Сегодня Урсулишна в очередной раз попыталась спереть еду. На этот раз, утку, которая размораживалась. Первая попытка закончилась, когда я пришла из другой комнаты, и обнаружила, что Урсулин пообгрызал от упаковок с утиной грудкой весь картон, но до мяса так и не добрался.
Кошка была изгнана, утка продолжила размораживаться. Следующие две попытки были пресечены ритуальным включением воды — мясо я размораживаю в раковине. А ритуальное оно потому, что я только тянусь к выключателю — и кошь убегает. Она очень умна, а не только вредна.
На четвертую попытку я начала напевать: "А здесь моя утка, котей, моя утка, моя!" на мотив арии «Любовь моя навсегда» из мюзикла «Монте-Кристо».
А на пятую между мной и кошкой произошел диалог:
— Урсула, нельзя! — я пристально смотрю на кошку.
— Мррря, мяу, мр! — замерла на краю раковины, к мясу пока не лезет.
— Это моя утка, брысь оттуда, — тон ворчливый, недовольный.
— Мррры, мряу, мря? — поворачивает голову в мою сторону, интонации просительные.
— Все равно моя утка, бры-ысь! — уже возмущаюсь.
— Мряу? — я это читаю как: «Ну пожалуйста, ну я немножко?»
— Урсула, мать твою Шури! — но я эти глаза из мультфильма уже видела много раз и не ведусь.
— М-р... — грустно-грустно, и после этого, наконец, спрыгнула с раковины.
А почему воровка-неудачница? Потому что это пушистое сильно не первый раз пытается утащить нашу еду. Причем как готовую, так и не очень. Признак того, что приготовленное на противне остыло, и его пора убирать в холодильник — попытка воровства со стороны Урсулы.
Однажды она отожгла настолько, что утащила кусок мяса и принесла его есть… к нам в кровать. Притом совершенно не возмущалась, когда оный кусок перченого и соленого мяса, выкупанный в соевом соусе перед запеканием, был у нее реквизирован.
Более того. Сколько она ни воровала, ни разу ничего не успела съесть, только лизнуть. Начинаю подозревать, что это у вредной морды игра такая.
А ваши коты воруют человеческую еду?