Многие, наверное, помнят со школы поэму Михаила Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Там купец, мстя опричнику за попытку надругаться над его женой, убивает его во время кулачного поединка, за что царь выносит Калашникову смертный приговор.
Кулачные бои как любимая русская молодецкая забава
Русский историк XIX века Николай Иванович Костомаров в своём «Очерке домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях», в главе XVIII «Увеселения, игры, забавы», так описывает любимое молодецкое развлечение русских – кулачные бои:
«В праздничные дни народ собирался на кулачные и палочные бои. Эти примерные битвы происходили обыкновенно при жилых местах, зимою чаще всего на льду. Охотники собирались в партии, и таким образом составлялись две враждебные стороны. По данному знаку свистком обе бросались одна на другую с криками; для возбуждения охоты тут же били в накры и в бубны; бойцы поражали друг друга в грудь, в лицо, в живот — бились неистово и жестоко, и очень часто многие выходили оттуда калеками, а других выносили мёртвыми».
Следовательно, смертельный исход кулачного поединка был обычным явлением на Руси. Почему же некоторые сейчас пишут, что купца Калашникова казнили справедливо за нарушение правил кулачного боя, повлекшее смерть опричника?
Всё было по правилам
В источниках, говорят, можно найти упоминания, что кулачные бои не «стенка на стенку», а «один на один», каковой и описан у Лермонтова, продолжались до первой крови. У купца, как поётся в «Песне», после первого удара опричника ему в грудь
Затрещала грудь молодецкая,
Пошатнулся Степан Парамонович;
На груди его широкой висел медный крест
Со святыми мощами из Киева, —
И погнулся крест, и вдавился в грудь;
Как роса из-под него кровь закапала
По мнению пишущих, после этого Калашников должен был признать себя побеждённым, и бой должен был быть остановлен.
Но, во-первых, Костомаров ничего не говорит о таком правиле; наоборот, он подчёркивает смертоубийственный характер кулачных боёв. Стороны стремились уничтожить противника. И вряд ли ожесточение в схватках один на один уступало таковому в боях стенка на стенку.
Во-вторых, вряд ли это подразумевал Лермонтов, говоря о казни купца.
Вряд ли Лермонтов вообще об этом задумывался
Решение о прекращении боя должен был принять сам царь Иван Грозный, любовавшийся схваткой. Если он этого не сделал, значит, удар Калашникова по опричнику Кирибеевичу был нанесён в полном соответствии с правилами.
Ничего не известно и об ограничении ударов какими-то частями тела. Значит, можно было бить и в голову, как это сделал купец.
Единственной причиной казни следует признать гнев царя на убийство его верного опричника плюс признание Калашникова, что он сделал это «вольною волею».
А единственным возможным нарушением правил можно считать только то, что теперь называется «превышением пределов самообороны». Дело в том, что перед боем Кирибеевич, вызывая на молодецкую потеху охотников из толпы, обещал, ради царя, оставить своих соперников в живых. Следовательно, его соперники тоже не должны были переходить эту грань.
Но вряд ли Лермонтов, когда писал свою поэму, задумывался о таких тонкостях. Ему было важно показать беззащитность и одновременно самоотверженность «маленького человека» перед царским слугой.