Видео в YouTube:
«Мой Господь, лишь только Тобой дышу я, И словом Твоим живу я. Кто я без Тебя?...» –
звучало у меня в наушниках, когда я бежал вокруг поля на нашем стадионе. Стадион находится внутри хвойных деревьев, и ты оказываешься, как будто в чаше. Перед тобой зелёные стройные красавицы, над тобой огромное звёздное небо. К этому времени уже успел выпасть первый снег, а потому деревья были укрыты модным белым манто. Смотря на всё это, а также ожидая скорого наступления Рождества, я представлял чашу этого стадиона яслями, в которых покоит нас Господь. Такие вот ассоциации посещали меня во время пробежки...
«Мой океан, в Твоей любви тону я,
И сердце моё ликует;
Иисус - Ты жизнь моя,
Иисус - Ты жизнь моя…»
Ты бежишь и думаешь о том, как велик Господь, как огромна Вселенная, созданная Им. Ты всё больше и больше пропитываешься тем, насколько же ты маленький, а Он большой...
Где-то кругу на десятом к пробежке присоединились двое мужчин. Они неспешно, как и я, семенили вокруг поля, и я стал невольным свидетелем их общения.
«Что празднуем? Петь, а что мы празднуем?» – спросил один. В этот момент я сделал музыку потише. Мне стало интересно, а вдруг они заговорят о приближающемся Рождестве.
«А с чем связан твой вопрос?» – ответил, по всей видимости, Пётр.
«Не, это я так, просто. Смотрю, ты выгружаешь ящик коньяка – ну, думаю, что-то намечается. В прошлый раз такое количество этого изумительного прекрасного спиртного было связано с твоим днём рождения!»
«А ты внимателен», – немного запыхавшись, иронично улыбаясь, ответил Пётр.
«Коль, какой сегодня день, вернее, какое число?» – спросил он.
«Какое, какое… – переспросил Николай и стал отыскивать свой телефон. – 25 декабря!»
«Ну?»
«Что, ну? Это ты к Новому Году затарился? - Всё не унимался Николай. – Просто к Новому Году ты уже закупился шампусиком, я это тоже видел».
«Да ты Пинкертон, я тебе скажу, – уже смеясь, насколько ему позволяла дыхалка, продолжил Пётр. – Ты абсолютно прав. Шампанское – это на Новый Год. А коньяк на Рождество, конечно же. Я верующий и очень серьёзно подхожу к нашим праздникам. Девятнадцатого я как штык на проруби. В ночь на седьмое – крестный ход, без вариантов. А уже седьмого можно и разговеться. Вот там-то мои запасы и пригодятся».
«Надо же, ты прям почти фанатиком стал, –как-то задумчиво отрефлексировал
Николай. – И всё-таки, а что именно ты празднуешь?»
«Ну, как что, – уже пришлось задуматься Петру. – Это, это… наш великий русский, православный праздник… И вообще, что ты пристал со своими вопросами? Не хочешь – не празднуй. Тут и так дыхания нет, а ты ещё с вопросами своими дурацкими лезешь…» – отмахнулся он.
На этих словах они свернули в сторону и ушли со стадиона. А я вновь погрузился в музыку. В этих размышлениях ты и не замечаешь, как пошёл на пятнадцатый, а затем и двадцатый круг. Звёзды становятся всё ярче и ярче, луна усерднее отражает свет спрятавшегося где-то за горизонтом солнца.
«Господь, спасибо Тебе за такие моменты, когда я могу как-то по-особенному к Тебе приближаться, ощущать себя частью столь величественного творения, тем, кого любит Сам Бог, Творец мироздания…» - мысленно обращался я к Творцу. И вдруг заметил, что я давно не поворачивал. Кто бегал, тот знает, что круг на стадионе – это в среднем 400 метров по периметру. Невозможно бежать по стадиону минут десять и никуда не сворачивать. Для этого надо быть либо черепахой, либо ползти, да и то, последнее не подходит (кто служил в армии, знает, что и ползать можно достаточно быстро). А я бежал и бежал…
«Ты всё, что нужно в жизни моей, Меня наполни славой Своей.
Я светом быть хочу
И в небеса лечу, чтоб ближе быть к Тебе...»
