История Великой Отечественной войны знает немало удивительных судеб, в которых со всей полнотой проявились стойкость, мужество и героизм простого русского солдата. Но даже среди них есть свои недосягаемые вершины. Именно за свою невероятную храбрость Алексей Яковлевич Очкин, самый живучий солдат Второй мировой войны, и получил своё прозвище. «Горяч ты лейтенант, ну прямо огонь!», – повторял командир 112-й стрелковой дивизии полковник Иван Петрович Сологуб, смертельно раненый 9 августа 1942 года под Сталинградом. Как бы принимая эстафету мужества у своего прославленного комдива, «лейтенант Огонь» бил немцев на Мамаевом кургане, в горящих заводских руинах и на самой круче Волги, повторил подвиги Кутузова и Александра Матросова, был двадцать раз ранен и дошел до Берлина. Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков утверждал, что «лейтенант Огонь» носит в себе килограмм металла.
Алексей Очкин родился 1 июля 1922 года в селе Лыткино Дорогобужского района Смоленской области. Мать ему заменила сестра отца Анастасия Ивановна Очкина, которая была сельским врачом. Она с детства приучала мальчика закаляться и любить родную природу. В 1941 году он добровольцем ушёл на фронт и после сокращенного курса Ленинградского артиллерийского училища свое первое ранение получил в окопах на Лужском рубеже. Затем его направили в Омск, где после окончания краткосрочных командирских курсов он становится командиром батареи 156-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 112-й стрелковой дивизии.
12 июля 1942 года дивизия выгрузилась на станции Котлубань, совершила 100-километровый марш и заняла оборону на реке Чир. В журнале боевых действий дивизии говорится: «8 августа дивизия прижатая к реке Дон начала переправу через реку Дон по ж.д. мосту. В момент переправы противник артснарядами зажег ж.д. мост и дивизия переправлялась по горящему мосту. Танки противника врывались за отходящими танками 121-й и 137-й танковых бригад к мосту. С целью избежать овладения мостом танками противника мост был взорван в 14.00 8 августа». На следующий день был смертельно ранен командир дивизии полковник Иван Петрович Сологуб. Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков вспоминал: «Как сейчас вижу этого высокого, стройного командира, верного сына советского народа, человека, который не склонял головы перед фашистскими снарядами. В нем чувствовалась сила командира-вожака.
– Василий Иванович?! – узнав меня, Сологуб попытался подняться. – Товарищ командарм, приказ выполнил...
Мне тяжело было видеть таким боевого друга, но он постарался сказать бодрее:
– Мы еще повоюем с тобой.
– Да, мы еще с тобой... – хотел сказать я, но комдива уже не стало, и я, встав у его изголовья по стойке “смирно”, отдал последнюю почесть боевому другу...».
Отступив в Сталинград, 112-я дивизия вступила в бой за Мамаев курган. В повести «Иван – я, Фёдоровы – мы» Алексей Яковлевич Очкин пишет: «Огромной силой фашисты навалились на оборонявшую центр города дивизию Сараева и овладели Мамаевым курганом, откуда виден не только весь Сталинград, но просматривался за Волгой и левый пойменный берег. И командарм Чуйков приказал дивизии Сологуба (ее именовали так и после гибели Сологуба) во что бы то ни стало взять Мамаев. Истребителей танков вместе со стрелковым полком бросили в обход через Вишневую балку на штурм кургана… Раз за разом взбирались бойцы по скользким от крови скатам к вершине и снова ее оставляли. Бойцов становилось все меньше, пополнение, прибывающее прямо с переправы, таяло на глазах. Словно огромная жатка спускалась по скатам и безжалостно подряд все косила… Все пять дней и ночей были сплошным грохочущим кошмаром. В последний день штурма, уже к вечеру, не многие достигли вершины. И чтобы удержаться, из последних сил с остервенением долбили твердую, как гранит, не поддающуюся землю. Лишь после этого позволили себе прильнуть к шершавой, сухой стенке окопа и долго-долго тяжело дышали: “Нет, фашист, ты нас отсюда не сбросишь!”».
