Обзор немецких медиа
🗞(+)Frankfurter Allgemeine Zeitung в интервью «Франсуа Олланд: «Северный поток-2 следовало остановить на этапе строительства» бывший президент Франции рассказывает, что это правительство Меркель виновно в том, что оно помогло создать образ слабости Европы в глаза Путина. Именно это побудило его начать специальную операцию на Украине. Уровень упоротости: зашкаливающий 🔴
Беседовали: Михаэлла Вигель и Никлас Забои. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».
F.A.Z.: Господин президент, можно ли ещё реформировать Францию?
Ф. Олланд: Да, в течение многих лет это было так, хотя иногда сопровождалось демонстрациями на улицах и оппозицией в парламенте. За последние десять-пятнадцать лет Франции удалось реформировать рынок труда и повысить свою конкурентоспособность. Франция способна добиваться прогресса. Нужно только знать, как применить правильные методы. В последние недели этого не хватало.
F.A.Z.: Как выглядит этот «правильный метод»?
Ф. Олланд: Когда дело доходит до вопросов труда, пенсий и зарплат, вы обсуждаете их с социальными партнёрами, чтобы достичь компромисса. Именно так поступают в Германии: договариваются о соглашении до того, как оно попадёт в парламент. Именно этого не удалось достичь здесь, хотя французский профсоюзный ландшафт в последние годы изменился. Главный профсоюз, возглавляющий движение сегодня, - CFDT с Лораном Берже. Это партнер, у которого есть желание искать компромиссы, даже если у него есть свои красные линии.
F.A.Z.: Как же выйти из нынешней конфликтной ситуации?
Ф. Олланд: Встретиться с социальными партнёрами и начать новые дискуссии о ценности труда и распределении прибыли компаний. Это необходимое условие для восстановления доверия. Именно от Эммануэля Макрона зависят жесты умиротворения и открытия, которых от него ждут. Пока что их нет.
F.A.Z.: Вы сами пережили серьёзные социальные конфликты за пять лет своего президентства. . .
Ф. Олланд: . . . Да, в 2013 году я провёл пенсионную реформу. Она была обсуждена с профсоюзами и принята парламентом без каких-либо протестов на улицах. Я также протолкнул закон о труде. Его было нелегко принять, я прибегнул к процедуре статьи 49.3, но я объявил об этом с самого начала и снова получил поддержку части профсоюзов, в данном случае CFDT. Это помогло обосновать проект перед рабочими. Закон способствовал заключению соглашений на уровне компаний и значительно улучшил социальный диалог во Франции.
F.A.Z.: Но можно ли достичь соглашения сейчас, когда профсоюзы однозначно отвергают выход на пенсию в 64 года?
Ф. Олланд: CFDT не говорила, что пенсионной реформы не должно быть, и даже поддержала первую инициативу Эммануэля Макрона о комплексной реформе системы с механизмом баллов, от которой правительство отказалось в 2020 году. А CFDT вполне охотно вписался в логику реформы 2013 года, то есть вместо повышения установленного пенсионного возраста увеличить период уплаты взносов, учитывая при расчёте уровня пенсии тяжесть профессий и длительную карьеру. На этой базе следует попытаться адаптироваться к последствиям демографического старения.
F.A.Z.: Действительно ли этого будет достаточно?
Ф. Олланд: Нет, большой ошибкой было не требовать усилий от компаний и не облагать налогом самые высокие доходы. Это неизбежно создавало впечатление несправедливости. Во всех пенсионных реформах работодателей просили платить, либо через дополнительные взносы в систему социального страхования, либо, например, через обязательства нанимать пожилых работников. Логично было бы также попросить заплатить владельцев самых больших состояний, которые уже получили выгоду от ряда снижений налогов. Даже Николя Саркози сделал это в своей реформе 2010 года!
F.A.Z.: Разве не нужно поддерживать конкурентоспособность компаний в условиях глобальной конкуренции?
Ф. Олланд: Да, но реформа принесет лишь чуть менее 10 миллиардов евро к 2027 году. Половина этой суммы может быть достигнута за счёт увеличения срока уплаты взносов, другая половина - за счёт увеличения взносов со стороны компаний и работников; я сам повышал уровень взносов на 0,1 пункта в год для финансирования предыдущей реформы. Что касается вопроса конкурентоспособности, который вызывает озабоченность во Франции, то это в меньшей степени вопрос стоимости рабочей силы, поскольку я способствовал её снижению, и в большей степени вопрос промышленной специализации.
F.A.Z.: Согласно опросам, большинство французов по-прежнему против пенсионной реформы. Кому выгоден этот микс? Марин Ле Пен?