В какой-то момент мне стало жутковато. Всё дело в том, что вокруг стадиона лежит, скажем так, резиновая плитка. Раньше так делали. Не было таких технологий, как сейчас, когда резиной буквально заливают беговые дорожки, а тогда их выкладывали из квадратных резиновых плиток. Так вот я обнаружил, что под ногами у меня уже не резина и даже не асфальт. Я бежал по земле, по всей видимости, сухой. Вокруг темно, всё те же звёзды, всё та же луна, только уже ни стадиона, ни фонарей вокруг него нет и в помине.
Дела…
Я вынул наушники. И как только я это сделал, то услышал целый полевой хор. Вы бывали вечером или ночью в поле? Это своя, особенная атмосфера. Множество разнообразных звуков соединяются в одну насыщенную мелодию, которая захватывает тебя, которую хочется слушать и слушать…
Всё это хорошо, всё это на своём месте, но где это я?
Благодаря тому, что луна очень ответственно подошла к исполнению своих посреднических функций, кои заключались в отражении солнечного света, можно было попробовать что-то различить. Я осмотрелся. И… что я вам скажу – это поле. Если приглядеться, то можно увидеть холмы… да, в общем-то, и всё.
Очень интересно…
Вот, кстати, звезда упала… Есть всё-таки в этом что-то завораживающее. Стремительно упавшая звезда… Когда ты думаешь о том, что это какой-то космический мусор сгорел в плотных слоях атмосферы или кусочек неизвестного небесного тела, это не сильно впечатляет. А вот когда ты думаешь об упавшей звезде – это уже совсем другое дело.
А вот и ещё одна. Только эта оставила после себя след по всему небу. Класс!
Да, что это я? Я оказался не пойми где, а всё о звёздах думаю.
Чуть вдали я заметил небольшое движение. Присмотрелся: идут несколько человек. Это были пастухи. Как я это понял? Всё очень просто: за ними шли овцы. Чем ближе они подходили, тем более шумно становилось. Выбора нет – пойду к ним, хоть узнаю, где это я оказался.
«Что празднуем?» – услышал я знакомый вопрос. Только задавал его уже не бегущий рядом со мной мужчина, а один из пастухов. Кого он спрашивал, я не понял, так как рядом с ним находилось несколько человек.
«Что празднуем? – переспросил один из них. – О, много, что празднуем! Благодаря переписи, что кесарь тут объявил, мы повидали и ещё повидаем, многих и многих наших родственников, всем ведь придётся вернуться в город отцов. Многие поразъезжались, а тут, хочешь-не хочешь, придётся вернуться. Всё-таки есть что-то полезное от этих кесарей», – сказал он и засмеялся. Его смех поддержали и другие пастухи.
«Язычники-то, язычники, собаки, конечно, но и они порой что-то нужное для нас делают», – и вновь раздался смех.
«А помимо этого местные жители и подзаработать смогут: смотри, все гостиницы переполнены! Места просто не найти! Хоть немного, хоть как-то, но подправим своё материальное положение», – продолжил говорить один из пастухов.
«Да ты-то как его поправишь? – усомнился в его словах другой. – На твоей работе и оплате это никак не скажется. Ты пастух, твоё дело маленькое! Поле – твоя постель, звёздное небо – навес, овцы – твои собеседники. Это те, кто и так побогаче нас, вот они да, они подзаработают, а мы, а мы… пастухи, – немного печально, где-то даже разочарованно, продолжил он. – Пастухи… Кто с нами считается? В чьих глазах мы имеем хоть какой-то вес? Нас свои-то не сильно ценят, что и говорить про других…».
«А мне всё-таки кажется, что неспроста всё это», – включился в беседу пожилой пастух.
«Что ты имеешь в виду, Иаков?» – переспросили его.
«Ну, всё это. Перепись, такое движение людей, возвращение всех к месту рождения, в города отцов. При этом вы, наверняка, ощущали внутреннее ожидание чего-то. Чего именно, не знаем, но все наши чаяния, конечно же, связаны с Мессией…» – сказал он и с надеждой посмотрел на звёздное небо. – Слышали, что Равви наш говорил в прошлый шабат? Он говорил: «Скоро, скоро, придёт спасение дому Израиля». И сердце подсказывает, что это действительно произойдёт скоро».