23 сентября, севернее завода «Баррикады», десятки немецких танков и сотни автоматчиков окружили группу истребителей танков во главе с лейтенантом Очкиным. Вот тогда он и написал на окровавленном комсомольском билете: «Отдам жизнь за Родину, но ни на шаг не отступлю».
В оперативной сводке № 88 штаба 112-й дивизии говорится: «27 сентября левый фланг 524-го стрелкового полка был смят танками противника, от 1-й стрелковой роты осталось 4 человека. 29 сентября полк восстановил свое положение… Командир полка майор Скляров пропал без вести. Комиссар полка ранен и эвакуирован. 416-й стрелковый полк 29 сентября перешел в наступление в направлении кладбища, боевой состав полка к началу наступления: 49 человек, приданных 385-го стрелкового полка – 30 человек, разведывательная рота – 25 человек, саперный батальон – 61 человек. Командир полка капитан Асеев убит».
Но самое страшное началось 14 октября, когда немцы по приказу Гитлера пошли на решающий штурм города. Как сказано в журнале боевых действий дивизии, «противник до 40 танков с пехотой и автоматчиками смял подразделения 524-го стрелкового полка и в 13.50 вышел в район центра завода СТЗ и на тыловые рубежи 385-го и 416-го стрелковых полков. Полки ведут бой фронтом на запад, юг и восток, несут большие потери».
Остатки 385-го и 416-го полков были сведены в один полк, который оборонялся по юго-западной окраине Спартановки. Состав полка: среднего комсостава – 24 человека, рядового и младшего начсостава – 38 человек. Всего – 62 человека. Вооружение: 82 мм минометов – 4, ППШ – 8, остальные вооружены винтовками. 524-й стрелковый полк оборонялся по южной окраине Спартановки, в районе моста через устье Мокрой Мечётки. Состав полка: старшего, среднего начсостава – 13 человек, рядового и младшего начсостава – 23 человека. Всего – 36 человек. Вооружение: ППШ – 2 шт., остальные вооружены винтовками.
Алексей Очкин и его истребители танков обороняли северные цеха СТЗ, Нижний тракторный посёлок и овраг Мокрой Мечётки. Они были полностью отрезаны от своих. В тот день 14 октября геройски погиб подносчик снарядов Ваня Фёдоров – юный воспитанник лейтенанта Очкина. Оставшись один у разбитого орудия, тяжело раненый в обе руки, он прижал гранату к груди, зубами вырвал чеку и бросился под гусеницы немецкого танка… Вечером с единственным сохранившимся орудием оставшиеся бойцы прорвались на завод. Здесь лейтенант Очкин, которого бойцы прозвали «комдивом», создал боевую группу, вошедшую в историю Сталинградской битвы как «57 бессмертных». В цехах горели огромные ямы с антифризом, мазут, стены и перекрытия, промасленные станки. После того, как было разбито последнее орудие, Очкин, с которым уже не было связи, принял решение обороняться на самой кромке обрыва к Волге. Внизу на узкой песчаной полоске установили минометы. Спускались и поднимались по канатам, свитым из обмундирования убитых и обмоток, по ним же спускали раненых, поднимали боеприпасы, воду и пищу. Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков писал в газете «Правда» 30 января 1963 года: «57 человек из 112-й стрелковой дивизии Сологуба под руководством лейтенанта комсомольца Алексея Очкина девять дней обороняли сборочный цех, затем кручу в районе Нижнего поселка тракторного завода. Вражеские танки, пехота, специальные штурмовые батальоны атаковали их по 5-6 раз в день, но безрезультатно. Даже тогда, когда в группе лейтенанта Очкина осталось шесть человек и сам он был тяжело ранен, гитлеровские генералы считали, что кручу обороняет чуть ли не целая дивизия».
