Всё реже и реже встречаемся мы с подружкой, Зинаидой: то дел невпроворот, то внучат притащат –до разговоров ли, при них-то? Они ж, как разведчики в тылу врага! Вроде и сидят в соседней комнате, да и говорим с Зинкой шёпотом, ан нет! Всё одно – услышат.
Я уж теперь молчок. Никакие секреты при внучатах не говорю. Учёная теперь. Пришла ко мне Зинка как-то в выходной. Внуки, конечно, тут как тут. Отдохнуть родители на природу с ночёвкой уехали. Да и ладно, пусть играют, не мешают.
На этой неделе зачастила Зинаида. Новостей куча, в одиночку не переварить. Что ни день –событие какое-нибудь.
Мы с Зинкой на кухню переместились, подальше от внучат, да от души всем, кого вспомнили, кости-то перемыли. Чаёк попиваем, да моем до блеска: и соседкам, и одноклассницам (мы ж с Зинаидой дружим с детского сада, потом в один класс ходили), и мужьям – своим да соседским. Никого вниманием не обошли.
Тут и до самого главного дело дошло: до наших снов. Хобби у нас с Зинкой, сны разгадывать. И ведь почти всегда в точку попадаем!
Вот и в этот раз, начали с моих снов. Ночь у меня накануне выдалась –не приведи, Господь. В аккурат после очередных посиделок наших с Зинкой. Я как наболтаюсь, да перевозбужусь от разговоров, так чёрт - те что снится. Ну и начала я Зинке сны свои рассказывать…
Уснула в тот вечер я не сразу, долго ворочалась с боку на бок. И снится мне сон.
… Иду я по лесу весеннему, а навстречу женщина, вся в белом, красивая! В жизни никогда не встречала такой красоты! Только красота её холодная, за версту чуется. Вроде как метелью меня замело, да морозом укрыло, а ни снега вокруг, ни пурги. Лес весь в зелени, да в цвету стоит. А запаха цветов-то и нет. Холод стылый кругом. Никак, с того света, женщина та. Подходит ко мне женщина-то и говорит:
–Ну, здравствуй, Верочка. Давно я тебя тут поджидаю. Велено тебе передать, что встреча важная тебя ждёт. Эту встречу ты тысячу лет ждала, для того и пришла в эту жизнь: за своей любовью, за той любовью, от которой отказалась в прошлой жизни, и нет тебе счастья без неё ни на Земле, ни на Небе, ни на других планетах – ищи не ищи. Упустишь свой шанс –ещё тысячу лет искать будешь, маяться и страдать. Пройдешь сорок шагов, спустишься к реке, там тебя ждёт он. Любовь всех твоих жизней: прошлых, настоящей и будущих. Выбор трудный тебя ждёт, не ошибись.
Сказала женщина и пропала, как и не было её. И холод исчез вместе с ней. Сразу тепло стало мне, жарко даже.
Подумаешь, выбор. Не прогадаю. Уж если любовь, так не дура же я распоследняя, не откажусь. Иду себе, шаги считаю, на душе легко, радостно даже.
Подхожу к реке… Мои-матушки! Стоит мой сосед Василий, Дуськин муж. Это что ж? Моя любовь?
Васька –мужик блудливый, кого только не испробовал в посёлке нашем! Меня что ль искал методом проб? И чего ж мне с этой любовью-то делать? Дуська –баба склочная, не то что волосы на голове, она мне и брови с ресницами клочьями выдерет, не сказать ещё чего. И тут Васька как бросится ко мне, да как повалит на бережок-то…
Согрешила я с ним, конечно, сделала выбор. И так хорошо мне с ним было! Вспомнила я его: и как прогнала несколько веков назад, и как жалела о том, что рассталась с ним, да искала его по всей Вселенной...
И тут вдруг вспомнила глаза Дуськины: маленькие, подозрительные, да злые. Аж внутри всё захолодело…
Проснулась я, вся в поту, трясёт меня, то ли от страха, то ли от ласк Васькиных горячих. Встала, хлебнула валерьянки, успокоилась. Господи, чего только не приснится.
