"Имя Луи де Фюнеса кажется синонимом французской кинокомедии. Уже трудно припомнить комедию. снятую за последние годы, без стремительной, суетливом фигуры, без этой фонтанирующей энергии, без гротесковой мимики, когда особой выразительностью обладают не только лицо или глаза, но, кажется, и его лысина.
Луи де Фюнес прочно оккупировал кинокомедию Франции, сделав ее более смешной и... более однообразной.
Критики и коллеги ноют хвалу удачливому завоевателю. Вспоминают, как долгие годы он отшлифовывал и доводил до полного блеска свой комический образ, как по крупинкам накапливал мастерство, пишут о его трудолюбии, тщательности, беспредельном уважении и к большим и малым ролям.
Луи де Фюнес и в самом деле, как говорят англичане, человек, сам себя сделавший Он работяга, каких мало. Еще лет пятнадцать назад сверхаккуратные и корректные составители итальянской киноэнциклопедии посвятили малоизвестному актеру несколько вежливых строк. Зато список фильмов, в которых он успел сняться, занял два столбца убористой печати.
Луи де Фюнес был в те годы по преимуществу артистом эстрады, а это, быть может, самый тяжкий вид актерского труда: каждый вечер — изо дня в день — он появлялся перед зрителем в одном в том же обозрении и так в течение целого сезона, а потом в следующем эстрадном ревю.
И одновременно десятки ролей в кино — ролей смешных, не очень смешных и совсем не смешных, из которых тем не менее надо было извлечь весь возможный комизм. Вот какую школу прошел легкомысленный талант Луи де Фюнеса!
Но, думается, это был не только путь приобретений, но и путь потерь В тех маленьких ролях в де Фюнесе-комике была какая-то мягкость, лиризм. Он мог быть задумчив, мечтателен, ироничен по отношению к самому себе. Лучшей ролью этого плана был браконьер Блеро в фильме «Не поймал — не вор».
У сегодняшнего де Фюнеса этот лирический чаплинский тембр уже не звучит.
А вот другая роль тех же 50-х годов — месье Каломель в фильме режиссера Ле Шануа «Папа, мама, служанка и я». Месье Каломель не знает минуты покоя, ему до всего дело. Соседи переезжают — месье Каломель тут как тут. Расставив руки, он показывает, как легко пройдет шкаф по коридору. Не прошел — так его и распилить недолго. Кстати, сухое дерево пригодится на растопку. Словом, в месье Каломеле есть те черты «всезнающего и всеумеющего» деятеля, которые так грандиозно развились н комическом характере нынешнего Луи де Фюнеса.
Наступившая эпоха по-своему истолковала эти обычные житейские черты, придала им новый, неизвестный дотоле смысл и новый масштаб. За маской де Фюнеса зритель 60-х годов обнаружил хорошо ему энакомую фигуру — динамичного» предпринимателя так называемой эпохи потребления, человека, не просто деловитого, но и опьяненного деловитостью. Все в этом мире для него лишь ступенька к славе, успеху, богатству.
Всевозможные планы зреют в его мозгу с необычайной и, конечно, чрезмерной быстротой. Вот он прищурился, победоносно улыбнулся, тонкие губы его растянулись до ушей, и он торжествующе глядит на противника План готов — идет ли речь о выгодном замужестве дочери, о законнейшей коммерческой операции или нелегальной перевозке драгоценностей и наркотиков. Кстати, не имеет значения, играет ли де Фюнес почтенного бизнесмена или главаря шайки гангстеров. В любом случае он ровно авантюристичен и одинаково респектабелен. Кто там будет разбирать тонкости этих профессий, главное — оба люди дела. Подойдя к сопернику н приставив к его животу пистолет, Лун де Фюнес корчит такую же любезную и умильную рожу, как если бы он предъявлял к оплате вексель.
Беда лишь и том, что излишек предприимчивости и «динамизма» делает героя де Фюнеса слепым. Он слишком уверен в себе и слишком торопится, и тут-то судьба-индейка посмеивается над ним. Его владелец судоверфи уже блаженно расплылся, ожидая аплодисментов. Сейчас на воду сойдет его последний корабль, гордо названный «Непробиваемый», еще секунда... и традиционная бутылка шампанского делает в борту отличную пробоину («Маленький купальщик»).
Конечно, ему нужен кто-то, на ком можно выместить зло, обвинять во всех бедах, ругательски изругать, а то и дать пару затрещин, что де Фюнес и выполняет с присущим ему напором.
Но пройдет совсем немного времени, и новый блистательный план займет его героя. Цель давно забыта, осталось движение, бесконечная и безрассудная погоня.
Как яркий свет делает более глубокими тени, так комедийная маска Лун де Фюнеса контрастирует с образом его партнера по многим фильмам — ныне покойного Бурвиля. Трудно вообразить себе характеры более несовместимые. Де Фюнес неукротимо энергичен, Бурвиль — медлителен и безмятежен, де Фюнес рвется к славе, Бурвиля вполне устраивает его скромное положение маляра или бухгалтера, де Фюнес ненасытно жаден. Бурвилю, кажется, достаточно ясною неба и улыбки встречной девушки. Бурвиль даже и не комик и точном смысле слова (он прекрасно играл чисто драматические роли), это просто добрый человек, патриархальность которого всем нам близка и мила.
И каждый получает свое: непритязательный Бурвиль наслаждается своим маленьким счастьем, а честолюбивый Лун де Фюнес в который раз созерцает обломки своих наполеоновских планов. В это мгновенье комизм де Фюнеса обычно и достигает высшей точки.
Во многих ролях Луи де Фюнеса есть момент, когда его действия теряют последние черты внешней осмысленности. Истинная их абсурдная и алогичная сущность обнажается, в душе неутомимого деятеля де Фюнеса происходит срыв. Наступает очередь чистой и откровенной клоунады. Актер крушит все подряд, его дергают какие-то тики. Он рубит ни в чем не повинную яхту («Маленький купальщик»), или он вдруг вытягивает на полметра свой воображаемый нос, подстригает его, вытягивает еще, придавив кончик к полу каблуком, а потом даже играет на нем, как на скрипке...
Луи де Фюнес оказался комедийным зеркалом еще одного явления, о котором так много пишут сегодня западные политики, социологи, журналисты. Культ вещей и погоня за вещами — эти главные черты «эпохи потребления» неотделимы от комического героя де Фюнеса. Он потребитель по призванию, потребитель самозабвенный. Он без стеснения требует лучший кусок, большую долю. Его «хватательный рефлекс» неистов и неутомим. Среди чинного приема, забыв приличия, он бросается на приятеля и начинает выдирать у него из лацкана алую розетку ордена Почетного легиона («Замороженный»).
А какими сверхмодными вещами де Фюнес пользуется! Вытянутые, как такса, автомобили, небесно-голу*ые водолазки. радиотелефоны Зритель прекрасно улавливает прошло над этим забавным «героем нашего времени». (Лищинский И. Путь находок, путь потерь // Советский экран. 1972. № 1. С. 18-19).