«Да это уже несколько сотен лет продолжается, – немного раздражённо сказал один из них. – Раввины постоянно говорят одно и то же. Но где он? Они говорят, что «скоро, скоро, надо быть готовыми», а его-то всё нет и нет! Рим нас душит и душит. Мы уже не принадлежим сами себе. Любой из них может заставить нас нести его вооружение, куда это годится? Вы же помните, что стало с Иосифом, когда тот отказался подчиниться римскому сотнику? А они всё «скоро, скоро»! Не пустые ли это всё слова? Да и перепись эта только для того, чтобы налогами нас обложить ещё больше, нет в этом ничего хорошего…» – махнув рукой, сказал он и хотел было продолжить…
«Побойся Бога, говорить такое! – остановил его тот, что был постарше. – Ты что? Раввины не врут! Что-то приближается… Да вот тут, буквально, с полтора года тому назад, история была».
«Что за история, Иаков?» – заинтересовались другие пастухи.
«Один из священников во время своей очереди совершать служение увидел в храме Ангела, по правую сторону от жертвенника кадильного, который и сообщил ему о том, что у него родится сын,» – взволнованно начал свой рассказ Иаков.
«Да не такая это уж и новость, чтобы ангел для этого приходил. Сын, конечно же – это благословение Господне, но не такая это и редкость», – всё не унимался предыдущий оратор.
«Не редкость? – Чуть возмущённо, продолжил Иаков. - А ничего, что они оба уже старики? Да ладно бы и только, что старики, но его жена, Елисавета, если не ошибаюсь, ещё и неплодна была!».
«Ничего себе! Да это же, как у отца нашего, Авраама, когда от престарелой и неплодной Сары у него родился патриарх Исаак», – заинтересовались слушатели, и какой-то огонёк блеснул в их глазах… надежды, что ли.
«Да вот и я о чём... Что-то надвигается. Видать, посетил Господь нас. Так вот, Ангел представился Гавриилом и сказал, что его сын будет предтечей Господа!» – в этот момент Иаков взволнованно остановился.
«Хвала нашему Богу, что не оставляет нас!» – послышались голоса.
«Так вот, – продолжил пожилой пастух, – выйдя из святого, он не мог говорить. Он потерял дар речи. И продолжалось всё это до того момента, пока у него не родился сын. В восьмой день пришли обрезать младенца, и хотели назвать его…» «Захария, конечно же, по имени отца», – поспешил добавить один из пастухов.
«Да вот в том-то и дело, что нет, – продолжил Иаков. – Они хотели сделать так, но и сама Елисавета, и Захария категорически отказались, а дали имя ему «Иоанн». И знаете, что интересно? Как только отец написал на табличке имя сына, к нему тут же вернулся дар речи!»
«Дела… Видать, посетил нас Бог Авраама, Исаака и Иакова!»
«А ты говоришь, что всё это слова, – сказал Иаков, посмотрев на того пастуха, что сомневался в этом. – Скоро, скоро…».
В этот момент они подошли к небольшому загону. Один из них вошёл в него, овцы последовали за ним. Остальные пересчитали их, удовлетворённо кивнули головой, один пастух лёг при входе в загон, став чем-то вроде двери для овец, остальные же расположились рядом с ним. Всё успокоилось, опять стал различим хор ночных полевых жителей, пастухи зазевали и приготовились ко сну…
Надо и мне где-то рядышком присесть, подумал я, чтобы осмыслить всё увиденное. Не успел я сесть, как свет с неба озарил всю эту местность.
Кто? Как?
Что происходит?
Сквозь ослепительный свет я увидел… Ангела! Потрясающе! Всё происходило с такой стремительностью, что не было возможности и дух перевести.
«Не бойтесь!» – провозгласил Ангел. А какой там «не бойтесь!» Я посмотрел на пастухов: им немного оставалось до потери сознания – как, впрочем, и мне… «Я возвещаю вам великую радость!
Ныне родился Христос Господь!»
«Да есть же, – восторженно воскликнул Иаков. – Есть же! Да! Смотрите, смотрите, все маловерные!»
Его последние слова утонули в хоре небесного воинства.
«Слава Богу в вышних небесах! Мир на земле людям, которых Он полюбил!»
Совсем недавно я бежал по стадиону и слушал музыку, которая меня впечатляла.
