Личное наблюдение: самые ярые трезвенники рождаются в семьях алкоголиков. В России очень сложное отношение к алкоголю и алкоголикам. Разворот от сочувствия и сострадания, к пониманию, что это болезнь и ее нужно лечить, произошел на моих глазах. Я родилась в 1963 году, внучка участника ВОВ. Сейчас, возвращаясь в прошлое, могу с уверенностью сказать: «Поколение моего деда и моих родителей – это поколение вынужденных алкоголиков».
Население СССР в 1946 году составляло 169 млн. чел., из них армия 11,5 млн. чел., погибло более 20 млн. Фактически, страна население, которой пережила посттравматическое стрессовое расстройство, не сотни, не тысячи, а миллионы людей. Ни поставить диагноз, ни пролечить, ни отрефлексировать... сделать ничего нельзя.
Единственный доступный выход: глушить состояние алкоголем. Отсюда толерантное отношение к алкоголикам, которое, в свою очередь, запускает механизм их воспроизводства, «тормозов нет». Разорвать этот замкнутый круг очень сложно.
Примеров масса... Застолья с комплектом «беленькая» (водка, самогон) и «красное» (вино), обязательные сто граммов на ужин. «Да какой он алкоголик, он же на улицах не валяется!». «Стекляшки», в которых собирались исключительно мужчины, крепкое спиртное на розлив без закуски, закуску приносили с собой, высокие столы, стульев нет.
Конечно, с этим боролись как могли... запретительными мерами. В начале 70х спиртное стали продавать только после 10:00, в 80х уже после 14:00... хотя бы для того, чтобы пили не сразу с утра. Никак не помогало... это нужно было пережить...
Только в моем поколении появилось стойкое отвращение к спиртному. У нас не было посттравматического синдрома, но мы вдоволь насмотрелись алкогольных мерзостей, во всех вариантах и проявлениях.
(иллюстрация отсюда)
На первом курсе (1980 год), с пониманием и поддержкой слушала лекцию профессора Красика об умеренном употреблении алкоголя и до сих пор запомнила его фразу:
– Прочитайте книгу Виля Липатова «Серая мышь», автор знал о чем писал... приходилось его лечить.
Виль Липатов «Серая мышь»
– Ставь на землю! – хрипло попросил Семен и осторожно лег грудью на землю. – Поближе ставь!
На землю Семен Баландин лег потому, что не мог держать стакан в руках – так они тряслись. Нацелившись, он схватил край стакана зубами, закрыв глаза, сгорбатив худую спину и затаив дыхание, начал пить водку так, как теленок в первый раз сосет мать. И опять все это продолжалось мучительно долго, и трое снова отвернулись от товарища – Витька Малых с жалостью и состраданием, Ванечка Юдин с расчетливой целью не помешать человеку «принять дозу», а Устин Шемяка со злобой к алкоголику Баландину.
– Прошла? – заботливо спросил Ванечка. – Гляди, Семен, не дай ей обратным ходом пойтить! Это для тебя хуже беды…
Распластанно лежа на земле, Семен еще несколько томительных мгновений боролся с собственным организмом, потом все услышали такой протяжный и долгий вздох, какой издает расседланная лошадь; вздрогнув в последний раз, Семен оторвал грудь от земли, хватанув воздух широко открытым ртом, сел прямо.
– Ну вот! – удовлетворенно сказал Ванечка. – Полный ажур! А что могло получиться? Да вот что – бряк, и нет человека! Ну, тут милиция, доктора… Кто водку разливал? Ванечка Юдин. Так! Позвать сюда товарища следователя! Тот прямо ко мне: «Ты как так водку разливал, что человека до смерти довел?» Я, конечно, молчу…