Валерьянка на меня действует почти сразу, правда, перед тем, как заснуть думала про Ваську-то. Глянулся он мне во сне-то! Сплю и вдруг опять сон. И опять про Ваську. Вроде как мы с ним уж давно встречаемся украдкой от Дуськи. Вот и в этот раз, всё тщательно спланировали. Вроде как он в ночное едет, на рыбалку, а я –к подружке в деревню. Не знаю, как он собирался, что там, кроме удочек и червяков с собой брал, а я заранее курничек испекла, да пирожочков с луком-яйцами. Тёплые вещички взяла, мужу сказала, что в деревне вечером прохладно. Села в электричку, с Василием договорились, на какой станции выйду, чтоб время подгадал. Сначала всё шло, как по плану: испекла, уложила, подругу предупредила, села, поехала, вышла. На всякий случай, от станции подальше отошла, на безопасное расстояние. Дорога просёлочная, машины редко ездят, а тут – как прорвало: одна за другой, одна за другой. Так и шныряют. Не ровён час знакомых встречу! Стою. Василия нет и нет. И тут, как на грех, сестра Дуськина на машине едет. Остановилась, мол, не подвести? Я чуть сквозь землю не провалилась. Спрашиваю её как ни в чём не бывало:
–Привет, Насть, ты в город, иль ещё куда?
–В город, на базар, детей к школе собирать. А ты куда наяндычилась?
–Да вот, –говорю, –к подруге на выходные в деревню. За грибами хотим смыкаться. Говорят, грибы уж пошли вовсю.
–Врут, –махнула рукой Настёна, –позавчера ходили –пусто! Сушь кругом.
С Настей только зацепись языками –не отвяжешься.
–А чего здесь стоишь? Ждёшь кого?
–Да подруга с мужем обещали подъехать, забрать, да вот, задержались чего-то, –начала волноваться я: того и гляди, Василий ехать будет, хоть бы не встретились. Вот тогда мало никому не покажется!
Как в воду смотрела, вот он, Василий, нарисовался вдалеке, я сразу его красную машинёшку-то углядела. «Ну всё, –думаю, –приплыли!»
И прям нехорошо мне сделалось. Живот скрутило, как вроде съела чего несвежего…
Проснулась я, живот крутит, боль –несусветная. Не досмотрела сон-то, бегом в туалет. Вспомнить не могу, чего ж я на ночь-то поела? Иль меня от страха прихватило. Пронесло так, будто я на ночь молока с солёной селёдкой напоролась! К чёрту сны эти многосерийные! Врагу не пожелаешь…
Пошла к холодильнику, открыла початую бутылку водки, рюмку стебанула для скрепления желудка, чтоб, если уж и съела чего не то, так всё сразу и обезвредить. А заодно –вместо снотворного. Высплюсь я сегодня или нет, в конце-то концов?!?!
Сплю я с мужем своим, Петром, поврозь. Он спит в спальне, а я –на диване. Храпит он, чёрт старый, аж хрусталь в серванте дребезжит. А тут думаю, дай-ка с ним лягу; после рюмки-то и храп мужнин не страшен, а то от таких снов и оконфузиться недолго. Легла к мужу под бочок. Он, спросонья, голову поднял и буркнул:
–Верк, чё случилось?
–Ни чё, – говорю,– спи, сон мне страшный приснился, с тобой лягу.
–Ааа, ну, ложись, –и повернулся на другой бок.
Легла. Луком воняет, дышать нечем. Вот всегда он на ночь головку лука сжирает! Тут уж выбирать не приходится: либо лук, либо сон. Выбрала меньшее зло. Возилась я, возилась с бока на бок, кое-как уснула. Снится мне сон…
Поливаю вечером огород, одна грядка осталась, с морковкой, гляжу, Дуська в огород заходит. Да так решительно! У меня чуть шланг из рук не выпал. Нехорошо как-то мне стало. Идёт злая, руками размахивает. Думаю – всё! Знает про наши шуры-муры с Василием-то. А Дуська чуть не от калитки орать начала:
–Слышь, Верк, помощь твоя нужна. Мой кобель-то опять какую-то сучку завёл! Вот и хочу узнать, что это за фря объявилась? Я вот чё придумала. Он завтра на рыбалку собрался, пропади она пропадом, а мы с тобой на машине вслед за ним и поедем, на расстоянии, значит. Машина у него приметная, подальше отпустим, и за ним вдогонку.