Душа моя ликовала, всё внутри меня восторгалось моим Богом, Создателем. После этого я услышал хор полевых жителей, и, скажу я вам, это было не менее впечатляюще. Я почувствовал себя частью творения, которое славит Его, любящего и мудрого Создателя. Но теперь…
Но теперь я ощутил, как каждая клеточка моего тела восторгалась Богом. Я не знаю, как это описать… если представить себе, что миллиарды и миллиарды клеток организма, все вместе восторженно начинают славить Бога и ликовать, то, вполне возможно, вы ощутите то, что я пережил тогда в поле.
И в тот момент, когда я уже был готов подняться над землёй и улететь в небеса, в тот момент, когда всё вокруг мне показалось абсолютно ненужным, бесполезным и даже в какой-то степени вредным, всё неожиданно исчезло. Раз – и всё!
Постойте, нужна пауза. К этому моменту я, конечно же, понял, где я оказался, но тем не менее, нужно перевести дыхание и прийти в себя… Но нет. Пастухи встают.
«Пойдёмте! Пойдёмте скорее! Пойдемте в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь, – сказал старший из них. – А ты, Симон, останься здесь, присмотри за овцами».
Поспешил и я вслед за ними…
Путь был недолгим. Не знаю, как они пришли к тому месту, где родился
Спаситель, я даже не обращал на это внимание, просто шёл за ними и шёл. Но по мере приближения к месту рождения сердце… нет, не билось, я бы сказал, колотилось, всё сильнее и сильнее, порой мне казалось, что я реально слышу его стук…
Вифлеем.
Один дом.
Другой.
А вот и какой-то свет… Подходим поближе… Я не скажу, что это было за место: пещера ли, какой-то сарай ли, просто навес – я не присматривался. Первое, что привлекло моё внимание – это кормушка для скота. Обычная, деревянная, сколоченная на скорую руку. Видно, что далеко не новая. Скажем так, рабочая, используемая. И вот, что интересно. В яслях лежал Младенец…
Рядом стоял мужчина, которого называли Иосифом, и женщина, как вы понимаете, Мария. Они немного удивились, когда несколько человек с округлёнными глазами, чем-то напоминающие безумных, вбежали к ним и наперебой стали рассказывать о произошедшем с ними в поле.
Но я этого уже не слышал. Всё было, как в тумане. Всё, что я видел – это
Младенец. Я просто поедал его глазами. Я всматривался в Него и всматривался. Не знаю, что я хотел увидеть, но смотрел и смотрел. Через какое-то время я понял, что в яслях лежит… Младенец. На нём не было написано «Мессия, Бог, Спаситель». Ручки, ножки, голова. Он не кричал, не рыдал, но и не спал. У меня сложилось впечатление, что Он наблюдал за происходящим. Что-то еле уловимое, пробежало по Его лицу, и это была… радость, что ли… не просто улыбка, а удовлетворённость.
Я стоял как загипнотизированный. В голове у меня зазвучала песня, которую я слушал, когда решил побегать вечерком.
«Мой океан, в Твоей любви тону я,
И сердце моё ликует; Иисус - Ты жизнь моя, Иисус - Ты жизнь моя…».
Океан любви, воплощённый в этом Младенце, лежал прямо передо мной. Как это можно понять? Тот, Кто создал всю вселенную, Кто держит её в Своей руке, без Кого она просто-напросто разлетится на мельчайшие атомы, лежит в кормушке для скота… и… смотрит на меня.
«Советник Чудный, мудрость веков», хотел сказать я… но не буду. Какая там мудрость веков? Бог, со всем Своим знанием, со всей непостижимой глубиной мысли, мудростью Своего промысла лежал в неизвестной миру деревушке, в ненужных миру яслях.
Бог крепкий, вот здесь, прямо передо мной. Тот, Кто сказал – и сделалось. Тот, при виде Которого Вселенная трепещет и умолкает. Тот, Кто и в неизвестной нам галактике всё держит под Своим контролем, Тот, увидев Кого, праведный пророк Исайя заживо похоронил себя, покоился на руках Его же творения, нуждался в пище и воде, внимании и заботе!
Отец вечности, такой маленький, такой беззащитный, как мне казалось, смотрит снизу вверх на нас. Вы представляете, Он смотрел на всех нас снизу вверх! У меня мурашки по коже пошли.
Князь мира, Тот, Кто примиряет непримиримое, Кто устраняет вселенскую вражду, оказался в одной компании с домашними животными.