20 октября пуля немецкого снайпера, участника Олимпийских игр 1936 года, вошла «лейтенанту Огонь» чуть ниже глаза и вышла в затылок. Потерявшего сознание лейтенанта выручила Волга. Боевые товарищи привязали его к деревянному кресту и пустили вниз по реке, которая горела от разливавшейся нефти и была затянута дымом. Выловила крест из воды и сняла с него лейтенанта девушка по имени Катя Чернышева из Курска. Как рассказал автору этих строк сын «лейтенанта Огонь» Андрей Очкин, с которым мы дружим, Катя потом бывала у них дома. По её словам, она везла раненого командира на телеге до медсанбата, временами оказываясь среди немецких позиций. В госпитале произошло ещё одно чудо: Алексей Очкин не только выжил, но уже к февралю 1943 года к нему вернулось зрение, что является редчайшим случаем в медицинской практике. Из известных случаев подобного рода можно упомянуть имя Михаила Илларионовича Кутузова, у которого в результате полученного в Крыму в ходе Русско-турецкой войны ранения была повреждена лобная доля мозга – пуля также прошла навылет. По мнению исследователей, это ранение во многом предопределило полководческую славу Кутузова и его нестандартные способы мышления.
Вернувшись в строй, Алексей Очкин снова оказался в своей 112-й дивизии, которая вошла в состав 2-й танковой армии Центрального (бывшего Донского) фронта, брошенного против немецкой группы армий «Центр». Однако сильно растянувшиеся войска Константина Константиновича Рокоссовского застряли в снегах между Сталинградом, Курском и Севском. Именно в этот драматический момент в бою за деревню Романово Хомутовского района Курской области, что примерно в 20 км южнее Севска, 26 марта 1943 года Алексей Очкин повторяет подвиг Александра Матросова. При этом уникальность подвига Очкина состоит в том, что он не просто закрыл своим телом огневую точку врага, но при этом остался жив. По рассказам самого Алексея Яковлевича, в тот день никак не могли взять высоту у деревни Романово, которую прикрывал немецкий ДЗОТ. Тогда Очкин, обвязавшись гранатами, двинулся на него, но на полпути был ранен в ногу. Каким-то способом ему удалось зафиксировать рану с помощью веток. Пройдя по льду ручья под названием Романовский и поднырнув в полынью, он выскочил на край обрыва, где стоял ДЗОТ, и бросил в него гранату. Пулемёт замолчал. Однако, когда наши пошли в атаку, он снова заработал. Очкину ничего не оставалось, как броситься на этот раскаленный ствол, загнав его в правый угол. Пулемет прострелил ему грудь, ствол обжигал руки. Один немец был убит взрывом гранаты, а второй ранен в лицо. Он смотрит на русского, а русский – на немца. И только когда Очкин увидел, что немец упал, истекая кровью – лишь тогда он отпустил ствол…
«Лейтенант Огонь» тоже был не в силах подняться и повис на брёвнах. Когда его пытались снять наши – немцы стреляют. Потом немцы пытаются забрать – наши не дают. Лишь под утро его вытащил молодой солдат по имени Пётр Ворохобин. Лейтенанта принесли в избу, стали ощупывать – живой неживой. И в этот момент он, придя в себя, решил, что кругом немцы, и выдернул чеку из остававшейся на поясе последней гранаты! По счастью, один из бойцов, Борис Филимонов, вырвал гранату вместе с ремнём и выбросил в окно.