У меня шланг всё-таки из рук выпал прям, на не политую грядку. Я растерялась, аж рот раззявила от неожиданности. Кому ведь рассказать –со смеху помрут. А сама соображаю: «Вроде не звал меня Васька на гульки, это с кем же он рыбачить-то собрался?»
У самой в груди вскипело: «Неужто третью бабу себе завёл? Нас двоих мало? Ну, –думаю, –погоди лысый пень! Последние волосы на твоей голове с Дуськой на пару выдерем!»
Василий-то никогда волосом на голове богат не был, а в последнее время его редкие волосёшки совсем с головы попадали. Так, торчат кое-где штук двадцать. Не иначе от вранья и попадали. Иль на чужих подушках выкатались.
–Нет, Дусь, так он быстро нас заметит: коли с бабой поедет, озираться начнёт, надо по-другому сделать. Вот куда он на рыбалку ездит? – делаю вид, что сама не знаю.
Тут ведь надо и Ваську поймать, и самой не проколоться! Да я все его речные явки в округе на сто километров не по одному разу проехала!
Посоветовались с Дуськой, помараковали, придумали план: встанем на машине в аккурат за посёлком: чтоб обзор был и нас за деревьями не видать было.
Сказано –сделано. Только спрятали машину в посадке, а тут:
–ХыРРР! ФыРРР!
Открываю глаза, Петька мой храпит, надрывается. Вот, зараза! Не дал досмотреть сон: есть кто у Васьки там, во сне, кроме меня иль нету.
Да что ж за ночь-то сегодня выдалась! Глянула на часы –пол четвёртого. Спать, да спать еще! А я места себе не найду! Встала с кровати, думаю: «Не усну я под этот храп, ох, не усну». Обратно в свою комнату пошла. Включила телевизор, а там страшилки какие-то вовсю гонят. Меня ж этим не испугаешь, смотрела, смотрела, да и придремала незаметно. И снится мне такая страшилка, что ни одному своему врагу не пожелаешь!
Вроде сидим мы с Василием на бережке, рыбку ловим после бурной ночи. Глядь! А из кустов –Дуська с лопатой на нас бежит. Лопата-то у Василия в машине завсегда лежала: где спуск к реке подкопать, а где и место сровнять под нашим любовным ложем. И вот несётся Дуська с лопатой, глаза красные вытаращила, благим матом орёт, волосы в разные стороны, как есть фурия! А мы –то полуголые с полюбовничком моим!
Как взялась она нас той лопатой охаживать! И всё больше меня норовит лопатой пригвоздякать. Прям бьёт –насмерть! На мне уж места живого не осталось: всё в синяках, в ссадинах, да в кровоподтёках.
Я закрываюсь от неё, как могу, а бежать –мочи нет: ноги, ровно, в землю вросли. Васька –тот посноровистей, уворачивается, пытается лопату у неё выхватить, да куда там! Огрела она его со всей дури, как руку не отрубила?!
Гляжу, а в кустах мой Петя стоит, руки на груди сложил и приговаривает:
–Огрей её посильней, чтоб не повадно было! Проститутка! –да как загнёт матом, сроду от него таких композиций за двадцать лет не слыхала.
Только кричу ему:
–Петя, прости! Прости меня, Петя, дуру старую, чем хочешь поклянусь, что больше ни в жизнь! Никогда, слышь, на сторону не пойду, – плачу, слезами заливаюсь. –Только спаси меня, Петя от Дуськи, ох прибьет она меня, ох прибьет! Спаси, Петя!!!
Слышу, трясёт меня кто-то за плечо. Глаза открыла, слёзы –по всей подушке растеклись, а около кровати Пётр стоит и трясёт меня за плечи:
–Верунь, ты чего, Верунь? Орёшь-то чего? Меня разбудила. Случилось что?
–Ой, не спрашивай. Сон такой страшный приснился, что думала прибьют меня там, во сне.
