оглавление канала
Новый жилец стал неуклюже стаскивать, висящую на нем колом от засохшей грязи, одежду, а Авдей, не дожидаясь, пока тот закончит раздеваться, сразу прошел в свою комнату, и стал рыться в деревянном, старинной работы, с окованными железом уголками, сундуке. Бережно достал аккуратно сложенное на самом дне сундука нижнее белье, рубаху, брюки, и направился со всем этим добром обратно, в большую комнату, где уже на пороге, переминаясь неловко с ноги на ногу, стоял полуголый Найден. Сложив белье на лавку, протянул тому брюки и рубаху.
- Ты белье-то сейчас не надевай. После бани наденешь. А пока садись, позавтракаем чем Бог послал. – И стал неторопливо собирать на стол нехитрую снедь.
В это время, из другой комнатки, из-за шторки, показалась вихрастая рыжая голова Алекси.
- Деда, а кто это к нам заезжал в такую рань? … - Начал он было расспрашивать старика, но увидев гостя, осекся, насторожено уставившись на нового жильца.
Дед, заметил настороженность внука, с добродушным смешком, проговорил:
- Вот, Алекся, постоялец у нас новый образовался. Поживет у нас покуда маленько в себя не придет. Мы с тобой его нашли, нам и первый почет. Давай, живо умывайся, да за стол. Каша простынет…
Настороженность на лице постреленыша быстро сменилась радостным любопытством. Он быстро умылся, и плюхнулся за стол. Ложкой махал исправно, но все больше косился на нежданного гостя, чем в свою тарелку, пока дед на него не прикрикнул:
- А ну-ка, иди на двор, баню топить будем. Человеку отмыться-отпариться надо после таких-то приключений.
Но первым на команду деда отозвался гость. Он поднялся из-за стола и тихо проговорил:
- Я помочь могу…
Авдей, будто так и надо было, кивнул головой, и деловито проговорил:
- Ну что ж… Пока силы у тебя маловато, огонь в печке распалишь, а Алекся тебе дров натаскает.
Мужчина, прозванный дедом Найденом, согласно, и как-то даже радостно кивнул, и отправился во двор. Алекся смотрел ему вслед чуть ли не с открытым ртом. Дед на него опять стал строжиться.
- Ну и чего уставился?! Человеку помочь надо… Давай во двор, дрова таскать. – И уже как будто для себя добавил. – Глядишь, так и оправится за простой работой. Но, чует мое сердце, без Верки нам с ним не справиться, на ноги не поставить. Ну ничего… Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается.
По летнему времени баня истопилась быстро. Авдей первым делом запарил веник, и принес в предбанник грязную одежду Неждана, замочил ее в большой лохани и поставил отмокать. И уж после, разложил нового постояльца на полке и собрался его веником охаживать. И тут увидал на спине мужчины странный узор-татуировку. Две змеи кольцом кусали друг друга за хвост, и были переплетены диковинным узором из трав. Старик так и замер с веником в руке. Хотел было спросить Найдена, откуда у того диковина такая, да вовремя одумался. Раз не помнит ничего человек, чего спрашивать, только время терять, да человека в тоску вгонять. Стал парить Найдена, а сам все пытался как следует рассмотреть странный рисунок у того на спине.
Дед Авдей жил в этой деревне, сколько себя помнил. Родители его пришли сюда еще до революции. Точнее, первым пришел сюда еще его дед, который был кузнецом. Здесь женился на лопарке. Бабка его слыла на всею округу первой красавицей. Длинные, чуть ли не до самых пят рыже-огненные волосы, ярко-голубые глаза, изогнутые коромыслом черные брови. Такие красавицы встречались нечасто среди ее народа, и, наверное, поэтому ей приписывались некие колдовские чары, которые она в полной мере и испытала на деде. Поговаривали так же, что была она из рода Карельских ведьм. Умела кровь останавливать, помогала роженицам в особо-трудных родах, раны затягивались от одного только ее прикосновения. Ее часто выдели, уходящей в непроходимые чащобы. Оставалась она там подолгу. Охотники ее видели разговаривающей с волками, собирающей травы на непроходимых болотах. Но, как ни странно, деревня со всем этим мирилась. К ней шли за советом, когда надо было какому-нибудь купцу заключить сделку, или звероловы, перед тем как выйти на охоту. Дед Авдей ее не помнил совсем. Однажды, она ушла в лес, да так и не вернулась. Авдею тогда сравнялся только второй годок. Вообще, семью деда Авдея можно было назвать счастливой. Все в его в роду женились и выходили замуж лишь только по любви. Потому, наверное, и потомство было крепкое и красивое. Только вот сын деда Авдея женился на женщине никчемной и вздорной. Сам он сгинул на лесном пожаре, когда выдалось сухое и, небывало-жаркое для этих мест, лето. А невестка горевала не долго. Кинула Алексю, которому на тот момент и трех годков не исполнилось, и умчалась за каким-то пришлым строителем перекати-поле, который работал у них на комбинате, строил с бригадой таких же шалопутов, цеха переработки. И с той поры Авдей ничего не слыхал о матери Алекси. Вот и жили они вдвоем с внуком. Но Авдей по этому поводу не горевал. Был он в молодые годы кузнецом, как и все мужчины в его роду. Профессия нужная и значимая в здешних краях. Так что, они с внуком не бедствовали. И дом у них был справный, поставленный на высокой каменной подклети, еще отец Авдея его рубил. Ставил на совесть, на века, для большой семьи, из огромных сосновых бревен. Да вот истончился род, почти сгинул в вихре всех войн и революций. Остались только дед, да внук.
