Этюд № 26 (из 89)
Шестов встал со своего места, поправил под ремнём камуфлированную куртку, взял со стола блокнот, нашёл нужную запись и доложил:
– Двигатель на ней уже собран и установлен, завтра заканчивают сборку ковша и начнут его монтаж. Думаю в четверг провести испытания.
ПЗМ – полковая землеройная машина – стояла на одной из платформ с битой техникой и находилась в самом плачевном состоянии: с разобранным двигателем без навесного оборудования, со снятым и разукомплектованным огромным роторным ковшом без рабочего вала, без электрооборудования и даже без топливных баков. Но, зная о её необычайных возможностях, Маковей ещё полтора месяца назад приказал восстановить машину любыми способами и средствами – вплоть до разукомплектования исправных танков. Этого, однако, не понадобилось. Умельцы во главе с бывшим механиком-танкистом Кривошеевым смогли почти вручную выточить и изготовить недостающие детали, а нужные агрегаты сняли и приспособили с других неисправных машин.
– Долго они там возятся, Олег Михайлович! – Маковей нахмурился и покачал головой. – Скоро аборигены нас среди бела дня красть начнут, а мы уже третий месяц рвом огородиться не можем! Ну, хорошо, доделывайте, испытывайте – со следующего понедельника чтобы приступили к отрывке траншей по утверждённой схеме!
– Есть, понял! – Шестов сел на место и стал делать пометки у себя в блокноте. По старой армейской привычке он не стал больше надоедать недовольному начальнику своими проблемами.
– Товарищи, помните сами и напоминайте своим подчинённым: чтобы мы могли себя комфортно чувствовать и спокойно заниматься своими делами, нам нужно как можно скорее убраться отсюда на новое место! Максимум – к концу июля на месте разъезда должно остаться только вспаханное поле! Чем его засеять – это уж Иосиф Борисович со своей командой пусть думают, но нас здесь быть не должно!
Маковей посмотрел в окно, покусал нижнюю губу и уже спокойнее продолжал:
– И, наконец – о соли и женщинах. Да-да, Виктор Семёнович, о женщинах – это серьёзно! – губернатор укоризненно посмотрел на хихикнувшего начальника поезда. – Вот посмотрите, какую демографическую ситуацию мы имеем на сегодняшний день.
Владимир Михайлович подошёл к полке и взял с неё большую синюю тетрадь. Немного полистав её, он остановился на нужной странице и прочитал вслух:
– Всего среди нас 279 особей мужского и 181 женского пола. Из них мужчин старше шестнадцати – 228, женщин – 114. Разница – минус 114! А это значит, что 114 мужиков уже сейчас потихоньку начинают сходить с ума!.. Лейтенант, сколько драк зафиксировал на этой неделе?
Из дальнего угла поднялся и сделал шаг к столу прикорнувший, было, милиционер.
– Четыре, товарищ полковник! Причину не говорят, но два носа и ребро сломаны.
Лейтенант потоптался на месте, пожал плечами и добавил:
– Ну, да – точно, из-за девчонок: парни молодые, горячие, опять же – не называют причины… Сделал внушение и отправил всех на вырубку, к Олегу Михалычу, но вчера вечером двоих здесь видел – наверняка к своим девчонкам прибегали!
– Во! Видели? – Маковей откинулся к стене и показал пальцем на лейтенанта. – Дело не шуточное, надо искать выход из ситуации!
– И что же вы предлагаете, Владимир Михайлович? – из-за стола встал и вышел на свободное место поразмяться Маслов.
Профессор медленно оглядел собрание и с саркастической улыбкой ехидно произнёс:
– Мы что, должны теперь выкрадывать туземок из окружающих деревень? Кем же мы предстанем в этом случае в глазах местного населения? Тогда уж точно они за нами настоящую охоту устроят!
– Да я-то, как раз, уважаемый Александр Андреевич, ничего и не предлагаю! Наоборот – хочу вас послушать, может, у кого дельные предложения возникнут? Ну-ну, друзья мои, давайте – думайте, предлагайте!
На несколько десятков секунд в зале зависла тишина.
Первым её нарушил самый молодой из присутствующих – заместитель по внешней безопасности холостяк Сергей Горбатов:
– Ну, а что, если и так! Ведь действительно, скоро все, кому женщин не хватит, передерутся или побегут отсюда – ещё неизвестно, что хуже! Ну, выкрадем из одной деревни парочку красавиц, из другой – им же плохо от этого не будет! Ну, поплачут недельку, а потом привыкнут, куда денутся!