Думая об этом, я не смог продолжать стоять. Ноги буквально подкосились, и я упал на колени. Передо мной – Царь! Царь всего мироздания! Меня абсолютно не смущало то, что я склонил колени пред Младенцем. В моём сознании торжественно прозвучало:
«Бог явился во плоти!»
«Бог явился во плоти!» – отозвалось в каждой клеточке моего естества.
Пастухи что-то говорили, Мария заинтересованно слушала, как будто, записывая их слова у себя в сердце. Иосиф рефлекторно пытался как-то обезопасить Младенца от нежданных гостей, которые, конечно же, умышленно и не собирались причинять Ему хоть какой-то вред.
А я думал: «Да как же вы можете стоять? Как вы вообще может сейчас разговаривать… Се, Царь ваш!» - прозвучало у меня в мыслях. «Се, Царь ваш!»
…Откуда эти слова? Да это же слова Пилата, когда он вывел избитого, практически растерзанного на куски Сына Божьего к иудеям. Он думал, что Его вид их разжалобит, что они всё-таки остановятся в своём безумии, но… нет. Вид Того, у Кого висели куски плоти после римского бичевания, привёл их в ещё большую ярость. Слова «Се, Царь ваш» захлебнулись в сатанинском хоре: «Распни Его, распни!» И среди воспевающих этот гимн ненависти к Богу я увидел… себя, я увидел и моих попутчиков пастухов, которые с остервенением и ненавистью вопили: «Распни!» и ещё многих и многих знакомых мне людей…
«Се, Царь ваш!»
И этот Царь лежал прямо предо мной в кормушке для скота. Мы не предоставили
Ему место в гостинице – зато подыскали место на кресте. Мы не почтили Его, как
Бога, как Господа господствующих – зато прославили кесаря…
«Пойдёмте, пойдём, не будем мешать, им нужно отдохнуть, – сказал Иаков остальным пастухам. – Вы извините нас, просто тут такое… Видать, посетил нас Господь…».
Они один за другим уходили, а я стоял и смотрел на Младенца. Только уже не сверху вниз, а снизу вверх. Ведь предо мной не младенец, а Младенец. Не человек, а Богочеловек. Не просто избавитель народа, а Спаситель мира. Передо мной… Чудный советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира! Передо мной Тот, Кто вот это тело, которое на расстоянии метра от меня, отдаст на растерзание нам – нам, кровавым стервятникам греха…
«Что празднуем?» – этот вопрос подобно разряду дефибриллятора вернул меня к жизни. Я осмотрелся… и увидел, что стою перед украшенной ёлкой… Эту ёлку поставили прямо рядом со стадионом, где я бегал. Словно очнувшись, я оказался перед ней. Просто стоял и смотрел.
«Что празднуем?» – вновь услышал я знакомый голос и вопрос.
«Спасибо, мой дорогой старец, что напомнил мне это, – сказал я, понимая, кто меня спрашивает. – Я не знаю, что празднуют люди вокруг, но я праздную событие вселенского масштаба. Праздную то, что не в силах объяснить, в полной мере понять и выразить словами.
Я праздную торжество Божьей славы, явленной в любви к погибающему, смердящему миру!
Я праздную то, что:
Бог, стал человеком!
Советник чудный стал ограниченным ребёнком!
Бог крепкий принял образ раба, чтобы умереть в немощи!
Отец вечности стал Сыном времени!
Князь мира, Источник примирения стал объектом вражды и ненависти!
Я праздную приход в мир Царя, Который при рождении слушал прекрасный единый хор воинства небесного, прославляющего Бога, а когда умирал – хор мерзких и ограниченных грешников, унижающих и оскорбляющих Бога, где главным солистом был я.
Я праздную воплощение Царя!
Мы празднуем приход Царя!
Падём же перед Ним!» PS:
Что празднуем?
Не бойтесь. Я пришел сообщить вам весть, которая принесет великую радость всему народу! Сегодня в городе Давида родился ваш Спаситель - Христос, Господь! Вот вам знак: вы найдете Младенца, запеленатого и лежащего в кормушке…
Но когда пришла полнота времени, послал Бог Сына Своего, родившегося от женщины, родившегося под Законом, чтобы искупить подзаконных, чтобы нам получить усыновление…