но на дворе был две тысячи третий год и рассказ попал в интернет.
Я вполне искренне написал, что негативная оценка рассказа, как литературного произведения была бы заслуженной. Недавно мне пришлось редактировать этот рассказ для сборника и должен сказать — работы было много. Да, я и раньше видел всю наивность той попытки. Но полученный мною отзыв на это рассказ от неизвестного читателя: «Я много раз перечитывал ваш рассказ и каждый раз на последнем абзаце ком в горле» заставил меня серьёзно относится к тому, что есть литература.
А умение писать сказки просто не оставило мне шансов не вернуться через много лет к придумыванию историй и фиксированию придуманного на бумаге. Но это уже история про другой рассказ.