Длинные тени от мавританских окон скошенными ресницами ложатся на пол. Плавает в сумерках узкое лицо куратора, объятое дымкой кальяна. Вечер длинных теней… мы полулежим на низких диванчиках, наблюдая друг за другом: один не против дать стрекача, другой готов выстрелить в спину. Разговор не клеится, но приговор уже вынесен.
Ну, так и есть!
– Обманывать не буду, уговаривать тебя незачем, – говорит майор Дёмин, которого я зову «Демон». Втайне зову, разумеется. В голосе куратора звучит клёкот стервятника. – Попробуешь сбежать, объявим в розыск, как педофила-убийцу.
Меня передёргивает: лет десять назад на моих глазах погибло двое подростков-беспризорников. Куратору это хорошо известно, и он знает, чем парализовать мою волю. Но всё-таки заканчивает, явно из пиетета к инструкции:
– Если откажешься, придётся принять меры к твоей скорейшей, м-м… нейтрализации.
«А если соглашусь, – продолжаю я мысленно, – меня и всех свидетелей прикончат твои коллеги». Ничего не поделаешь, такая работа. Неблагодарная. Почти немыслимая… сказать вам? Я – провокатор. Со времён Римской империи слово провокатор несёт в себе двойной оттенок, как и все, кто был запятнан сим позорным клеймом:
– тайный агент, проникший в нелегальную организацию с предательскими целями,
– подстрекатель, провоцирующий некое деяние – как правило, незаконное.
Самыми известными провокаторами были лже-апостол Иуда, лже-эсер Азеф и лже-священник Гапон. Но если тревожить легенды, мало кто сравнится в провокациях с известным плотником из неизвестного Назарета… а если вам интересен персонаж классической литературы, лучше Печорина не найти! Вольно было ему спровоцировать любовь сразу трёх женщин, дружбу Максим-Максимыча и ненависть Азамата, да ещё и всколыхнуть таманских контрабандистов… это, разумеется, беллетристика. Но именно Печорин в конечном итоге и определил меня в ряды провокаторов. Всё начиналось, как страшный сон. Поддавшись воспоминаниям, я нервно потягиваюсь, в ушах тягуче раздаются выкрики Никитоса, пергидрольной гей-клубной стервы:
– Не ломайте руки! Оставьте… ах, оставьте Макашона в покое… Макашон, я люблю тебя!!
Макашон – это я, Олег Макашонок. От воспоминаний передёргивает, на сей раз с приступом тошноты. Прикрыв глаза, я заново переживаю дикую боль в паху и межреберье, куда так ловко (или неловко) угодили спецназовцы. Первым моим поручением стало нетривиальное распоряжение Демона: войти в ряды и разобраться с гей-клубом, активисты которого настойчиво будировали слухи о будущем гей-параде и требовали к себе повышенного внимания. Сильным местом геев была невиданная сплочённость, но через месяц вращения в самой тошнотворной тусовке, какую только можно себе представить, я умудрился поссорить двух главных пидеров… э-э, то есть лидеров. Эти чмошники очень мнительны, мстительны и ревнивы: стоило мне подкатиться к Никитосу и оборжать при нём помойные стати тягуна-тяжеловеса Бурасика, как между двумя идиотами вспыхнула невиданная вражда. Кто меня, спрашивается, воткнул в эту нечисть?
Не кто иной, как мой двоюродный брат, гадёныш Алекс Совеев по кличке Савва! Попух сей лопух на наркотиках, а тётя Клава… слабое сердце, вот и пришлось… короче, дохлая история. Вначале в поддержку Алекса пришлось отдать за полцены наследный батин гараж, но рэкетиры… м-м, кредиторы тут же переключились на меня. С чего бы столько внимания к моей скромной персоне? Я при Советах курировал огромный куст молодых коммунистов, есть такое пятно в биографии.
Вот и пришлось теперь смывать позорное пятно кровавой слюной гей-клуба.