Земля эта претерпела немало бед и горестей, переходя испокон веку из рук в руки. То шведы здесь хозяйничали, то Российская империя. А с восемнадцатого года двадцатого века, финны были тут хозяевами. А когда началась война с фашистами, дед Авдей ушел в партизаны. В боях был ранен и отступал с остатками своего отряда вместе с регулярными частями Красной Армии на остров Валаам. Вот там-то, на водах Ладожского озера, он впервые столкнулся с его загадочными тайнами. Их небольшие катера внезапно окутало густым туманом, который, словно ниоткуда, внезапно свалился на их суденышки. Его стена была настолько плотной, непроницаемой, будто они оказались в совершенно ином мире. Вытянутую руку нельзя было увидеть, не говоря уже о пути. Катера сбавили ход, а потом и вовсе застопорили машины. Поначалу, все радовались, что эта плотная стена отгородила их от вражеского огня, спрятав, укутав своим защитным покровом. Некоторые бойца, шепотом говорили, что близость святого места, Валаамской обители, защищает их от глаз врага. Но потом началось такое…
Озеро будто разгневалось за непрошенное вторжение людей в свои воды. Вода вокруг катеров кипела и бурлила, как в кастрюле. При этом, на озере не было ни ветра, ни волн. Люди замерли, пораженные происходящим, не зная, чего ожидать еще от этих своенравных вод. А затем все услышали странный утробный гул. Казалось, из самых глубин озера поднимается пробудившийся исполинский Стосаженный и Стоглазый червь Похъелы, сотворенный на погибель людей коварным богом лесов Хийси. Этот гул был настолько ужасен, что все просто окаменели. Все это длилось не более получаса, который показался перепуганным людям длинной в целую вечность. Но, внезапно все прекратилось, и воды Ладожского озера вновь стали гладкими и спокойными.
Прибыв на Валаам, Авдей принялся расспрашивать монахов о том, что он увидел и услышал во время плаванья. Но и святые старцы ничего не могли рассказать ему, кроме как сообщить, что подобное явление довольно часто в здешних местах, и не имеет никакого разумного объяснения. Авдей не поверил старцам, и попросил их позволения покопаться в архивах Спасо-Преображенского монастыря, старейшего из всех монастырей, расположенных на Валаамском архипелаге. Игумен неохотно дал свое соизволение, понимая, что иначе не отделается от настырного мужичка. Но поставил присматривать за ним одного из братьев, якобы для того, чтобы докучный любитель истории не спалил по нечаянности монастырский архив. Электричества в монастыре не было, а свечи и керосиновые лампы были опасными соседями старинных рукописей. Вот там-то, в одной из древних рукописей, которую не могли прочесть даже сами монахи, Авдей и увидел впервые этот знак: две змеи кольцом, кусающие друг друга за хвост, переплетенные удивительным узором из трав. На вопрос въедливого и любопытного мужика, что обозначает этот знак, монах объяснил, что знак этот древний, относится ко временам далеким, языческим. Текст рукописи не читаем, а потому никому не ведомо его значение.
И вот сейчас, увидев тот самый знак, вытатуированный на спине странного гостя, старик и вспомнил, где и когда впервые увидел его. И это, почему-то привело его в неописуемое волнение. Словно он приоткрыл какую-то таинственную дверь, на пороге которой простоял всю свою долгую жизнь.