– Умегьте свой максимализм, молодой человек! – раздражённо подал голос с места Кидман. – Больно ли вы сами пгивыкли к нынешней ситуации, спустя два с половиной месяца после случившегося? А ведь вы – гйамотный человек, понимаете, как в ней оказались, и то – волком, небось, воете, когда вспоминаете о доме, о цивилизации! А пгедставьте на своём месте девицу с семнадцатилетним жизненным опытом и уговнем газвития пятилетнего гебёнка нашего вгемени! Пгедставили? То-то! Нет-нет, господа, если уж и пгиводить сюда женщин, то только тех, кто будет нам искгенне благодаген за это, таких, котогые уже заганее вегили бы нам!
– Где ж мы таких наберём? – ошалело уставился на профессора капитан. – Самим, что ли, по селам идти, в работники наниматься да у хозяев дочек соблазнять, как Потап?
– А по мне – так лучше и не рыпаться, а то действительно, мало ли что… – как бы про себя сказал Дубов.
По залу пробежал сдержанный смешок: все хорошо знали, что довольно щуплый начальник поезда чувствует себя, как у Христа за пазухой в своём сдвоенном служебном купе, порядок в котором наводит и поддерживает его бывшая проводница семипудовая Валентина Кузьминична.
Все разом заговорили друг с другом, горячо отстаивая тот или иной вариант добычи подруг. Чувствовалось, что и для начальствующего состава эта тема – актуальна.
– Владимир Михайлович, а скажите-ка мне вот что!.. – стараясь преодолеть общий гам, вдруг повысил голос начальник поезда. – А чей сейчас Крым?
Собрание затихло, удивлённое неожиданным вопросом не по теме.
Маковей вскинул брови и тоже удивлённо посмотрел на Дубова.
– Как это – чей? Татарский, естественно! До Потёмкина-то ещё далеко!
– Правильно! – Виктор Семёнович вскочил обрадовано. – А чем татары занимаются?
– Ну, чем, чем… Живут, хлеб жуют, работают…
– Ага, щас! Не знаю, как они работают, а вот за счёт чего живут – про это ж в любом учебнике написано!
– Не понял, ты к чему клонишь, при чём здесь татары вообще? – Маковей хотел, было, уже отмахнуться от Виктора Семёновича, но вдруг ему показалось, что он понял, о чём пытается сказать Дубов. – Ну-ну, продолжай, Семёныч!
– А чего продолжать – они же живут так же, как и наши чечены! Набегами на соседей, людей воруют, к себе уводят, а те на них и работают. Мужики-то – которые бегут, которых они убивают или продают дальше, а женщины там остаются!
– Ну, молодец, Семёныч! – Шестов восторженно хлопнул по плечу своего бывшего начальника. – Это ж надо догадаться! Владимир Михайлович, это же как раз то, что нам нужно!
– В этом что-то есть, Владимир Михайлович! – профессор Маслов придвинулся вплотную к Маковею. – Ведь нам же и соль нужна, не так ли?
– Так то оно так, а где связь?
– А ведь соль-то в Крыму добывают! Это основная отрасль торговли Крымского ханства с соседями.
– То есть, вы хотите сказать, Александр Андреевич, что нужно соединить две экспедиции, вернее – снарядить одну, но с двумя задачами: соль и женщины! Это вы имеете в виду? – ехидно уточнил Маковей.
– Ну, в общем и целом концепция такова…
– А может, нам сразу на Америку замахнуться, чего нам с этим Крымом мелочиться? – Маковей прищурился и исподлобья посмотрел на профессора.
– В смысле?.. – опешил Маслов. – На какую Америку?
– На Северную. А что, – продолжал издеваться Маковей, – она ещё толком не поделена, Декларация о независимости ещё не написана, Клондайк ещё не разрыт. Думаю, соль и там найдётся!
– Владимир Михайлович, я ценю ваш… э-э… юмор, но напрасно вы иронизируете и отмахиваетесь от предложения Виктора Семёновича. Мне думается, до Америки у нас руки ещё дойдут, а пока бы о насущном поговорить. Я не призываю идти войной на Крым всем боеспособным населением нашего городка… Пока… Но иного решения озвученных вами проблем, кроме как использование ресурсов Крыма, я не вижу. А, учитывая, что Русское государство в данный период времени находится в состоянии перманентной войны с ханством, считаю, что мы имеем моральное право, если того потребует ситуация, действовать с применением силы.
– Да-а, Александр Андреевич, в излишнем пацифизме вас не обвинишь! Вы у нас прямо ястреб пентагоновский!.. – Маковей устало потянулся за очередной сигаретой. – У кого ещё будут какие-нибудь предложения?
Мужчины, ободрённые почти научным обоснованием предстоящего предприятия, наперебой кинулись выдвигать свои идеи в развитие опасного проекта.
Маковей отодвинулся к окну и стал наблюдать за происходящим. К нему уже никто не обращался – спорили между собой.
