Я уже два стихотворения её разобрал. Получилось, что они оба – прикладное искусство (т.е. второсортное, как по мне, ибо не неприкладное, выразившее ЧТО-ТО, словами невыразимое). А что-то есть больно страстные комментарии, что она отличный поэт. Может, поискать – так найду и неприкладное? Только как это искать? Наперёд же не знаешь… – Придётся вслепую.
ВЕСНА
Может, о любви? Если да, то мало вероятия, что неприкладное. Любовное, увы, это в первую очередь прикладное искусство, призванное усилить в общем-то знаемое любовное переживание.
Или там бывают словами невыразимые нюансы, неведомые впервые столкнувшемуся? Поискать, что ли, в своей памяти для конкретики?.. – Меня в моей первой любимой будоражил вид завитков волос сзади между косой и ухом. Я нарочно 1 сентября сел за парту, что сразу за той, какую выбрала она, просто чтоб быть к ней ближе. А оказалось, что я дурею от этих завитков. Это, оказалось, эрогенная зона у женщин, а в моих генах знание об этом было, получается, заложено. Но это не было осознаваемым знаемым…
Поехали.
Чугунный грач с сиреневым отливом
Как это понимать? Синим же отливает. – Вот самое сиреневое, что мне удалось найти в интернете.
Но не склонна ль Вольтская перегибать?
Обходит вечер шагом кропотливым,
Точно. Ищет как можно более неожиданное. Никакое ж это не пространственное – «вечер». (Правда, «кропотливым» – в самый раз.)
Блестит заколкой в фетровой траве
А тут – хоть стой, хоть падай. – Или это в буквальном смысле: нашёл заколку, взял клювом, она блестит? Но в «фетровой траве»! – Это в смысле – очень короткой, свежевыросшей?
Мне пришлось постараться, чтоб визуально сблизить фетр с травой. То есть и тут – что-то от неестественного. И ведь траву пришлось брать видом издали. А это вряд ли хорошо, если грач на её фоне рассматривается поэтессой приближённым.
Сразу вспомнилось потрясающее по точности у Бродского: «в шевелюре кипариса».
Я помню, что где-то прочёл похвалу этой метафоре, и вскоре пошёл гулять, и пошёл в доселе неведомую мне сторону на полосе отчуждения, что вокруг железной дороги. А там – группа кипарисов в отдалении, но не в таком, чтоб не видно было строение кроны.
Так тогда я вспомнил только что прочтённое про точность слов, а теперь я пришёл в восторг от многозначительности этой точности.
Ведь буйство жизни выражает эта точность, а место в стихотворении, где это буйство описывается, - последняя строка стихотворения о бессмысленности жизни – «Письма римскому другу» (1972). Писем 9. Но девятое – собственно, не письмо, а то, что застал римский друг, Постум, приехав, наконец, ко всё приглашавшему приехать Марциалу, мол. Постум застал Марциала мёртвым. И не похороненным, понимай, так тот жил одиноко и на отшибе. Бессмысленность жизни в случае с Марциалом (38 – 104 г. н.э.) теоретически могла б быть оспорена. Это тот, из-за которого мы эпиграмму эпиграммой считаем. То есть не зря, мол, прожил. Для таких вострых Бродский ввёл несколько анахронизмов (при Марциале Цезарь был уже 100 лет мёртвым, Италия не на Понте – Чёрном море – а на Средиземном). Понимай, дескать, читатель, не творческого человека в лирическом «я», а обычного, от которого ничегошеньки на земле не остаётся. А буйство жизни на земле для того и подчёркнуто, чтоб акцентировать (пусть и незаметно) бессмысленность жизни. (Тем намекается – неведомо для сознания самого Бродского – что его подсознательный идеал – бегство из Этого мира в метафизическое иномирие.)
Вольтская на таком фоне выглядит (пока) просто выпендривающейся. Но не исключено, что это у неё оправдано замыслом сознания, которое я ещё не открыл (если он не просто «писать красяво»).
И шар серебряный несет на голове,
Что это за выбрык? На голове у грача… Разве что описывается сон.
«Видеть грачей, разгуливающих по полю, — в вашей жизни наступает период истинного благополучия. Летящие грачи — сон означает поддержку друзей [и много подобного]» (https://www.sunhome.ru/dreams/3%D0%93%D1%80%D0%B0%D1%87+%D1%81%D0%B5%D0%BB+%D0%BD%D0%B0+%D0%B3%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%83).