Ф. Олланд: Это вопрос без ответа, потому что мы сможем проверить это только в 2027 году. Но политическая ситуация во Франции очень тревожная. Основные партии, которые правили страной в течение 40 лет, значительно ослабли, если не сказать - рухнули. Если к президентским выборам не появятся реформистские левые и республиканские правые, есть опасность, что крайности победят. Это гонка со временем. Радикальные левые не могут получить большинство из-за отсутствия доверия. Своими предложениями, если они вообще есть, они отпугивают значительную часть населения. Крайне правые, с другой стороны, выигрывают от своей обездвиженности с парламентской группой из 90 депутатов, с абсолютно лживой умеренностью и сокрытием своей истинной сущности. Мой ответ заключается в том, что мы не можем предотвратить их, говоря: «Осторожно, осторожно, крайне правые наступают». Но предлагая альтернативные и привлекательные решения.
F.A.Z.: Так вы думаете, что президентская партия «Возрождение» исчезнет?
Ф. Олланд: Партия не исчезнет. Она не существует. У неё нет ни доктрины, ни того, кто её воплощает, и она не имеет местной опоры.
F.A.Z.: Давайте поговорим об украинской войне. Как Вы сегодня оцениваете встречу с Путиным в июне 2014 года, которая впоследствии привела к Нормандскому формату? Были ли Франция и Германия недостаточно жёсткими по отношению к Путину с самого начала?
Ф. Олланд: Международное сообщество в целом, особенно США, и Европа, которая, по общему признанию, была разделена по вопросу отношений с Россией Владимира Путина и вводимых санкций, были недостаточно твёрды. Вместе с Ангелой Меркель нашей целью было предотвратить войну. Перемирие, достигнутое в Минске в 2015 году, ограничило число жертв. Однако Запад не понимал, что Путин готовился к войне. Точнее, он думал, что политическая слабость ЕС и его раскол склонят его к мягкой реакции на вторжение в Украину, и он представлял, что американское отступление с мировой арены, которое началось с Обамы, ускорилось с Трампом и симптомом которого был фиаско в Афганистане, будет подтверждено с Байденом. Так получилось, что в прошлом году Путин ошибочно полагал, что может начать наступление. Он сильно ошибался относительно реакции Запада и особенно относительно сопротивления украинцев. Он не понимал, что украинская армия в 2022 году будет не такой, как в 2014-м. Время, предоставленное Украине минскими соглашениями, позволило ей нарастить большую военную мощь.
F.A.Z.: Но почему ни Франция, ни Германия не смогли предотвратить войну?
Ф. Олланд: Чтобы предотвратить войну, необходимо установить баланс сил. Вы должны дать понять, что в случае вторжения будет очень сильная ответная реакция. Путин в это не верит. Нужно было остановить газопровод «Северный поток - 2» ещё на стадии строительства, а западные компании должны были уйти из России гораздо раньше. В то время я отменил экспорт вертолетоносцев «Мистраль» для российского флота. Франция была единственной, кто пошла на этот далеко идущий шаг, в то время как другие страны продолжали свои обычные отношения. В то же время Путин приглашал бывших глав правительств или вводил их в советы директоров компаний, которые от него зависели.
F.A.Z.: Так неужели Германия недооценила планы Путина в отношении своей энергетической политики?
Ф. Олланд: Германия думала, что, покупая газ, она удержит Путина от воинственных действий. Я могу понять эти рассуждения. Обычно поставщик ведёт себя корректно, иначе он теряет клиента. Но Путин скорее потеряет торговую точку, чем кусок территории. Во Франции также было много снисходительного отношения к Путину. Некоторые утверждали, что Путин стал агрессивным, потому что Запад недостаточно с ним разговаривает, недостаточно интегрирует его в наши процессы принятия решений и слишком игнорирует выдающееся положение России.
Это обвинение обманчиво и направлено на то, чтобы представить Путина жертвой, а Россию - окружённой страной. Крайне правые, из снисходительности к презирателям демократий, и часть французских левых, из антиамериканизма, установили некую форму равноудаленности. До недавнего времени Эммануэль Макрон также верил, что сможет наладить диалог с Путиным. Результат уже виден.
F.A.Z.: Не слишком ли много еще скелетов в шкафу, чтобы устраивать большие дебаты об ошибках российской политики во Франции?
Ф. Олланд: Я не уверен, что все эти дебаты будут полезны. Я думаю, что к настоящему моменту всё уже осознано. Когда я аннулировал контракты на «Мистраль», я подвергся критике со стороны крайне правых и крайне левых, что создало впечатление, что я склонился перед американским влиянием [а это было не так?! — прим. «Мекленбургского Петербуржца»]. Французские правые даже зашли так далеко, что заявили, что я предал подпись Франции и что это помешает нам продавать оружие в будущем. Но самое главное сегодня - это то, что мы объединились и упорно, преодолевая все чувства, продолжаем вводить санкции против российской экономики, наказывать олигархов и поставлять украинцам оружие - и даже соглашаемся на более высокие цены на энергоносители. Речь идёт не только о защите Украины, но и о защите демократии. И, наконец, мы не должны рассматривать Китай как подходящего посредника.
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: надо же какой лицемер. Неудивительно, что его не переизбрали.
Мекленбургский Петербуржец в: