Они вяжут узлы, строят карты и открывают пещеры. Их называют спелеологами!
Почему спускаться в пещеры не страшно, что нужно для этого уметь и почему вообще этим занимаются? Узнали из первых уст у руководителя спелеошколы Андрея Шувалова.
— Андрей, расскажите немного о себе
Я — лидер команды спелеологов «МГУ PRO» и руководитель спелеошколы. Спелеологией увлекаюсь с 1998 года, руководил множеством экспедиций, в том числе — в глубочайшие пещеры мира. На счету много первопрохождений и один из рекордов мира по глубине (−2199 м, 2013 г. в пещере Крубера (Воронья)), так что о спелеологии знаю не понаслышке.
Поскольку сам заканчивал географический факультет МГУ, активно привлекаю начинающих спелеологов из студентов МГУ, чтобы было, с кем исследовать пещеры в будущем.
— Что такое спелеология? Почему это интересно?
Я не хотел бы давать формального определения спелеологии. В конечном итоге, у каждого спелеолога она — своя. Но в целом это всё — про исследование естественных пещер.
Для меня, как выпускника географического факультета, спелеология интересна возможностью совершить настоящие географические открытия. В принципе, любой увлеченный человек при достаточной мотивации может открыть новую пещеру, подземные галереи, реки и огромные пещерные залы, которых нет ни на одной карте, ни на одном спутниковом снимке.
Да и глубочайшая пещера мира ещё не открыта: их перечень всё время меняется. И хотя для меня удивительно, что для кого-то первопрохождения — не главное, но многих притягивают и хорошие люди, которые вокруг спелеологии кучкуются, и возможность ездить на скалы и путешествовать в горы, и соревновательный элемент.
— Как вы попали в «мир пещер»?
При всём сказанном попал я к спелеологам случайно. Мой друг детства, ныне завкафедрой энтомологии биофака МГУ, умел в нашем детстве лазить по верёвке, а я нет. Учить меня друг не хотел: только фасон держал. И вот, рядом с Трёхзальном корпусом МГУ на своём первом курсе осенью 1998 года я увидел людей, которые лазили по верёвкам.
Вешали их тогда на осветительные вышки вокруг теннисных кортов, которые не так давно демонтировали. Ребята оказались спелеологами. Потом я поехал с ними в Воронцовские пещеры, там сдружился со сверстниками с других факультетов и не только, с которыми мы вскоре стали ездить самостоятельно. Так и затянуло.
— Почему этим стоит заниматься?
Я считаю, что мы здесь, в принципе, чтобы расти над собой. Спелеология позволяет заниматься саморазвитием в интересных местах и, главное, в хорошей компании. Здесь есть надёжное плечо товарища, потому что спелеология — это командный вид деятельности. При всей важности лидерских качеств, которые у нас можно развить в полной мере:
— проявлять инициативу,
— уметь брать на себя ответственность за принятые решения и людей,
— контролировать свои эмоции, другими словами — владеть собой, — и других, без команды ничего не получится. А человек, всё-таки, социальное существо. Вы приобретете кучу полезных навыков от умения быстро принимать решения в меняющихся условиях до способности наладить комфортный быт в любых обстоятельствах.
— Чему научатся участники школы?
Помимо перечисленного, самое интересное, как показывает опыт, для начинающих спелеологов — научиться лазить по верёвке. Причём, в первом приближении научиться лазить можно довольно быстро, за несколько тренировок. Хотя настоящее мастерство, как и в других областях, придёт с опытом, но удовольствие получают на первой же технической тренировке.
А поскольку пещеры находятся в горах и до них ещё нужно дойти, сохранив запал для приключений, а из пещер выйти только с приятными впечатлениями, обязательна общая физическая подготовка (ОФП): бег по Воробьёвым горам и тренировки на турниках. А дальше мы учим вязать узлы, строить карты известных и вновь открытых пещер, фотографии под землей. Конечно, мы рассказываем, как проложить маршрут или хорошо отдохнуть в непогоду, избежать паводков и лавин, вырыть снежную пещеру и много всего другого.
— В каких интересных местах вы и участники школы бывали?
Самые классные места — это пещеры. Первый выезд у нас, как правило, в субгоризонтальную систему Воронцовских пещер в окрестностях Сочи. Но в конечном итоге мы готовим ребят к многокилометровым безопасным путешествиям по огромным и глубоким пещерам, таким как пещера Снежная, например. Там текут две настоящие подземные реки, спрятан многокилометровый лабиринт ходов и гигантские подземные залы, в некоторые из которых спокойно могли бы поместиться весь стадион «Лужники» вместе с трибунами или Главное здание МГУ.