Где плавают изогнутые стены
И червячки засушенных растений,
Автобус трескается, точно яйцо,
Цветные волны бороздят лицо,
Ложатся на бок летаргические церкви,
И облака нависший эркер
Вот-вот обвалится.
На дне
Непрочной сферы, словно луч в вине, —
Крутящиеся тающие льдинки;
А в центре, не дробясь на дольки, половинки,
Из воска слепленные, ветра и стекла
Горят любовников прозрачные тела.
1994
Сюрреализм в литературе?
«Термин «сюрреализм» впервые был введен Гийомом Аполлинером в 1917 году, что, по мнению французов, этимологически представляет собой «выше или выше реализма»» (https://www.recursosdeautoayuda.com/ru/%D1%81%D1%8E%D1%80%D1%80%D0%B5%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D1%81%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%B8/).
То есть Вольтская исповедует идеал исключительности. (То, что одним словом характеризует западную цивилизацию, которая была в полном фаворе в отказавшейся от своей самобытности России в 1994 году.) – Вот, откуда у Вольтской сплошные перегибы. Она – в очаровании от перспективы России стать, наконец, как цивилизованные страны. Любовь, весна – образы этой перспективы для коллектива индивидуалистов. (Она ж не знает в 1994 году, что Россия встряхнётся от обмана, дескать, её на Западе ждут друзья, и ей, Вольтской, придётся уникальную Россию возненавидеть. Ибо уникальность-то не исключительность. Уникальность России не отказывает другим странам в их уникальности. А где ж тогда соревнование за первенство, где исключительность? – Нееет.)
Но в рамках «дааа исключительности» словесный выпендрёж не отрицательное свойство, а положительное. Особенно, если действительно подсознание рождает диковинные метафоры. Остаётся жуткий вопрос: что это за подсознательное? То, которое обеспечивает талант, придавая массовость выразительным средствам, стимулированным замыслом сознания (я – исключительная [в нашем стихотворении]). Или то, которое обеспечивает подсознательный идеал (наступает весна России: она стала на западный путь [исключительности]).
Я не знаю ответа.
Но, пахнет, что люди восхищаются стихами Вольтской не за их политическую (предательскую по отношению к России) ангажированность, а за эстетическую ценность.
Тут вот ещё и звонких звуков больше, чем глухих: 185/95, - в соответствии с позитивом выражения.
Наконец, можно выстроить такое соображение. – Что тут весна в природе, говорит только грач на очень короткой, не успевшей вырасти, траве. Больше ни-че-го весну не выдаёт. А все словесные неожиданности к весне могут быть притянуты несколько искусственно: прошлая весна не так уж давно была в природе, чтоб обновление именно весну характеризовало. А вот в России таки в 1994 году (после расстрела Белого Дома прошлой осенью) весна-обновление. Как заявляют в Ельцин-центре всю историю после новгородского вече в Московии и России была зима монархического самовластья. Даже церковь потеряла самостоятельность. Само- стоят… Это 300 лет без патриарха стоят, как в летаргическом сне. Так как выразить новость вхождения церкви в полную силу при Ельцине? – «Ложатся на бок» они. (Если позволить себе смелость Вольтской – понимать, при не данности идеала Свободы в России сознанию поэтессы.) И тогда подтверждением этой неданности сознанию оказываются такие её слова в 2022 году:
«Гражданских стихов я отродясь не писала – тот, кто прошел через советскую школу, получил к этому жанру стойкое отвращение. Но в 2014 году, когда случился “крымнаш”…» (https://www.andersval.nl/publikatsii/520-poeziya/stikhi-o-vojne/11601-eta-nepravednaya-vojna .
Я это понимаю в своём экстремизме, который из-за неприятия учёными и за ними всеми остальными теории Выготского, - теории, вводящей в научный оборот подсознательный идеал автора произведения неприкладного искусства. Я оттого почти всю гражданскую поэзию считаю произведениями прикладного искусства и – второсортными потому. Мне только смешно, что Вольтская не додумывает, что, став писать гражданские стихи, она тоже пристраивается ко всем второсортным поэтам.
25 марта 2023 г.