В феврале народному артисту СССР и Беларуси, одному из символов белорусского театра Геннадию Овсянникову исполнилось 88 лет. Перевернутая восьмерка — символ бесконечности. А тут, получается, и вовсе особый случай. Жизненный путь артиста исследовал корреспондент агентства «Минск-Новости».
Про Овсянникова говорят, что он воплощение народности, белорусского тепла и юмора. О том, что стоит за этими словами, я спросил у тех, кто близко знает Геннадия Степановича долгие годы.
Мария Захаревич: «Его любят искренне»
— Мы с Геннадием вместе поступали и вместе учились в театрально-художественном институте. Одновременно пришли в Купаловский театр и здесь работаем до сих пор, — рассказывает народная артистка Беларуси.
До Минска он уже успел многое повидать и попробовать. После Белыничской семилетки учился в Могилевском машиностроительном техникуме, затем в Рижской мореходке. Впрочем, ни там ни там надолго не задержался. Вернулся в Белыничи, где решил для начала доучиться в десятилетке. А школа в этом райцентре славилась художественной самодеятельностью и драмкружком. Так Гена быстро стал местной знаменитостью. Потом решил двигать в Минск учиться на артиста. Поскольку он был уже достаточно взрослым и весьма самобытным юношей, поступил легко.
Пророчество Санникова
Первый педагог Геннадия Степановича знаменитый Константин Санников, глядя на показы своего студента, на полном серьезе говорил, что растет смена Глебу Глебову — мастеру комедии, народному артисту СССР, одной из легенд Купаловского. Визитными карточками Глебова стали роли Туляги в спектакле по знаменитой пьесе Кондрата Крапивы «Хто смяецца апошнiм» и Пустаревича в комедии Янки Купалы «Паўлiнка». Так что судьбу Овсянникову достаточно точно предрекли еще в институте.
Найти своего человека
Впрочем, в его карьере было всякое, в том числе более 10 лет своеобразного простоя. Роли были, не было… прорыва. Многие артисты в подобных ситуациях попросту ломаются. А Гена даже не жаловался, просто делал то, что должно. В итоге нашел своего драматурга, или, если угодно, драматург обрел своего актера.
Известно, что свои самые знаменитые пьесы легендарный Андрей Макаенок писал персонально под Овсянникова. Актер играл блестяще, на невероятных эмоциях и заслуженную народность заработал естественным образом. Одна пьеса «Трибунал» чего стоит.
— Уходит время, и ты забываешь главных действующих лиц даже самых знаменитых спектаклей, — качает головой Мария Захаревич. — Но когда говорят про «Трибунал», тут же всплывает в памяти монолог Овсянникова. В «Трибунале» ситуация ведь своего рода «капустническая». Связали человека, посадили в мешок, одна голова торчит, мужичок трепыхается… А зал заходится от смеха. И вдруг серьезный монолог о власти. Зритель моментально затихает, слушает, затаив дыхание… Геннадий всегда умел и умеет эмоционально тратиться, отдавать в каждом спектакле всего себя по полной, простите уж за излишний пафос.
«Наше солнышко»
Мария Георгиевна утверждает, что любая встреча с Овсянниковым — это непременно какая-то шутка, история, байка.
— Рядом с ним светлее и легче на душе становится, — говорит народная артистка Беларуси. — В массе своей люди сегодня мрачноватые, загруженные. А он всегда с юморком. Это безумно дорогое качество. Помню, у нас в свое время часто проходили театральные капустники, юбилейные вечера. Было зрелищно, остроумно, смешно, потому что их неизменными организаторами были Виктор Чернобаев и Геннадий Овсянников. Они умели острить и вызывать смех. Каждый такой вечер становился событием для всего Минска, и не только театрального.
Как ни странно, мы с ним были всегда рядом, но не так много пересекались на сцене и в жизни. Хотя у нас немало общего. Оба — дети войны, что чувствовалось без лишних слов; приехали покорять Минск из провинции и всего добились своим потом. Вот Геннадий шутит, что у него чеховская «лошадиная фамилия». А ведь на самом деле он пахал всю жизнь и продолжает пахать, но делает это внешне легко, по-овсянниковски, с юмором.
Его любят абсолютно искренне. Не вспомню даже, чтобы к кому-то еще в театре относились с таким же вниманием и теплом. У него изумительные отношения с молодежью. Он всех знает по именам, на равных с ними. В общем, он — наше солнышко.