Пока Очкин был в госпитале и получал орден из рук самого командующего 60-й армией Ивана Даниловича Черняховского, 112-я дивизия освободила Рыльск, за что 31 августа 1943 года получила почётное наименование «Рыльской», и во второй половине сентября вышла к Днепру севернее Киева. Назначенный начальником артиллерийской разведки дивизии Алексей Очкин 23 сентября со своими разведчиками с ходу форсирует Днепр и одним из первых захватывает плацдарм на его правом берегу в районе села Ясногородка восточнее поселка Дымер, но попадает в окружение и получает тяжёлое ранение в ногу и контузию, да такую, что приходит в себя... в полевом морге, заваленный окоченевшими трупами. Он выбирается на свет и пугает до обморока одну из санитарок. К счастью, у второй нервы оказались покрепче, и она бежит за врачами. В Дарницком полевом пересыльном госпитале врачи решают ампутировать Очкину ногу. Но он отказывается от операции, угрожая оружием. После этого он прошёл 17 госпиталей и выздоровел лишь на серных источниках в Джалал-Абаде в Киргизии.
С лета 1944 года уже гвардии капитан Алексей Очкин воюет в элитной части — гвардейской истребительно-противотанковой бригаде Резерва Главного Командования. Он участвует в Висло-Одерской операции и штурме Берлина. После взятия Берлина за драку с сотрудником УКР «Смерш» Очкину грозили серьезные неприятности. Спасли его сослуживцы-разведчики, прикатившие к гауптвахте мотоцикл вместе с военной формой. На этом мотоцикле сбежавший Очкин смог догнать свою часть, шедшую на Прагу. 9 мая находившегося в передовом отряде Очкина снова контузило в бою за Манесов мост в центре Праги. Так он попал в госпиталь 1-го Украинского фронта, располагавшийся в отеле «Ричмонд» в Карлсбаде – Карловых Варах. Здесь, в медицинских цехах доктора Цангера, капитану разрабатывали руки и ноги после его многочисленных ранений. А в Вене советских офицеров-победителей, и в их числе бравого Алексея Очкина, обучала танцам сама Марика Рёкк – кинозвезда бывшего Третьего рейха. Видимо, тогда «капитан Огонь» и влюбился – в кинематограф…
Вернувшись после демобилизации, Алексей Яковлевич окончил Всесоюзный Государственный институт кинематографии и стал кинорежиссером. Вместе с Григорием Чухраем он снял легендарный фильм «Сорок первый». Проявил себя Очкин и как писатель. Его перу принадлежат книги «Непобеждённые» (1968), «Иван – я, Фёдоровы – мы» (1973), которая в первой редакции называлась «Вошедшие в бессмертие», пьеса «Старая яблоня», повесть «Суровые люди» и другие.
Алексей Яковлевич, как и многие фронтовики, тяжело переживал развал Советского Союза: «Но самое страшное — это даже не материальное разорение, а когда убивают душу человека. В дни войны люди были гораздо сильнее. Было единство фронта и тыла. Выступал я с писателями-ветеранами в госпитале перед ребятами, воевавшими в Чечне. Говорю, что нам морально было легче... Мы знали, что война священная. Что Сталинград — последний рубеж. Что может объединить сейчас нас, русских? Наверно, к великому сожалению, еще большее горе... Мы, сталинградцы, не можем быть равнодушными, мы всегда на изломе...»
Уже после смерти Алексея Яковлевича пришло известие от сына того самого Петра Ворохобина, который в 1943 году снял «лейтенанта Огонь» с немецкого ДЗОТ’а и вынес его на плащ-палатке: «В 60-х годах Алексей Яковлевич Очкин приезжал в пос. Хомутовка Курской области к моему отцу Ворохобину Петру Ивановичу, с которым он встречался во время войны... Я до сих пор помню шрамы от ран, которые увидел, когда Алексей Яковлевич умывался у колодца. Казалось, что этот человек прошел через камнепад… Я очень рад, что я нашел информацию об этом замечательном человеке. С уважением, В.П. Кривопуцких (Калининград)».
Алексей Яковлевич Очкин умер 16 февраля 2003 года и похоронен в Москве на Миусском кладбище. На скромной могиле надпись: «Очкин Алексей Яковлевич. 01.07.1922 – 2003.16.02 Писатель кинорежиссёр Герой Сталинградской битвы, повторивший подвиг А. Матросова».