В переливчатых огнях кафе «Мизерабль» ревнивый Бурасик в темпе сломал Никитосу нос и парочку ребер. Тут же, не без моей секретной подачи, завязалась массовая драка, а подгадавшие к самому разбору полётов милиционеры разродились не речистыми, но плечистыми мальчиками из ОМОН. Дёмин навестил меня в больнице, приволок изрядную авоську с апельсинами, от одного вида которых меня вырвало прямо на простыни. Последовало ещё несколько поручений, которые я исполнил с нарастающим блеском. Дёмин уверял, что вот-вот представит к правительственной награде, но тут рванул, застряв осколками в нежных местах, пороховой заряд перестройки. Ничего другого, кроме как подымать на воздух нежелательные организации, к тому времени я уже не умел – и не хотел уметь. Лишившись работодателя, направил стопы к тем, кого в тот момент больше всего ненавидел – к национал-патриотам. Грохнуть патриотов оказалось и сложнее, и проще. Вожак местной ячейки национал-радикалов по кличке Карбид, двухметровый увалень из глухой таёжной деревни, не выносил приезжих из Средней Азии.
– Отдай им меня, Олежек! Увидишь, целее будут! – вопил окровавленной пастью Карбид, когда я в очередной раз помогал ему отбиваться от целого аула таджиков, киргизов или узбеков, казавшихся в могучих Карбидовых лапах нескладными ёлочными игрушками. Не сразу, но азиаты приметили мою к ним участливость, и когда я предложил им в ответ поджечь нациков, поёжились, но согласились. Керосиновой лампы оказалось достаточно, чтобы бывший «Красный уголок», а ныне логово нацистов, весьма не слабо подёрнуло ещё более красным.
Наутро все три городских общежития, где размещались гастарбайтеры, были разгромлены, трое приезжих получили ножевые ранения, а нацики бодро отловлены органами правопорядка и водружены в узилище. Один Карбид прорвал милицейское оцепление и скрылся где-то в дебрях общежития мединститута. Там девочки доподлинно знали толк в натуральных самцах. Дёмин был разъярён:
– Кто тебя за… преимущества дёргал! Мы нациков холим-лелеем, не сегодня-завтра к власти придут. А ты…
– Не придут, – пробормотал я. – Пусть только попробует кто-нибудь! Развалю говнюка до задницы.
– Сунься только, отправлю к матёрым зэкам! Тебе там устроят развал-схождение!
– А если на выборах победят либералы? И я солью вас, как опорного защитника рашен-фашен! Не жила вся Россия по принципу свой-чужой… сталинизм не в счёт.
– Много ты понимаешь, сопляк! – нахохлился Демон. – Либералы – те же марионетки. Плохо им, кормятся за бугром, хорошо – с ладони у Хозяина… всегда всплывут, но никого не затопчут!
– А что, Хозяина можно подорвать изнутри?
– Можно. Если у тебя за душой миллиард евров, личная армия и ма-аленькое, но рабочее окно на швейцарской границе…
Дёмин был прав, потому что именно он «заказывал музыку». Разумеется, в рамках нашего маленького комплота. С той встречи ушло два года, и вот меня хватают на улице, суют в тесную клетку неприметного «гольфа», привозят в мавританский подвал… а ведь с виду и не подумаешь! Обычная чебуречная, из тех, что кличут «выстрел в желудок». Услышав о цели визита, я внутренне содрогнулся. Мне поручалась организация внутреннего надзора за спецагентами, создавшими заговор с целью захвата власти. Нет-нет, обычная слежка, правда, с некоторыми нюансами: выяснить, по мере возможности, наличие внутренних противоречий и попытаться вбить клин между заговорщиками.
– Я что вам, Штирлиц преклонных годов? – бушевал я почти непритворно. – Да откуда здесь заговорщики?!
– Не ори, не дома! И дома не ори… где-то здесь у них хранилище информации, – сказал Дёмин, и голос его звучал почти искренне. – Любые темы сгодятся, любые намёки…
– Меня сотрут в порошок! Спецура – не туфта декадентская!
Тут-то Демон и выдал свою коронную фразу: обманывать не буду, тебя мне уговаривать незачем! Я заговорщически наклонился к нему, шепча: вы же меня хороните… и незаметно стряхнул с рукава в его пиалу с ароматным зелёным чаем крохотные кристаллики цианида. Со словами обычного расставания с куратором: вас понял, жду дальнейших инструкций – я откланялся и ушёл. Ушёл, разумеется, не домой к себе – зарылся в гараже у Саввы… и только смс-ки по ночам немного тревожат:
– неправ ты, Олежек: любая смерть ничего не решает…
Автор: Stan Golem
Источник: https://litbes.com/provokator/
Больше хороших рассказов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
#проза #рассказ @litbes #литературная беседка #дом #сын #дерево #главные ценности жизни #мир #жизнь Приключения