Иван Павлов: «Он фактически спас мой кинодебют»
— Мой дебютный художественный фильм на «Беларусьфильме» назывался во всех смыслах незатейливо — «Свежина с салютом», — вспоминает кинорежиссер Иван Павлов. — Это, если кто не помнит, деревенская комедийная история на белорусском языке о том, как два недотепистых сельских мужика попытались забить свинью, а та в лес убежала. К слову, от воплощения этого «великого комедийного сценария» в жизнь на «Беларусьфильме» к 2001 году отказались уже 12 режиссеров. Я был 13-м… Между нами говоря, провал был практически неизбежен, как дембель для солдата-срочника. И хотя в «Свежине…» согласились сняться замечательные актеры, без Геннадия Степановича это непременно случилось бы. Он показал себя безусловным номером один, истинно народным артистом.
Пусть это прозвучит трижды банально, но работалось с ним удивительно легко. Он сразу стал каким-то очень родным человеком и таким остается по сей день. На память об этом времени у меня дома висит плакат с его фотографией в образе Степана из «Свежины…».
«Вот всегда так в этом вашем кино»
— Ходят легенды про его розыгрыши, подначки партнеров, острый язык, — рассказывает кинорежиссер. — Но мне вспоминается только ощущение счастья и тепла от общения.
Пожалуй, самый неприятный и одновременно запоминающийся эпизод случился в сцене «салюта», обязательного уже из-за названия. Сюжет такой. На праздничном торте, согласно замыслу сценариста, свеча случайно оказалась… новогодней ракетой. В итоге герои сидят обляпанные с головы до ног, потешая своим видом зрителей. Юмор не самой высшей пробы, но… как есть.
И вот снимаем сцену в павильоне. Я чрезвычайно волновался, ведь в кадре народный артист СССР Овсянников и исполнявшая роль жены его героя народная артистка Беларуси Ольга Клебанович. Были предприняты все возможные меры безопасности. Однако случившееся превзошло все мои самые поганые предчувствия. В момент Х случился чудовищный взрыв, полетели какие-то осколки, торт взмыл куда-то в стратосферу, изрядно испачкав стены, но совершенно не задев лиц героев.
Съемка прекратилась. Я ждал скандала, бури, смерча со стороны мэтра и своей немедленной казни. А тот только хохотнул и сказал: «Вот всегда так в этом вашем кино». Для воплощения в жизнь следующего кадра мы долго соскребали со стен остатки этого проклятого торта, чтобы вымазать им лица Овсянникова и Клебанович. Получилось очень куце, но хоть как-то. Будучи в шоковом состоянии, я не догадался отправить кого-нибудь в магазин… За похожим тортом, а не за тем, что вы подумали.
Измерение народности
— Геннадий Степанович постоянно сыпал всякими прибаутками, пословицами и поговорками. При этом не напрягался, выдавливая их из себя. Вставлял их в свой текст, предлагал другим, придумывал многое прямо во время съемок, — улыбается Иван Павлов. — Я, например, запомнил такую: «Ой, нешта мяне турбуе».
Так 22 года назад мне повезло понять, какой артист может являться истинно народным: будь моя воля и возможность, я бы предложил в Беларуси измерять эту величину в Овсянниковых.
Очень хотелось с ним поработать снова, но как-то не сложилось. То он был тотально занят в театре, то у меня не было подходящей для него роли. Сейчас на кино он старается не размениваться, все силы тратит на любимый театр.
А «Свежина с салютом» живет. Периодически фильм показывают по телевизору, особенно под Новый год. И мне совершенно очевидно, кому я обязан успехом и любовью у зрителей этой народной новогодней сказки, весьма далекой от совершенства.
Геннадий Давыдько: «Артисты — большие дети»
Геннадию Давыдько, ныне депутату Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь, а в свое время служившему в Купаловском и артистом, и директором, очень даже есть что вспомнить про мэтра:
— Я пришел в Купаловский в 1982 году. Но уже тогда про Овсянникова в театре ходили легенды. Говорили, что на спектакль по пьесе Макаенка «Трибунал» в 1974-м пришел Петр Машеров. После завершения действа, когда актеры вышли на поклон, Петр Миронович тихонько спросил у одного из своих помощников: «А как фамилия того народного артиста, который главную роль, Терешки Колобка, сыграл?».
Так Овсянников в 1974 году стал народным артистом БССР. Факт «счастливого случая» он не подтверждает, хотя и не опровергает. Но зато общеизвестно, что в декабре 1991-го Горбачев одним из последних своих указов в качестве президента великой страны присвоил ему звание народного артиста СССР.
«Пить нельзя вместо работы»
Кажется, на календаре значился 1987 год, в разгаре была антиалкогольная кампания. Один артист был уличен в том, что вышел на сцену, выражаясь протокольным языком, «в виде, порочащем облик советского актера и гражданина». По горячим следам организовали заседание парткома театра № 1. Виновнику «торжества» светило для начала исключение из партии, а дальше могли возникнуть проблемы и с пребыванием в Купаловском. И вот Геннадий Степанович, не будучи членом партии, выступил там от имени театральной общественности. Речь была лаконичная, но предельно запоминающаяся: «Сашка, запомни. Пить можно до работы, после работы… Пить нельзя вместо работы». И улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
Несмотря на то, что пьянство в театре тогда действительно выжигали каленым железом, после такого спича очень сложно было взять да и сломать проштрафившемуся человеку жизнь. Все засмеялись. И актер этот отделался то ли обычным, то ли строгим выговором.