–На-ка вот, водички хлебни. Насмотришься телевизоров своих, вот и снится ерунда всякая, –зевая и почёсывая живот, пробурдел муж и побрёл снова спать…
–Вот так прошлой ночью я и спала. Вот к чему это могло присниться? –подливая в бокалы чай, спрашиваю Зинку.
Зинка отозвалась не сразу, отхлебнула пару глотков чая, заела коврижкой:
–Ох, не нравится мне твой сериал, ох, не нравится, –покачала головой Зинаида, – это точно к ссоре. Поскандалишься ты с Дуськой, вот к чему!
–С чего взяла-то?
–Как с чего? Все знают, что Васька по тебе смолоду сох. Дуська всегда на тебя зуб держала, а тут вдвоём приснились, да ещё с мордобоем! Точно –к ругачке! –глубокомысленно произнесла Зинка, доедая шоколадные конфеты.
Не согласная я с её объяснениями. О чём тут же ей и сказала. Говорю, мол, к болезни это, а не к ссоре, и аргументы свои привела: рыба, которую мы с Васькой поймали –раз, да вода в реке мутная –два.
Так, слово за слово, и разругались мы с Зинаидой. Соскочила она, недовольная, да и домой бегом. А я посуду прибирала, да всё про сны свои думала: «Ну, чистое кино! И что только мне в ту ночь не снилось: и страшилки, и приключения, и расследования, и мистика какая-то!»
Об одном жалею, забыла сказать утром: «Куда ночь –туда и сон»! Бабуля же учила, когда сон плохой приснится, сказать эти слова. Вот и разругались с Зинкой.
Прошло ещё два дня. Поливаю огород, глядь, Дуська идёт. Думаю –ну, чисто во сне, Господи, прости. Заходит в огород и как давай орать:
–Чего ты там про моего Ваську рассказывала? На какую рыбалку вы с ним ездили?
Я обалдела:
–Чего городишь? Какая рыбалка? Делать, что ли тебе нечего? Ерунду несёшь!
–Ага, весь посёлок про вашу рыбалку трындит на каждом углу! Давай рассказывай, пока не отходила тебя лопатой!
Блин! Прям сон в руку!
–Да с чего взяла-то ты, Дусь?
А Дуська орёт, как оглашенная, ничего не пойму. Нет-то-нет, разобрала. Пока мы с Зинкой сны обсуждали, внучата мои, негодники, за дверью слушали. Толком ничего не поняли, а то, что поняли, на утро в детском саду-то и рассказали. А ребятишки с воспитателями и понесли по округе! Вот до Дуськи и дошла «благая весть». А её мёдом не корми –дай поскандалить!
Кое-как убедила, что сон рассказывала Зинаиде, а внучата и услыхали. Побежали вдвоём к Зинке с разборками своими. Вот что значит подруга! Поругались –не поругались, горой Зинка за меня встала. Побожилась, как на духу, что чистую правду я говорю. Так и было.
Не знай, поверила Дуська или нет, только обошлось дело на этот раз без лопаты. Опять же худа без добра не бывает: помирились мы с Зинаидой тут же. А и как не помириться? Страха обе натерпелись: я, понятное дело, за себя, а Зинка –за меня. Застряла я у неё часа на три, никак успокоиться не могла. Пришлось по рюмочке-другой выпить: и за примирение, и за мирное разрешение скандала –от Дуськи мало кто так просто уходил. То ли побоялась она, что с нами двумя не справиться, то ли ещё чего.
Да и обсудить надо было, как это мы так с Зинаидой опростоволосились? Видать, так орали на кухне, что дети играть бросили и –давай подслушивать! Теперь –всё! Если что серьёзное надо обсудить –только без внуков, один на один. А то, кто его знает, чего они в следующий раз растрезвонят по всему посёлку? Так глядишь, и до мордобоя дойти может, и не отбрешешься!
…А посёлок ещё месяца два гудел, всё кости мне, Василию, Зинке и Дуське перемывали. Как до Петра моего не дошло –ума не приложу!
Бывало, увидят меня на рынке, да и спросят:
–Ну, какие новости? Что новенького тебе приснилось? А то нам и посплетничать не о чем.
Так бы и дала сумкой изо всех сил… Злыдни!