Горбатов предложил создать мобильный отряд из 30-40 человек, посадить его на танки и БМП и в таком виде, распугав татар, взять всё, что нужно, без единого выстрела. Шестов крутил пальцем у виска и напоминал разбушевавшемуся капитану, что такой отряд остановится у первой же захудалой речушки, поскольку большегрузные мосты ещё никто не строит за ненадобностью, да и топлива с собой пару цистерн за каждой машиной тащить придётся.
– Господа! – Голос Иосифа Борисовича прозвучал тихо и вкрадчиво, но его почему-то услышали все.
Выждав, пока все посмотрят на него, Кидман также негромко продолжил:
– Господа, а почему, собственно, мы не гассматгиваем самый пгостой выход из этой ситуации?
– Какой? Какой? – нетерпеливо посыпалось со всех сторон.
– Я считаю, что нам пгосто нужно натугализоваться! Ведь не можем же мы вечно скгываться от властей и местного населения, какие бы забогы не постгоили! Когда-то наступит момент истины, и мы пгосто обязаны будем сделать выбог для себя: кто мы и с кем мы? Да, действительно, любой из нас, имея минимальные школьные знания, полученные на губеже тысячелетий, в состоянии пгоизвести техническую геволюцию в этом миге! И это очень опасно – наши нынешние совгеменники к этому ещё не готовы. Но и жить в полной изоляции, никак не влияя на технический пгогйесс, на общество и его эволюцию, обладая таким багажом – это полнейший абсугд! Я хочу сказать, что наша ассимиляция в обществе – очевидная неизбежность!
Кидман замолчал, оглядывая всех собравшихся, и в комнате снова повисла тягостная тишина.
– А профессор прав! – не обращаясь ни к кому, промолвил Шестов. – Так долго продолжаться не может.
По тому, как все согласно закивали головами, Маковей сделал вывод, что идея уже давно владела умами. Естественно, он и сам задумывался об этом неоднократно, да только всё откладывал подобное обсуждение, не имея собственной чёткой программы её реализации. Теперь выходило, что дальше тянуть нельзя, иначе процесс выйдет из-под контроля.
– А ведь никто и не спорит с тем, что это когда-то должно произойти! – Маковей встал, обошёл вокруг стула и снова подошёл к окну. – Другой вопрос – как? Профессор Кидман, безусловно, прав, когда говорит, что втуне наши знания держать глупо, неразумно. Но он же прав и в том, что эти знания таят в себе колоссальную опасность, как для современного общества, так и для нас! С чем мы придём к людям, которые живут сейчас своей, почти средневековой жизнью? Возьмём, скажем, тот же пулемёт Калашникова… Вроде бы, что в нём хитрого? А ведь на сегодняшнем поле боя он станет оружием массового уничтожения! А что произойдёт, если он попадёт в руки и будет освоен каким-нибудь Ахмат-Гиреем или тем же Карлом Двенадцатым? Да ладно – пулемёт! А вспомните, как три дня валялся при смерти наш Потап, когда зелёного горошка консервированного объелся! И так – за что ни возьмись, окажется, что все блага нашей с вами цивилизации для современного общества – зло. Их, эти блага, в мир надо выпускать маленькими порциями, дозировано, под строгим контролем. Хорошо бы начать с семян пшеницы элитных сортов, или с породистых домашних животных, над которыми вы, профессор, сейчас работаете, а уж потом показывать, как, какими технологиями это было достигнуто, а никак не наоборот.
Нет уж, друзья мои уважаемые, не имеем мы права переворачивать весь мир вверх дном только потому, что умнее и грамотнее, больше знаем об этом мире. Да и что мы о нём знаем, сами подумайте? Две главы в учебнике истории и «Пётр Первый» Толстого – вот и все наши знания!
Так вот, я считаю, чтобы не допустить апокалипсиса – мы не должны ассимилироваться в общество; наоборот, члены этого общества, не побоюсь сказать – избранные нами члены – должны будут ассимилироваться, прижиться в нашем коллективе. И только после этого им – и только им! – можно открывать дорогу в мир для прямого воздействия, как говорит Иосиф Борисович, на технический и социальный прогресс!
А вот для того, чтобы иметь такую возможность, нам как воздух нужна легитимность нашего существования. Любой наш неосторожный выход в свет может нанести непоправимый вред современному миру. Но раз этот выход неизбежен и обязательно состоится, он должен быть нами обдуман, он должен быть приемлем современниками.
Как это лучше сделать? Думайте, составляйте планы, программы, предлагайте! Но до того времени, пока у нас не будет выработана чёткая концепция установления взаимодействия с внешним миром, я, данной мне вами же властью, запрещаю любые несанкционированные контакты с местным населением и властями. Ставлю задачу на безусловное продолжение политики вынужденной изоляции от внешнего мира! Какие будут вопросы?
------------------------------------------