«Быццам анёл па душы…»
Геннадий Степанович чрезвычайно колоритно играл на малой сцене в одной из пьес… выпивающего человека из народа. По роли ему требовалось пить самогонку. И вот он там придумал свою реплику: «Ай, быццам анел па душы босымi пяткамi прабег. Не магазiннае дз…о, эхх». Зрители натурально обмирали. Можно сказать, что фраза прямо из театрального зала пошла в народ.
Его величество розыгрыш
В памяти всплывают истории о том, как Геннадий Степанович подначивал своего лучшего друга народного артиста Беларуси Геннадия Гарбука.
Спектакль, в котором они оба участвовали, но на сцене не пересекались, шел зимой. Гарбук, собираясь в театр, поддел под брюки кальсоны какого-то ультрамаринового цвета. В гримерке переоделся и, всецело погруженный в роль, направился на сцену, где его жена по сюжету, которую играла народная артистка СССР Галина Макарова, в это время стирала мужнино белье. Она по-настоящему намыливала его хозяйственным мылом, терла о доску, била вальком… Овсянников каким-то невероятным образом успел подбросить в корзину с реквизитом и модные гарбуковские кальсоны… Когда тот вышел на сцену, то натурально обомлел, увидев, как Галина Климентьевна драит его подштанники. А обернувшись, заметил за кулисами умирающего от смеха друга. Как Гарбук смог доиграть эту серьезную мизансцену, остается только догадываться.
— Артисты — они как дети, — говорит Геннадий Давыдько. — Могут быть злыми и беспардонными. Разыгрывали и Овсянникова, да еще как — на грани хамства. Вместо таблеток от головной боли перед репетицией могли подсунуть черт знает что. И от души над ним смеялись. Но Геннадий Степанович на подначки реагировал стоически.
Обманчивая простота
При всей своей внешней простоте Овсянников человек очень сложный. Прекрасно разбирается в музыке, классической в первую очередь. Мало кто знает, что этот человек с простецкой наружностью любит слушать записи хоров со всего мира. У него блестящая память, на хорошие стихи особенно. Поэму «Василий Теркин» знает наизусть, часами может декламировать Пушкина.
Вот какую историю в связи с этим вспоминает Геннадий Давыдько:
— Лет 20 назад мы ехали в Ялту на съемки фильма «Дунечка» в одном купе. Мы — это Овсянников, Давыдько и подающий тогда надежды как драматург и человек Курейчик. Он в этом фильме, по задумке режиссера Саши Ефремова, как раз и воплощал образ драматурга. Едем, общаемся. И Овсянников спрашивает у Курейчика: «А что тебе из поэзии нравится? Почитай что-нибудь». Оказалось, что тот наизусть нормально ничего и не знает. В итоге Геннадий Степанович долго смотрел на него, прищурившись своим голубым глазом, и выдал вердикт: «Не, братка, ты не писатель. Писатель обязан знать много классики». И как начал читать сам…
В общем, на всех последующих станциях Курейчик, проникшийся искренним уважением к дяде Гене, бегал для него в буфет и к бабкам на перроне за пивом и едой.
Несколько слов от автора
Геннадий Овсянников — редкой душевности и доброты человек. Лидером особым он не был, никуда не лез, не вступал в партию ради выгоды. При этом не отказывался от любой работы. Его голос знали все белорусы: и взрослые, и дети. В детских радиопередачах исполнял роль… горохового супа. Также он озвучивал мультфильмы. Его голосом разговаривает наш любимый Нестерка. Пожалуй, особняком стоит радиоспектакль, где он играл каменный уголь, а великая Станюта — лопату. Как это делалось — особый разговор.
Напоследок можно вспомнить, как многолетний худрук Купаловского, грандиозный режиссер Валерий Раевский называл Геннадия Овсянникова трагикомиком и утверждал, что тот всегда выступает соавтором всех больших спектаклей.
Нечто подобное — совмещать столь органично смех и слезы, комедию и трагедию — удавалось, пожалуй, Чарли Чаплину и еще максимум десятку артистов в мире. И то, что вы остаетесь купаловцем, Геннадий Степанович, большая удача и счастье для нас всех.
Думаю, именно так выглядит настоящий белорус. Он может быть скромным, незаметным, тихим… А потом взять да и совершить подвиг, причем безо всякого пафоса. А дальше продолжать жить, как жил.
Недаром великий театральный режиссер Валерий Раевский называл Геннадия Овсянникова трагикомиком и утверждал, что тот всегда выступает соавтором всех больших спектаклей.