Бригаду Степана Ефимовича я покинул на следующее утро, рассчитывая добраться до Зимы за два дня. Свой маршрут я проложил не вдоль берега Оки, а решил следовать тайгой напрямик, чтобы максимально сократить путь. Я успешно преодолел половину пути к вечеру. Днём благодаря везению мне удалось подстрелить молодую тетёрку: она неожиданно вылетела из зарослей кустарника и уселась на ветку дерева метрах в сорока от меня. Выстрел – и я обеспечил себе добрый ужин.
Уже соображая о том, что пора бы подыскать место для ночлега, я вдруг увидел небольшое зимовье. Всё складывалось как нельзя лучше: тёплая, сухая погода, удачная охота, избушка, как в сказке, своевременно попавшаяся мне на пути, обеспечили мне приподнятое настроение.
Сварив похлёбку, я с аппетитом поел, растопил печь и приготовился ко сну. Спальника с собой у меня не было, поэтому укрываться пришлось тёплой походной курткой. Чтобы не мёрзли ноги, я обмотал их козьей дошкой, которая лежала здесь же, на нарах.
В детстве мы любили наблюдать за небольшими голубыми мотыльками, которые собирались в большом количестве в солнечные дни, как правило, возле колодца. Они очень плотно усаживались друг к другу, образуя своеобразные букеты. Одни мотыльки сводят и разводят свои крылышки, другие взлетают и снова садятся. Если снять рубашку и присесть рядом, то мотыльки устраиваются на голом теле и, перебирая цепкими лапками, щекочут кожу. Выдержать это ощущение было нелегко, и ребятня нередко устраивала между собой соревнования, кто дольше просидит под мотыльками.
Спустя двадцать пять лет мне во сне казалось, что те же голубые мотыльки садятся на меня. Их становится всё больше, они покрыли всё моё тело, лёгкая щекотка перешла в нестерпимый зуд, который стало невозможно терпеть. Я проснулся. Но ощущение, что кто-то двигается по моему телу, не прошло. Выйдя из зимовья к тлеющему костру, я кинул в него дров и при свете пламени увидел на своих ногах и руках не голубых мотыльков, а длиннохвостых вшей. Толком не соображая и до конца не проснувшись, я пришёл в ужас. До этого случая я, конечно, видел вшей, и всегда на других людях. Но целая армия этих мерзких насекомых, истязающая моё тело, вызвала у меня панику. Полностью раздевшись, я с остервенением принялся трясти одежду над костром, одновременно пытаясь сбросить насекомых со своего тела. Наконец, взяв себя в руки, я решил найти источник их массового нашествия. Конечно, это оказалась дошка, оставленная кем-то в избушке. Я подцепил её палкой и бросил в огонь. Затем разыскал на крыше зимовья довольно вместительный котёл и последовательно принялся кипятить в нём всю свою одежду. К счастью, рядом был родник и сухого валежника вблизи было достаточно.
Работа кипела до самого утра. Одежду я кипятил на костре, а сушил её над печкой в зимовье. Показавшееся сначала приветливым место, к утру стало для меня отвратительным, и я поспешил его покинуть. Меня беспокоила мысль о том, что вши являются переносчиком сыпного тифа. Мой дядя, воевавший в Первую мировую, часто рассказывал, что эта болезнь выкашивала целые полки в условиях позиционной войны, когда солдатам приходилось месяцами находиться в окопах в антисанитарных условиях.
Досадно было мне и оттого, что я поймал вшей в сибирской тайге, вдали от всех катаклизмов Великой Отечественной войны. К слову сказать, в дальнейшем я неоднократно спрашивал у фронтовиков о санитарных условиях на полях сражений и в прифронтовой зоне. Выслушав много мнений и приведённых примеров, для себя я сделал вывод о том, что педикулёз свирепствовал в РККА в период 1941-1942 годов, когда положение на фронте было очень тяжёлым. Впоследствии благодаря принятым мерам и организации специальных служб, таких как банно-прачечные поезда, обмыво-дезинфекционные роты, ситуация в корне изменилась. В конце войны появление платяных вшей у солдат и офицеров уже не носило массовый характер, так как следили за этим вопросом очень строго и тщательно.
В настоящее время для новых поколений советских людей, родившихся после войны 1941-1945 годов, платяная вша является неведомым зверем, как вымершие когда-то мамонты. Рост культуры и благосостояния народа, а также повсеместное развитие медицины создали предпосылки для полного уничтожения сыпного тифа среди населения всего земного шара.
Прибыв вечером в Ухтуй, не заезжая в правление партии, я сразу отправился домой, где повторно стирал все вещи, сам тщательно мылся и стригся. Досталось и моей лошади, которую также мыли, чесали в течение всего следующего дня.
С полным текстом можно ознакомиться, пройдя по ссылке:
https://www.chitalnya.ru/work/2635939/