Давно, друзья, я так не злилась на фильм. Не на то, что он плохой. А на то, что в фильме происходит, как ведут себя герои. Я неописуемо злюсь на Чарли в фильме «Кит» Даррена Аронофски. Вы уже посмотрели?
Два часа бесконечной жалости к себе и издевательства над собственным ребёнком. Главный герой фильма, Чарли, восемь лет назад ушёл от жены и 8-летней дочки к новой любви. Эта любовь была из дисфункциональной семьи (сектанты). Любовь запретная с точки зрения религии. В итоге любовь съела сама себя и покончила собой. Чарли не вывез ощущения собственной вины, впал в депрессию, в результате чего вогнал себя в вес 270 килограмм (Брэндан Фрейзер на момент съёмок сам весил почти 140 кг и дополнительно носил «жирный» костюм весом 130 кг).
В фильме нам показывают последние 5 дней жизни Чарли. Он практически не встаёт, ведёт дистанционные уроки по литературе с выключенной камерой, абсолютно не пытается себя спасти, не обращается к врачам, так как у него нет медицинской страховки. Позже выясняется, что все деньги он складывает на счёт дочери, чтобы сделать для неё хоть что-то хорошее. По ходу фильма дочь его находит. Все 8 лет они не виделись, бывшая жена его всячески ограждала от общения, а он, кажется, не очень стремился, весь поглощённый сначала новой любовью, потом страданиями по ней. Дочь выросла «сорванцом», так называет её мать. На самом же деле это абсолютно депрессивный подросток, который мечется между ненавистью ко всем, в особенности к родителям, и редкими проблесками благих побуждений. Мать, к слову, пьёт.
Все 2 часа фильма нам показывают Чарли в его последние дни. К нему периодически ходят разные люди: подруга (она же сестра погибшей любви), мальчик из той же секты, курьер, дочь, бывшая жена. И всем этим людям Чарли бесконечно рассказывает, какой он урод, как он зря потратил свою жизнь, довёл себя до того, до чего довёл, но при этом менять он ничего не хочет, не будет, да и поздно. В одном из эпизодов он пытается довести себя до смерти, объевшись, но даже это не удаётся. Он видит, что дочь растёт травмированным подростком, понимает, что виноват в этом, и в самый последний день своей жизни сознаётся, что деньги у него есть, но он их не тратит на больницу, так как складывает для дочери. А в самые последние минуты пытается докричаться до дочери, что она хорошая, даже идеальная и будет жизнь хорошую жизнь — такой жирный намёк для зрителя, не разбирающегося в причинах девиантного поведения, что девочка ведёт себя так, как ведёт, потому что чувствует себя плохой и никому ненужной. Визуал последних кадров сделан так, будто нам дают надежду, что именно вот эти последние слова сейчас проникнут в душу девочки, она услышит, поймёт, перестанет считать себя плохой и действительно заживёт жизнью здорового человека.
Хотелось кричать «Не верю!» Может быть, лет через 10. После адской работы над собой, вычищения авгиевых конюшен, самополирования, самошлифования и мюнхаузенского самовытягивания себя из себя, из родительского сценария. А прямо сейчас это бессмысленные слова. Только лишь для того, чтобы очистить свою совесть, мол, я всё же попытался, пусть и поздно.
Я была очень зла. Меня, как сейчас модно говорить, триггернуло. Я встречаю таких родителей в огромных количествах. О некоторых я делала публикации. Я никогда не позволяю себе осуждать живого человека. Кто я такая, чтобы осуждать? К тому же чаще всего, когда родители дошли до меня, они уже осознали, что совершили ошибку, и уже даже успели что-то сделать, чтобы исправить. Я не могу их осуждать. Но киногероя же можно? А в его лице весь этот архетип жертв? Вместо того чтобы быть здоровым и зарабатывать ещё больше денег, которых хватит не только на будущее дочери, гораздо проще стать рабом своей травмы и жалости к себе. Вместо того чтобы встать, идти и делать, вместо того, чтобы ради собственного ребёнка вытащить себя из депрессии любой ценой (начать как минимум с похода к психотерапевту, а дальше, если понадобится, то и к психиатру), вместо того, чтобы надеть на себя маску, потому что ребёнку без тебя никто её не наденет, очень удобно нянчить свою травму и приговаривать, что «ребёнку со мной всё равно хуже, я же весь вот такой неправильный и повреждённый, к тому же я делаю главное, деньги складываю / перечисляю». Удобно. Жалость к себе снимает ответственность. Проще признать, что я недостаточно хорош, чем реально взять ответственность за воспитание счастливого человека. Ведь это совсем не деньгами родителя достигается.
Сколько я вижу таких родителей, пока работаю с темой травли. Нет, не каждый, но их много. Довольно часто бывает так, что родитель вовремя не останавливает травлю, не встаёт на сторону ребёнка именно потому, что занимается в это время собой. Вы даже представить себе не можете, как часто я слышу: «Мне в тот момент было ни до чего, у меня были свои проблемы и разборки с мужем», «Я тогда была не в ресурсе, поэтому не вникла до конца», «Мама тогда как раз разводилась с отцом, выпивала с горя, мне и сказать было некому о том, что творится в школе». Нет, не каждый родитель жертвы травли такой, но этот точно один из частых факторов затягивания ситуации.
Ни за что «киношная» дочь Чарли не станет психически здоровым подростком по взмаху режиссёрской руки сразу после трогательной предсмертной речи отца. Это так не работает. У неё уже есть 8-летний опыт депрессивного отца, убивающего себя гамбургерами и депрессивной матери, живущей в обнимку с бутылкой. Дальше нужны годы перепрошивки для этой девочки.
Друзья мои, если не лень, посмотрите фильм. И, пожалуйста, берегите себя. Как бы вас ни закрутило в жестокие лопасти судьбы, вы не имеете права снять с себя маску, пока дети не встали на ноги. Нет, с вами им не хуже. Им точно лучше с вами, особенно с вами, который пытается для них стать лучше.
Неравнодушных педагогов и осознанных родителей я приглашаю в Телеграмм-канал «Учимся учить иначе» и в привязанную к каналу Группу.
Книгу «Травля: со взрослыми согласовано» можно заказать тут.