Собираюсь на мероприятие часа два: выбираю одежду, вожусь с причёской и делаю макияж. Мы с Максимом встречаемся в коридоре. Я впервые вижу соседа в классическом костюме. Непривычно, но этот образ идёт ему больше чем футболка и джинсы.
Мы спускаемся на парковку. Максим подходит к серебристому Porsche, нажимает на кнопку сигнализации и открывает передо мной дверцу автомобиля. Наверное, одна из немногих марок машин, которые я знаю. Только не пойму, какая модель. Сажусь на переднее сидение. В салоне приятно пахнет. Выезжаем на улицу и по дороге забираем фотографа – Игоря.
Макс гонит по вечернему городу. Мы ловко лавируем между автомобилями, несясь на приличной скорости. Выглядываю в окно. Ветер дует в лицо, развевает волосы. Мимо проносятся в смазанном рисунке здания, деревья и люди. На лице у меня довольная улыбка. Поворачиваюсь и смотрю на Макса, он мне подмигивает и снова возвращает взгляд на дорогу. Через десять минут пути приезжаем на место.
Заходим в музей. Помещение наполняет приглушённый гомон голосов. В одном из залов стоит трибуна для лекторов. Журналисты кружатся поблизости от неё: кто с планшетами, кто по старинке с блокнотом и ручкой. Напротив трибуны стоит несколько рядов стульев, которые постепенно занимаются вновь пришедшими слушателями. Время от времени мелькают вспышки фотокамер.
Мы с Максимом занимаем два свободных стула во втором ряду. Игорь остаётся в стороне, чтобы делать фотографии с разных позиций.
Макс оглядывается и, заметив неподалёку от нас высокого, щуплого паренька, начинает хмуриться. Парень увлечённо записывает что-то в тонкий блокнот.
Когда начинается основная часть мероприятия, первым за трибуной встаёт пожилой мужчина.
– Это Олег Петров, – поясняет мне на ухо Макс. – Доктор исторических наук.
Учёный рассказывает об исследованиях, которыми занимался в последние годы. Некоторые из них, в том числе, затрагивали тему живописи в Европе прошлых столетий.
Максим сосредоточенно смотрит на историка и делает заметки в своём планшете. Периодически Макс находит взглядом Игоря и показывает ему жестом, откуда нужно сделать очередной снимок.
После трёх выступлений, каждое из которых длилось примерно по пятнадцать минут, объявляется перерыв. Максим подходит к одному из учёных, чтобы задать вопросы для статьи. А я иду посмотреть картины в других залах музея.
Спустя минут десять в одном из них я встречаю историка, который выступал первым. Он безмятежно прохаживается вдоль экспонатов, сложив руки в замок за спиной.
– Здравствуйте, Олег Петрович! – подхожу к учёному.
– Здравствуйте! – он заинтересовано оборачивается на мой голос.
– Меня зовут Виолетта. Просто хотела поблагодарить вас. Вы очень интересно рассказываете. Это большой труд – посвятить свою жизнь науке.
– Благодарю, – улыбается старик. – Важно знать и помнить свою историю.
Слушаю его и киваю. Надо бы спросить про картину. Может, мне повезёт, и он что-то знает.
Рассказываю ему всё, что знаю о картине.
– Да. Я слышал о ней, но лишь вскользь. По всем данным она сгорела. А меня, как учёного всегда интересовали реальные факты, а не призрачные возможности.
– Что именно вы о ней слышали? – оживляюсь, в надежде узнать больше.
– Тоже, что вы мне сейчас рассказали.
– Очень жаль, – я опускаю взгляд в пол.
Старик это замечает, хмыкает и потирает седую щетину.
– Вероятность, что картина до сих пор существует – мала, но она есть. Если верить тому, что говорил Рессо.
– Тогда её мог похитить кто угодно.
– Верно. Пожар случился на третий день, после появления картины. Если её действительно выкрали до пожара, то... Новости о её возвращении не успели бы разлететься слишком далеко и плотно за такой короткий срок. Поэтому, с большей вероятностью, это мог сделать кто-то из местных. Человек, который следил за новостями искусства и в первых рядах приходил на выставки. Тот, кто точно знал, что это за картина. И если музей отказывался её продавать, а желание обладать ею было сильным, такой человек, теоретически, мог бы задуматься о похищении.
– Что, если всё так и было, и её действительно украл какой-нибудь Парижанин?
– Есть несколько вариантов. Первый: она до сих пор в частной коллекции семьи этого человека. Второй: она была подарена или продана и теперь находится в любой другой частной коллекции. Третий: её могли изъять вместе с другими предметами искусства во время второй мировой, а после перепродать в какую-нибудь частную коллекцию. В случае продажи, естественно, не придавая огласке её происхождение.
– Значит, все дороги ведут в частную коллекцию.
– И четвертый: она могла быть уничтожена по каким-либо причинам.
Я благодарно киваю Петрову.
– Спасибо. Вы мне очень помогли.
Поговорив с Олегом Петровичем, я возвращаюсь к Максиму. К этому моменту он уже заканчивает с заметками и отпускает Игоря. Ещё с полчаса мы слушаем выступления учёных, и когда основная лекция заканчивается, посетители разбредаются: кто по залам, кто в гардеробную и на выход.
В общей сложности мероприятие продлилось полтора часа.
– Как тебе? – спрашивает меня Макс, когда мы проходим в один из залов.
– Понравилось. Без тебя бы я сюда не попала. Спасибо! И я узнала интересную информацию для моей курсовой.
– Видишь, как удачно, – он довольно улыбается. – Я хочу тебе кое-что показать.
– Давай!
***
Продолжение...
Первую главу можно прочитать здесь...
Если вам понравилась история, ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Так я буду понимать, что мне стоит продолжать писать в этом жанре.