Со своими учениками мы не просто бывали на дне глубочайших пещер мира (глубже двух километров), но и устанавливали свои мировые рекорды по глубине. Например, в пещере Крубера (Воронья) в Абхазии. А поскольку пещеры находятся в разных местах, мы ездим и по всей стране: Красноярский край, Урал, Архангельская область, Крым, Кавказ, естественно, — и за рубеж.
—А это не страшно?
Страшно разве что поначалу с непривычки. Но на самом деле, пещера — достаточно стабильная среда. Там круглый год небольшие колебания температуры от лёгкого минуса зимой у входа до плюс шести–восьми градусов на дне.
Пустоты образовались десятки тысяч и миллионы лет назад, поэтому обваливается там само по себе что-то редко и предсказуемо. Чего не скажешь о камнепадах в высоких горах, например. Я переживал под землёй несколько довольно ощутимых толчков (землетрясений). На моё удивление в пещере мои друзья роняли гораздо больше камней по неаккуратности.
Что до клаустрофобии, то нужно просто знать, что за всю историю спелеологии застрять так, чтобы не суметь вылезти, не удалось почти никому. Большие сплошные отвесы, конечно, есть: по несколько сотен метров глубиной, — но темно же. Психологически проще, чем на краю обрыва, например. А как не заблудиться, мы научим: даже под землёй есть хорошие ориентиры. Вода и ветер, например.
— А наукой вы занимаетесь?
Кто бы что не говорил с серьёзным видом или писал в статьях и книгах, спелеология — это не совсем про науку. Да, здесь можно заниматься наукой. Пещера — это и готовый геологический разрез, и неизведанные земли со своими формами рельефа, и подземные водотоки со своей флорой и фауной. Учёные разных специальностей могут здесь развернуться по полной. Однако для большинства спелеологов это интересное увлечение, которое, повторюсь, позволяет самосовершенствоваться в отличной компании и в интересных обстоятельствах.
Я шучу, что очень просто быть учёным среди спелеологов и спелеологом среди учёных. Потому что среди нас мало настоящих учёных, хотя есть, конечно. Точно так же, как среди маститых и молодых учёных мало настоящих спелеологов. Тем не менее, мы активно и в абсолютном большинстве случаев безвозмездно сотрудничаем как с отдельными учёными, так и с нацпарками, на территории которых часто оказываются пещеры.
— А можете привести примеры?
Например, если речь идёт о биологах, то для них мы собираем образцы подземной фауны. Буквально из недавней январской экспедиции на дно пещерной системы Снежная, четвёртой по глубине в мире, мы привезли амфипод.
Это такие небольшие прозрачные рачки, которые живут в подземных водах. Они не могут плыть против течения и переносятся водой. Если точно таких же рачков находят в источниках на поверхности, это говорит о взаимосвязи водных потоков. А обнаруженная разница в геноме позволяет делать выводы, как давно виды разделились в процессе горообразования. Так, биологи открывают новые виды животных, а мы понимаем, в какую сторону развивается пещера. И так, в том числе, находим их продолжение.
По результатам наших исследований и топосъёмок пещер карстологи строят свои теории о карстовом потенциале и опасности района, объёме стока грунтовых вод, возможной максимальной глубине пещер. Вот, пещеру Таврида в Крыму вовремя не заметили, так в неё кусок трассы «Таврида» при строительстве и рухнул. Обошлось, а из пещеры сделали экскурсионный объект.
Водозаборы многих городов, в Абхазии или в Крыму, например, питаются карстовыми источниками. А мы физически ходим в областях их питания, делаем вручную карты пещер, которые другими методами получить пока нельзя.
А про максимальную глубину пещер бывало такое, что спелеологи своими открытиями опровергали целые теории. Когда-то бытовало серьёзное мнение, что на плато Караби в Крыму глубже трёхсот метров пещер быть не может. Когда наши предшественники нашли там пещеру глубиной пятьсот метров, геологи сразу объяснили, почему так получилось. Но это после, а опыт, как обычно, оказался критерием истины.
— Как стать участником школы?
Просто прийти на наши тренировки. Беговые у нас проходят по вторникам в 19:00 у Трёхзального корпуса МГУ. По верёвкам лазим в московских парках или на скалодромах по четвергам или выходным. Обучение бесплатное. Чтобы быть в курсе ближайших мероприятий, лучше вступить в нашу группу ВК и подписаться на Телеграм-канал спелеошколы.
— Для этого нужно что-то уметь?
Я занимаюсь со всеми желающими, но предпочтение отдаю студентам и аспирантам МГУ. Мы ждём молодых, любопытных парней и девушек, которым интересны путешествия и открытия.
Специальных навыков не требуется: всё придёт с опытом, а я с командой помогу научиться. Но поскольку спелеология — это коллективный вид деятельности, конечно, такие качества (не навыки), как общительность, дружелюбие и открытость всячески приветствуются.